«Я уверен, что наше государство станет сильным и благосостоятельным. 21-й век, без сомнений, будет за нами». Так звучит одно из наиболее знаменитых высказываний Вазгена Саргсяна. Следом за этими словами Армения вошла в 21-й век и в течение двадцати лет была вынуждена последовательно отражать перманентные и всеобъемлющие атаки по всем линиям обороны своей государственности. Продержавшись двадцать лет, Армения пала. Ее снова захватили те, кого в свое время отстранил от власти именно Вазген Саргсян.
Вазген Саргсян был творческим человеком, и, как все творческие личности, очень эмоциональным. В своем знаменитом высказывании он подчеркнул: «Мы чувственный народ, и не всегда быть чувственным - плохо. Очень часто чувственность может быть полезной». Он на интуитивном уровне чувствовал, что Армения имеет все предпосылки для того, чтобы заполучить 21-й век. Однако, как это часто случается с творческими людьми, он не рассчитал свои шаги.
В независимости от того, чем был вдохновлен Саргсян в своем высказывании, в его утверждении было рациональное зерно. Армения являлась новым государством, которое, находясь на одном из важнейших геополитических «перекрестков» мира, имела самую боеспособную армию и самое однородное, а, следовательно, и сплочённое общество в регионе. Ни один нефтепровод, ни одна железная дорога, ни какая-либо иная инфраструктура не могли быть проложены в регионе без учета интересов Армении. При условии оптимальной эксплуатации этих факторов сильные мира сего были бы вынуждены с нами считаться.
Закон сохранения массы и энергии является основным не только в физике, но и в экономике, и, соответственно, в политике. Когда век становится чьим-то, в то же мгновение он перестает быть чьим-то еще. Невозможно построить «свой век», можно только отобрать его у того, кому он принадлежал до тебя. 29-ого октября 1998 года в Анкаре была подписан декларация о строительстве нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, ровно через год был убит Вазген Саргсян.
При покровительстве и личном присутствии министра энергетики США Била Ричардсона декларацию в Анкаре подписали президенты Турции, Азербайджана, Грузии, Узбекистана и Казахстана. Уже через год, спустя три недели после смерти Вазгена Саргсяна в стамбульском офисе ОБСЕ было подписано межгосударственное соглашение о строительстве нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Соглашение не состоялось бы, если бы Армения смогла сохранить Шаумянский район или хотя бы не потеряла Вазгена.
Еще с 1993 года Европа планировала, а в 1999 году уже приступила к решению вопросов своей энергетической безопасности за счёт, сначала прикаспийских, а потом и среднеазиатских энергоносителей. США начали процесс отделения Средней Азии от России, а региональные игроки решали свои локальные вопросы. Вместо Армении 21-й век перешел к Азербайджану, где, в отличие от Армении, нашелся человек, который пришел к власти, на крови своего народа и благополучно обвинил в этом армян.
Конец «нашего века» стал весьма закономерным, и соответственно должен стать и поучительным. Мы обязаны исследовать, проанализировать и сделать выводы из важнейших глав новейшей истории Армении, иначе будем обречены и далее прославлять только моральные победы. Вазген Саргсян может и не был гением военно-стратегического планирования, но не мог не осознавать, с кем имеет дело. Это очередная глава нашей истории, когда безумец проявляет мужество, настойчивость и умирает, обретая лишь моральную победу и становясь символом непоколебимого духа, пренебрегая важностью непоколебимости мысли...
Моральные победы и физические поражения последних 1600 лет из-за недостатка непоколебимой мысли укоренили в нас то, что в экзистенциальной философии зовется «ressentiment» (в переводе «обида», «возмущение», «злопамятство», «горечь»). «Ressentiment» возникает, когда человек перекладывает свою фрустрацию, ответственность за собственные неудачи на другого. Поражения и, как их следствие, чувство второстепенности и неполноценности укоренили систему ценностей и морали, которые должны были способствовать борьбе с источником фрустрации или, как минимум, помочь не замечать его. Эта система ценностей использовалась в дальнейшем, чтобы образно унизить субъекта, ставшего причиной неполноценности. Не сумев унизить на практике, мы прибегали к более философским методам унижения. В частности, объективно одержавшие победу персы, римляне, турки, арабы, татары подменивались в общественном сознании и превращались в субъективно побежденных, чтобы скрыть собственную вину за поражения. Эго создавало псевдо-врага, чтобы скрыть собственные недостатки. Когда не удавалось определить такого врага среди чужих, врагом назначали своих: Армянскую апостольскую церковь, князей, карабахцев, а с недавнего времени РПА и состоятельных армян в целом. Грубо говоря, это является формулой глубинного «обижнечиства».
Существует распространённое мнение, что армяне не переносят любое проявление власти. В основном, будучи верным, это высказывание, тем не менее, неполноценно. На самом деле в армянах глубоко укоренено чувство ненависти к силе. Поскольку мы не смогли быть сильными, мы стали ненавидеть сильных и силу в целом, а тем самым и правду, и добро. Этот феномен объёмно представлен в работе «К генеалогии морали» Фридриха Ницше. Вследствие «ressintiment»-а, или как я уже определил, «обижничества», формируются две морали – победителя и побежденного, или как описывает Ницше, мораль господ и мораль рабов. Система ценностей победителя строится на осознании хороших или плохих последствий, тогда как мораль раба основана на осознании добра и зла. Причем если для победителя добро - это благородство и доблесть (мужественность), то для раба - зло все то, что для победителя добро. Раб оправдывает собственную низость, нечестность, лень и другие недостатки необходимостью перечить сильному. В той же парадигме отвергается принцип наказания как основной движущей силы морали. Если для человека с идеологией победителя наказание является основным средством разграничить добро от зла, методом восстановления справедливости, то у раба под наказанием подразумевается гнёт и произвол сил зла. Для раба добро – это отсутствие гнёта и безнаказанность, а карательные меры в любом случае являются злом. В связи с этим т.н. восстания рабов как правило сопровождаются хаосом и анархией именно из-за отсутствия осознания необходимости карательных мер. Сущностью рабской морали Ницше считал утилитарность, иными словами – практичность, а как следствие развитие пессимизма и цинизма. Вот где кроется секрет нашего чувства юмора…
В этом выражается моральная инверсия, которая глубоко укоренила «обижничество» в армянском обществе. В Армении сильный духом человек становится объектом зависти, соответственно, и объектом ненависти. Сильный духом характеризуется в лучшем случае как высокомерный, честный как бессовестный, сдержанный как сноб, образованный как продажный. Именно подобная инверсия ценностей неизбежно подводит к «восстанию рабов» посредством манипуляций и развращения сильных. Интересно и то, что Ницше утверждал, что рабская мораль стремится не превзойти сильных, а обратить их в таких же рабов. Мы не хотим, чтобы сильными были все, мы хотим, чтобы сильных не было вовсе…
Между тем, азербайджанцам повезло в том, что они никогда не имели ни государства, ни истории, не были современниками ни Вавилона, ни Византии. Им никто не рассказывал про то как они были угнетены тёмными силами захватчиков. Они не были испорчены искаженной самооценкой, и соответственно, не страдали массовым комплексом неполноценности. Надо было вспахивать поля - вспахивали, надо было пасти овец - пасли, надо было рожать 12 детей - рожали. Жили в хлеву, безо всякой фрустрации. Это за последние 20 лет корнем всех проблем стали «коварные хайи» («коварный хай» - это среднестатистический армянин в интерпретации современной азербайджанской пропаганды).
У немцев, в отличие от азербайджанцев, была и история, и империя, но при всех взлетах и падениях Германия всегда восстанавливалась, поскольку имела Гегеля, Ницше, Вебера и Шелера, чьи труды содержали столько света, что просвещали даже самого невежественного и гордого немца. Эти гении не позволяли лечить общественную фрустрацию лжеценностями, постоянно провоцируя общество на новые свершения, ставя новые планки. Планки, преодоление которых исцеляло душевные раны. Причем по сути ничего нового эти философы не говорили, все сказанное ими, по большому счету основывалось на идеях Гомера, Платона, Ветхого завета, Цицерона и других. Эти идеи, в свою очередь, всегда основывались на четырех общечеловеческих добродетелях: мудрость, сдержанность, мужество и справедливость.
К сожалению, мы, армяне, в большинстве своём пренебрегли светом как всемирных просветителей, так и наших, местных «Нарекаци». Ситуация усугублялась тем, что единственным источником нашего света являлась церковь со своими иудейскими догмами, которые изначально были основаны на «раболепии». В Римской империи христиане были «рабами», находящимися в состоянии «Ressentiment»-а, которые вполне закономерно восстали и не менее закономерно разрушили империю. Мы вошли в 21-й век с установкой, что во всем виноваты периодически правящие и соответственно «гнетущие» нас персы, турки, русские, свои армянские «нахлебники», но никогда мы сами, никогда виновным не был наш внутренний раб, наш «обижник». И, чтобы наказать «виновных», мы сотворили кумиров, лжемессий, обеспечивавшие нам моральные псевдо-победы, которые мы, в свою очередь, благополучно мифологизировали путем инверсии ценностей. Зло становилось добром, а добро - злом.
В высказывании Вазгена содержалась наша тысячелетняя история во всём своём «блеске» и «нищете»: наша генетическая память, наши мечты, наш взбалмошный характер, наш злосчастный авантюризм, наше презрительное отношение к естествознанию и к законам Божьим. 21-й век пока ещё не стал нашим именно из-за вышеупомянутого «ressentiment»-а и его непреодоленных последствий.
Истина в силе, в мужестве. Истина и сила тождественны, они синонимы. Это буквально филологические реалии: у римлян - virtue, у греков - ἀρετή, у нас, армян - առաքինի (праведный). Быть правым и быть сильным в любой цивилизации означает одно и то же, и на протяжении тысячелетий имеет всего четыре составляющие: мудрость, сдержанность, мужество и справедливость. Мы, к сожалению, не прислушались ни к Гомеру, ни к Ницше, ни к нашему Нарекаци.
Прислушавшись, мы бы не допустили, чтобы Вазген и его хунта, да, именно хунта, пали в глазах народа и стали восприниматься как зло. Не допустили бы, чтобы общественность возненавидела истину-силу Вазгена. Не допустили бы, чтобы кому-либо на ум пришла фраза «хватит пить нашу кровь», не говоря уже о произнесении ее в слух при упоминании Вазгена (а точнее во время его расстрела). Не допустили бы, чтобы смерть Вазгена праздновали, а годы спустя вспоминали это событие с ложной, наигранной эмпатией. Даже самому красноречивому человеку не удалось бы убедить нас в том, что в период войны, блокады и дефицита электричество заземляли, или что приватизация и роспуск колхозов — это верное решение. Нас бы не смогли убедить в том, что у Кочаряна состояние в 4 миллиарда, а Сашик присваивал половину всего остального. Не смогли бы убедить, что пролившие кровь патриоты своей страны готовы сдать земли, а раболепные «обижники» готовы отстоять эти земли ценой своей жизни. Мы бы не допустили, чтобы Манвела превратили в «вора тушенок», а рядового лжеца в очередного мессию, в независимости от того, сколько денег извне поступит на счета тех, кто по долгу службы занят провокацией внутренних склок в нашей осажденной крепости.
Все было закономерно. Мы потерпели поражение, потому что именно так и должно было случиться. Мы не были правыми, мы не были сильными. Ненавидя ПРАВ-ящие нами чужеродные силы, мы начали ненавидеть силу как таковую и в роковой час избавились от сильных среди своих же, поскольку не потерпели их существования. Чтобы победить, мы должны были быть добродетельнее. Чтобы победить, мы должны были быть намного мудрее, сдержаннее, мужественнее и справедливее по отношению к себе. Наши невежды и разнузданные истерики не смогли бы найти поддержку в обществе, а наши пацифисты должны были бы бояться ярлыка «пацифиста» намного больше, чем смерти на поле боя. Чтобы победить, наши дезертиры должны были приговариваться к смертной казни. С малых лет все должны были бы знать, что такое «наказание» и что оно неизбежности. Побеждают с щитом или на щите, а не любовью. Любят как правило после победы, причём «любят» именно того, кто проиграл. Истина всегда была одна от Гомера до Сартра, от Ахилла до Вазгена.
Примечательно, что мы всегда подчёркивали важность справедливости, несмотря на то, что очень часто под справедливостью подразумевали месть. Именно справедливость была важнейшей культурной, я бы даже сказал, цивилизационной ценностью на протяжении всей нашей истории. То есть, как минимум одна и наиболее важная из вышеупомянутых четырех добродетелей всегда жила в нашем сердце. К сожалению, вместо того, чтоб быть справедливым и честными по отношению к себе, мы пытались требовать справедливости от внешнего мира - материального и духовного.
Айк и его род считали несправедливыми Бела и Вавилон, поэтому ушли на Север. Потомки Айка считали несправедливыми персов и Рим, поэтому оставили Великую Армению на их усмотрение. Позже потомки Айка посчитали несправедливым и того бога, который подсказал своему сыну, что свою собственную жену можно преподнести в качестве своей сестры, во имя собственной безопасности и материального блага, и как следствие в глубине души не приняли и этого бога, и его сына. Наши прадеды посчитали несправедливыми османов и оставили Карс и Ван. Наши отцы посчитали несправедливой Москву и бросили на произвол фабрики, предприятия, колхозы и научно-исследовательские институты. Оставшись наедине с собой на этом осажденном островке земли, мы посчитали несправедливым не только «главу хунты» Вазгена, но и элитиста - Левона, воина - Роберта, шахматиста - Сержа. Очень скоро та же участь постигнет и «народного» Никола... Однако окрестив их всех несправедливыми, мы не предали их правосудию и не наказали, мы вместо этого отомстили им, и отомстили «по-обижнически», вместо справедливого наказания победителя мы им просто навредили. Навредили вместо наказания. Разница между справедливостью и местью состоит в разнице между наказанием и вредительством.
С одной стороны, это грустная история об упрямстве и его последствиях, с другой стороны, это история о невероятной, непостижимой, мифически незыблемой воле и вере. В конце концов, после второй стопки в каждом армянине пробуждается «дашнак», который кричит на весь мир «смерть или свобода», повторяя девиз Патриарха Айка и его потомков, который звучит уже 5000 лет.
Это непоколебимое стремление к справедливости является не только основной и основополагающей особенностью нашего вида, но и той внутренней силой, которая в состоянии вывести нас из бесконечного круговорота моральных побед. Этот круговорот должен быть преодолен хотя бы потому, что нечего больше «оставлять», нет того Севера, подавшись к которому мы сможем избежать вездесущих когтей тоталитарного либерализма. Моральные победы больше не возможны, нет альтернативы бою и победе в нем.
21-й век может стать нашим только если мы примем бой. В первую очередь бой против самих себя, против нашего внутреннего «раба», против «обижника», поменявшего местами добро и зло. Бой во имя восстановления идей настоящей нравственности, бой во имя правды, добра, силы. Силы, которая олицетворяет собой волю, а не мышцы и армию. Волю быть мудрым, сдержанным и мужественным. Армия, экономика и благосостояние – это лишь следствие воли.
Причем учитывая размер оставшегося клочка нашего естественного ареала обитания, учитывая наши природные ресурсы и мировой технологический прогресс, мы обречены быть не просто мудрыми, сдержанными, мужественными и справедливыми, а самыми мудрыми, самыми сдержанными, самыми мужественными и самыми справедливыми. Ровно как хищники обречены быть элитой пищевой цепочки, мы также обречены быть в элите человеческого вида. Иначе приспособимся, ассимилируемся и исчезнем.
Мы обречены на смерть, если не будем стремиться быть лучшими. На восьмимиллиардной планете наши три миллиона либо будут лучшими, либо вымрут. Нет приспосабливающегося меньшинства, приспосабливающийся ассимилируется с большинством, становится среднестатистической посредственностью. Мы должны стать ближе к божьему свету, познать законы природы, просвещаться, совершенствоваться, стать лучше всех, жить лучше всех, подняться выше всего.
Вот та цель, к воплощению которой надо направить энергию и пассионарность, на протяжение веков копившуюся в результате негодования, безумства и врожденной жажды к справедливости.
Конечно, то, что было разрушено на протяжении тысячелетия, невозможно будет восстановить, улучшить, исправить и направить в правильное русло в соответствии с вызовами 21-го века за год или за десятилетие. Если Моисею потребовалось 40 лет, чтобы вывести своих преобразованных «рабов» из пустыни, то нам, вне зависимости от технологического и информационного прогресса, понадобится столько же, чтоб вывести своих «рабов» из «пустыни».
Для формирования необходимой архитектуры общественного поведения, время, безусловно, является стратегическим приоритетом, исходя из которого необходимо планировать тактику. Единственно приемлемым вариантом обеспечить наличие этих сорока лет может стать построение национального государства. Государство, которое исходя из экономической, геополитической и идеологической конъюнктуры будет осажденной крепостью. Необходимо созидать оборонительные ряды. Вне крепости построить «стены», соответствующие вызовам, а внутри вести политику, созвучную экономической и социальной обстановке. Исходя из стратегической цели, следует построить такой инфраструктурный потенциал, который предоставит возможность вести военные действия на протяжении сорока лет, находясь в блокаде и держа многоуровневую круговую оборону в дипломатической, экономической, социальной, научной и иных сферах.
Модель управления государством и экономика, в первую очередь, должны быть способны обеспечить боеспособную многоуровневою оборонительную инфраструктуру, во вторую очередь положительную демографическую динамику, в третью очередь соответствующее образование для своих граждан, в четвертую очередь надёжные союзнические отношения с теми внешними субъектами, чьи интересы сходятся с нашими. Вышеописанные пункты являются четырьмя тактическими приоритетами.
Для достижения вышеупомянутых тактических приоритетов на оперативном уровне необходимо предпринять широкомасштабные реформы.
В осажденной крепости каждый человек, будучи гражданином, является также солдатом, вне зависимости от пола и возраста. Каждый должен знать свое место как во время пассивных оборонительных действий (на рабочем месте, либо в учебном заведении), так и во время активных (на передовой, либо в тылу). Дипломатический корпус, вооруженные силы, гражданское общество, государственные учреждения и жизнеспособные круги диаспоры должны институционально готовиться к боевым действиям длительностью в десятилетия.
Учитывая современные демографические реалии и глобальные миграционные тенденции, необходимо уделить особое внимание информационной политике. Вместе с тем, необходимо внедрить законодательные, налоговые, пенсионные и идеологические основы для поощрения рождаемости. Не может среднестатистическая пара в сегодняшней Армении иметь всего 1.3 ребенка и надеяться, что государство из своих природных ресурсов компенсирует пенсионный разрыв. Необходимо также поддержать создание таких сообществ, которые на добровольных началах будут готовы служить примером сдерживания разлагающего влияния постмодернизма на общество. В этом контексте необходимо отметить особую роль Армянской апостольской церкви.
Необходимо внедрить два образовательных и воспитательных нарратива: стремиться к четырем общечеловеческим благодетелям: мудрость, сдержанность, мужество и справедливость, и к трем гражданским принципам - государство, ответственность, противодействие. С малых лет граждане должны воспитываться, просвещаться и развиваться, исходя из вышеупомянутых тезисов. С этой целью надо эксплуатировать не только сами учебные заведения, но и весь инструментарий культурных, спортивных и молодежных мероприятий. На научном уровне особое внимание должно быть уделено объективному и всеобъемлющему освещению истории в широком смысле и истории армянского народа, в частности. Армянская историография, со всеми бесславными взлетами и падениями за последние 1600 лет, должна стать основой развития армянской критической мысли. На базе правового и историографического исследования должны быть освещены не только темные страницы Средневековья, но и такие проблематичные эпизоды новейшей истории Армении как 27-ое октября, 1-ое марта, 17-ое июля, 23-е апреля.
Основой внешнеполитической доктрины должно стать улучшение и развитие отношений по принципу общности интересов. Дипломатические усилия должны быть направлены в первую очередь на создание основ для объективно взаимовыгодных отношений. Необходимо воздержаться от установления связей не только с субъектами, имеющими ярко выраженное враждебное отношение к нам, но и с их пособниками и покровителями. В основе внешней политики должен лежать прагматичный расчёт, а не надуманные тезисы про общую систему ценностей и т.п.
Для проведения вышеупомянутых реформ и создания инфраструктуры необходимо консолидировать и защитить всю национальную ресурсную базу, будь то природные ресурсы, финансовый капитал или рынок сбыта. Необходимо внедрить прогрессивный налог для физических лиц и регрессивный механизм для юридических лиц. Укрупнению учреждений должна будет способствовать не только льготная налоговая система, но и протекция, как для импорта, так и для экспорта. Импортозамещение местным производством будет совмещено с ограничением безудержного потребительства, с поощрением сбережений и капиталовложений. Расходы на обучение должны быть предпочтительнее расходов на увеселительные мероприятия, расходы на саморазвитие должны быть предпочтительнее трат на телефоны и одежду. Необходимо восстановить налог на роскошь как минимум до снижения отметки бедности до 10 процентов. Государство должно контролировать не только тлетворное воздействие тех, кто роскошью прикрывает свои комплексы неполноценности, но и эксплуатацию вредных привычек. Прибыль с продажи алкоголя, табачных изделий и лотерей должна полностью контролироваться государством.
Эти и многочисленные другие реформы будет возможно претворить в жизнь лишь при наличии государственности с крепкими устоями. Необходимо исключить какое-либо воздействие иностранных агентов на все четыре ветви власти. Надо также исключить поддержку ложных дискурсов относительно прав человека и возвышение индвидуума над коллективным благосостоянием и государством. Людей не будут принудительно уравнивать, настаивая на их равенстве. Равными могут быть только животные, которые не имеют национальности, религии, семьи, прошлого... и будущего.
Мы должны перестать воспринимать государство как родителя или как отечество, оно должно восприниматься как дитя. Дитя каждого из своих граждан, дитя, которое нельзя оставить на произвол судьбы, накормить которого - обязанность каждого, дитя чьи успехи есть самая большая из всех возможных наград для нас всех. В этом государстве власти будет принадлежать не только монополия на применение силы, но и на угрозу ее применения. В этом государстве механизм принятия решения не подлежит изменению, вне зависимости от того, сколько людей потребуют этого на улицах, в социальных сетях или на иных несанкционированных и неконституционных площадках. Это будет государство заслуживающих своё признание граждан, и государство, в свою очередь, воздаст своим гражданам по заслугам: от права голоса до пенсии и места для погребения. В этом государстве наказание за аморальность будет справедливым, тяжелым и неизбежным. Любое посягательство на правосудие, будь оно физическим, информационным или политическим, будет рассматриваться как посягательство на государство как единственного гаранта безопасности народа.
Вот путь к созданию единого и унитарного общества и государства, путь к восстановлению нашего потерянного 21-ого века. Сверхдержавы более не смогут игнорировать этот камень преткновения на своем пути. С нами должны считаться не потому, что мы смиренно выполняем инструкции, а потому, что можем себе позволить их не выполнять...
Артур ДАНИЕЛЯН
Лидер движения "Адеквад"
