Блуждая по интернету, наткнулась на материа годовой давности, но все же очень странный. Странный тем, что появился он на страницаах "Эха Москвы". "25 ереванских трансвеститов. О пограничных состояниях новой армянской литературы"- так называется материал. Вопрос какая связь между литературным фестивалем, ростом гомосексуализма в Армении и тем более ереванскими трансвеститами? Если об армянской литературе рассказывают и представляют ее на фестивалях трансвеститы, то с этим надо что-то делать. Или может быть это проект "Эха Москвы", которых как известно спонсируется Западом и служит оппозиционным рупором в России, типа смотрите, какаой Армения продвинутой стала, что кулльтурный слой литераторов и деятелей искусства заняли трансвеститы. Самое время вступать в ЕС...
А вот и материал к прочтению...
***
Всё началось с гомосексуализма, самого обыкновенного. Не верьте азербайджанским историкам, которые доказывают, что на заре времен боги слепили армян из волшебной красной глины и навоза, а счастливых азербайджанцев — из той же глины и меда. Фонд Филатова устроил в Армении литературный фестиваль, на котором я побывал. Выяснилось, что мужской гомосексуализм распространился в этой стране за последние годы весьма широко, причем не только среди образованной части населения и творческой интеллигенции. Это сообщил мне за завтраком в гостинице армянский поэт и культуртрегер Гурген, когда я расспросил его о политических1, стилистических2и религиозных3 предпочтениях местных писателей4 и дошел до сексуальных.
— Это дело сейчас в ажуре у нас, — сказал Гурген. — Но по-тихому, никто не афиширует.
— А есть писатели-гомосексуалисты? — спросил я.
— Конечно, брат. Есть.
— Назови имена.
— Один вот особо известный был, под псевдонимом Дориан.
— Почему был?
— Да куда-то пропал.
— А ещё?
— Брат, лесбиянка есть, Лусинэ Ваячьян, уехала в Россию, сидела в тюрьме под Санкт-Петербургом, написала роман «Бологое». Сейчас живет во Франции, с любимой девушкой.
— А из тех, кто на родине?
Гурген назвал еще несколько имен. Я спросил, можно ли с ними встретиться и поговорить о книгах, сексе и путях неисповедимых, объяснил, что исследую современную литературу стран Кавказа, надеясь объять ее во всех проявлениях.
— Нет, они не признаются. Никто не скажет тебе ничего, — ответил Гурген.
— Тогда откуда известно, что они гомосексуалисты?
— Армения маленькая. Говорю же, открыто нельзя, это дело беззвучно процветает. Пожалей этих писателей, а то ты их разговоришь, потом напишешь об этом, а их тут шакалам скормят. Пообщайся лучше с трансвеститами, они в Ереване по ночам торгуют собой в парке Манкакан. Они отчаянные, пойдут на контакт.
— А что они пишут? — спросил я.
— Да они не пишут.
— Зачем тогда мне с ними встречаться?
— Ну ты же хочешь чего-то такого… — Гурген грустно посмотрел в окно на заснеженные горы. Он говорил тихо, чтобы не слышали литераторы за соседним столом.
— А вдруг все-таки среди них есть писатели, — ухватился я за это предположение. — Хотя бы начинающие…
— Ну может и есть, брат.
— Да точно есть, — сказал я. — Ты к ним просто не присматривался.
По лицу Гургена стало видно, что его начал тяготить этот разговор. Я думал так: трансвеститы — люди романтически настроенные, поэтому среди них высок процент склонных к творчеству. Притом именно армянские трансвеститы — не просто накрашенные мужики в колготках и с бумажной грудью, это кавказские революционеры духа, у них всё происходит осмысленно, они рискуют и рефлексируют, ввергая себя в еженощный трип, несравнимо больше, чем их тайские или голландские коллеги. Они чаще сомневаются вообще. Они настоящие.
Через два дня, 29 ноября 2013 года, после полуночи, когда, выражаясь языком Донасьена Альфонса Франсуа де Сада, птицы бесстыдно расселись на ветках, или, иными словами, бабочки беззастенчиво выпорхнули из дупла, я, поборов искушение побрить яйца, направился в парк Манкакан. В садах еще висела на голых деревьях переспелая хурма, в трущобах гасли одно за другим окна лачуг, в темных пролетах грандиозных недостроенных особняков новых армян гулял ветер, а в соседней Турции запустили по одному из центральных каналов TV жесточайшее порно, которое прервется утром с первыми криками муэдзинов.
В начале четвертого века новой эры Армения стала первой страной, принявшей христианство в качестве государственной религии, в начале пятого века — Месроп Маштоц создал армянский алфавит, в 1991 году Верховный Совет Армении провозгласил её независимость, а той прохладной ночью ереванские трансвеститы, стоя под фонарем, демонстрировали мне шрамы от бутылок, разбитых об их головы; рассказывали, что их было двадцать шесть в городе, но одного недавно убили гомофобы; сообщили, что гражданские активисты хотят объявить их азербайджанскими шпионами, вывезти всех сразу куда-то и сделать с ними такое, по сравнению с чем горечь венерических неудач покажется благословением свыше.
Они просили передать в Москву, что скоро всё будет кончено.
Они позировали мне, на снимках — Натали, Лорена, София и Хьюска. Мария и Лилит были не в образе, ничем не отличались от обычных армянских парней, поэтому фотографировать их не стал. 
Писателей в каноническом смысле среди них не нашлось. Но всё, вообще всё — дело техники. Текст существует, пока мы думаем о нем, а думают ереванские трансвеститы так же, как и санкт-петербургские натуралы — посредством изменения конфигураций нейронных связей в мозгах. Они мыслят образами, как все писатели мира, включая Набокова, который говорил, что не думает ни на каком языке. К тому же, противоречивый карнавал — имманентное свойство литературы. Может быть, одним прекрасным утром эти трансвеститы соберутся вместе и через весь город, приветствуемые радостными криками соотечественников, отправятся на завтрак к Тиффани, но пока они просто ткут по ночам свою реальность.
На одной из конференций прошедшего фестиваля было сказано:
— Этот молодой армянский прозаик пишет очень хорошо, пишет яростно, он не просто пишет, а словно бы разбрызгивает горячую сперму.
— Вы можете яснее донести до нас свою мысль? — возмущенно спросила присутствовавшая там престарелая русская дева из редакции журнала «Знамя».
— Он пишет *уем.
______________________
1 ↑ На политике глубоко зациклены почти все нынешние армянские писатели — от пожилого заслуженного фундаменталиста Зория Балаяна, которого в 1999 году Интерпол, стараниями Азербайджана, объявлял в розыск, подозревая в терроризме, и до, к примеру, Амбарцума Амбарцумяна, оппозиционера и блоггера.
2 ↑ Из наиболее читаемых армянских прозаиков сейчас — Арам Пачан (псевдоним от слова «пач» — поцелуй), автор романа «До свиданья, птичка», который сделали своей библией армянские школьницы.
3 ↑ На всю страну есть только один писатель-сатанист — Баяндур Погосян, он известен тем, что критикует в фейсбуке Армянскую апостольскую церковь, создав для этого страницу «Анти-одна нация» — вопреки партии «Одна нация», члены которой поддерживают ААЦ, осуждая гомосексуализм, свободные нравы и прозападные симпатии, и ненавидят Баяндура.
4 ↑ Любители традиционной, как виноградное варенье, прозы могут изучить подборку русскоязычного журнала Союза писателей Армении «Литературная Армения».
