Вчера на улице Баграмяна я заметил постер, посвященный 149-летию нашего национального героя Андраника Озаняна. Слева на постере был запечатлен портрет генерала, а справа – Сардарапат. У человека несведущего в истории может сложиться впечатление, что Андраник участвовал в Сардарапатском сражении. А между тем, как известно, он не только в нем не участвовал, но и находился в весьма серьезных противоречиях с фактической тогдашней властью Армении. Кто был прав, а кто ошибался – сейчас не об этом, речь идет о том, насколько неадекватно мы воспринимаем наше не столь давнее прошлое. Мы необъективно оцениваем даже прожитые нами годы, скажем то, что было 20, 30, 40 лет назад. Причины – разные: часть людей живет ностальгическими воспоминаниями о своей молодости, часть – видоизменяет, искажает прошлое из политических соображений, а часть – просто слишком молоды и строят свои представления по рассказам старших. А старшие, предположим, могут рассказать, что Андраник принимал участие в Сардарапатской битве. Либо о том, что во время коммунистов витрины магазинов лопались от изобилия товаров.
Мое восприятие прошлого также субъективно. И по моему субъективному впечатлению, в течение всей моей сознательной жизни (около 40 лет) 90 процентов жителей Армении были не довольны жизнью. Сейчас могут возразить, мол во время коммунистов они были вполне себе довольны. Но это не так. Да, инженер, получавший 120 рублей, или учительница – не умирали от голода. Но они не могли не видеть, что цеховик, завскладом, секретарь райкома живут в сто раз лучше. И что же, они не жаловались на несправедливость? Жаловались, но – на кухнях. Иначе было опасно. Разве не хотели многие из них убежать из Советской Армении? Хотели. Но это, по сути, было запрещено. Это 90-процентное недовольство сохранилось.
И вот уже 25 лет как можно выражать свое недовольство на улице, а не на кухнях. Можно и убежать. Первый вариант намного предпочтительней второго. Но 90-процентное недовольство, протест, ругань, проклятия и так далее, – это еще не «всенародное движение». Политическое движение начинается тогда, когда ты, как политическая сила, говоришь, что ты собираешься сделать для того, чтобы причины, родившие это самое недовольство, исчезли.
В 88-ом об этом не говорили, представления комитета «Карабах» о будущем были туманны, а мы – верившие им сотни тысяч человек, были неопытны. И в дальнейшем политические силы – все вместе взятые, независимо от «лагерей», к которым они примыкают, опять же не говорят. Наверное, не знают. Но мы уже приобрели определенный опыт и требуем от них более-менее обдуманных, ясно сформулированных мыслей, а не попросту – тостов.
Пока с обеих сторон звучат лишь «пожелания», и 90 процентов продолжают справедливо жаловаться. Но это – временное явление.
Двадцать пять лет для истории – одно мгновение, мы найдем наши правильные формулировки. Если, конечно, сохранимся как независимое государство.
