Когда человек сталкивается с проблемой, но он не знает, как ее решить (или, вернее, не имеет воли подумать в этом направлении), он пытается отвлечь свое внимание через какие-нибудь «развлечения». Например, молодой человек, который потерял работу, начинает много есть и пить, или курить. Это, конечно, абсолютно не решает проблему, наоборот, даже где-то усугубляет ее, потому что человек, предаваясь обжорству или алкоголизму, начинает себя меньше уважать. Кстати, это могут быть и не «удовольствия», подросток может сбегать от семейных проблем, исколов свое тело чем-нибудь острым. Или это может быть вообще какой-нибудь глупостью, так мультимиллионер свою бесполезность и душевную хворь пытается компенсировать золотым унитазом. Формы бегства от проблем разные, но механизм тот же.
Затем наступает следующий, более опасный этап. Предаваясь якобы «утешающим», но в действительности разрушительным привычкам, человек создает свой иллюзорное «я» и приходит к тому неправильному убеждению, что эти привычки являются неотъемлемой частью его характера. Он начинает думать о себе, как обжоре, алкоголике, мазохисте, скряге. Создавая о себе этот миф, он запирается в своей «духовной тюрьме», категорично отвергая связь с реальной жизнью.
То же самое происходит с группами людей, а также с нациями. Исходя из каких-то объективных исторических обстоятельств, мы часто, также и 20-ом веке, прятались в свой защитный панцирь – «мы многострадальный народ», «мы друг друга кидаем», «мы не будем стоять друг за друга», «мы недисциплинированные». Это было нашим иллюзорным «я». Мы, таким образом, сами распространяли о себе ложь, чтобы оправдать позорный факт, что за 25 лет не смогли построить государство.
Но времена изменились, и за эти 25 лет выросло новое поколение, которое готово смотреть реальности в лицо, причем не на словах, а на деле отвергая эти надуманные стереотипы. Поведение молодежи, как на фронте, так и в Ереване, в том числе (не удивляйтесь) на проспекте Баграмяна, содержит следующее послание – сказкам наступил конец, мы выбираемся из панциря наших плохих привычек, и не боимся реальных проблем.
Наша политическая элита и в первую очередь, конечно, власти не являются достаточно чувствительными и гибкими, чтобы понять, что ситуация коренным образом изменилась, они по-прежнему продолжают жить мелкими, «довоенными» страстями. Тем хуже для них.
