Москва впервые после распада СССР создала прецедент пересмотра границ, созданных между союзными республиками еще в советские времена. Укрепив свои позиции в Абхазии и в Южной Осетии, Россия потеряла свое военно-политическое влияние на Грузию. И события 2018 года это подтвердили.
Москва не проявила особого интереса к президентским выборам в этой стране, прекрасно понимая, что грузинский мейнстрим независимо от фамилии главы государства ориентирован на евроатлантическую интеграцию. Достаточно сравнить риторику в отношении России двух, казалось бы, непримиримых оппонентов — Саломе Зурабишвили и Григола Вашадзе. Вопрос лишь в тактических разночтениях, но не в стратегии.
Но в то же время (вот они, кавказские парадоксы!), экономические российско-грузинские отношения не заморожены, напротив, видна их позитивная динамика. Так, по данным Национальной службы статистики Грузии, за январь-ноябрь 2018 года внешнеторговый оборот с РФ составил более 11% от общего объема ее внешней торговли. Он превысил аналогичные показатели прошлого года на 200 миллионов американских долларов. Россия, которую Тбилиси рассматривает как "оккупанта", несколько лет кряду держит стабильное второе место по всем показателям внешней торговли Грузии. Россия в тройке и по объему денежных переводов в эту кавказскую республику.
Но если на грузинском направлении РФ скорее "ревизионист", то в отношениях с Баку и Ереваном Москва последовательно выдерживает линию "державы статус-кво". Она играет роль посредника в карабахском урегулировании, развивает стратегические отношения с Арменией как с членом ОДКБ и ЕАЭС, но при этом не ставит под сомнение территориальную целостность Азербайджана, и выстраивает взаимодействие с Баку на неконфронтационной основе.
Российскую линию в разрешении многолетнего армяно-азербайджанского конфликта четче всех обозначил в январе 2018 года глава МИД РФ Сергей Лавров: "У Российской Федерации не может быть конкретных планов по решению этой проблемы, потому что ее решить могут только сами стороны". Другой вопрос - поддержка мирного процесса и дипломатические усилия по предотвращению инцидентов и "разморозки" конфликта.
На протяжении всего 2018 года ситуация в Карабахе, и что особенно важно, вдоль армяно-азербайджанской границы за его пределами (нахичеванское, тавушское направления) доставляла немало поводов для беспокойства. Второй сюжет важен, поскольку в случае военного конфликта двумя кавказскими государствами вовлеченной в него оказалась бы ОДКБ, а риски для евразийских интеграционных проектов, а равно и для активного внешнего вмешательства со стороны США, Турции, Ирана возрастали бы многократно.
Пика инциденты вдоль армяно-азербайджанской госграницы достигли к лету 2018 года. Многие наблюдатели связывали это со сменой власти в Армении в результате "бархатной революции". Не секрет, что внутренние перемены традиционно тормозят переговорный процесс, не говоря уже о содержательном поиске компромиссов. Однако в 2018 году коллапса безопасности в этой точке Евразии удалось избежать. И не в последнюю очередь благодаря российским усилиям. Можно вспомнить и встречи Владимира Путина с Ильхамом Алиевым и Николом Пашиняном, и посредничество Москвы при организации встречи лидеров Армениии Азербайджана во время саммита СНГ В Душанбе.
"Прямая линия" на случай инцидентов – пускай и не решительный прорыв к урегулированию застарелого конфликта, но важный инструмент для купирования новых эксцессов. При неоднозначном отношении к революционным потрясениям в постсоветских странах Кремль постарался выстроить преемственные ("ровные") отношения с новой армянской властью, что в ходе своей "большой пресс-конференции" особо подчеркнул российский президент.
Новые инициативы и новые вызовы
Cегодня Россия и Запад резко расходятся по вопросам Абхазии и Южной Осетии, но сохраняют общие подходы к карабахскому урегулированию. Впрочем, и здесь есть нюанс. США и ЕС в отличие от РФ более склонны форсировать этот процесс, полагая, что "замороженное состояние" — большая опасность.
Непраздный вопрос, что лучше: ситуация "ни мира, ни войны" или коллапс из-за недостаточно подготовленного дипломатического решения? Как бы то ни было, а Вашингтон хотел бы активизировать свое присутствие в регионе. Это показало кавказское турне советника президента США Джона Болтона.
Не стоит переоценивать последствия этого визита (непоследовательность президента США уже успела стать "притчей во языцех"). Но если заявления Болтона об открытии американского оружейного рынка для Азербайджана и Армении станут хотя бы наполовину реальностью, регион станет намного более опасным, чем сегодня.
Да, цели Штатов и России асимметричны. Для Белого дома и госдепа важен Кавказ не сам по себе, а как проекция Ирана, РФ, Турции в Евразии. Этим определяются и приоритеты в отношении Грузии, Армении и Азербайджана. Снижение влияния "евразийских гигантов", недопущение альтернатив американскому доминированию в мире - вот стратегический интерес.
Внутренняя и внешняя политика в 2018 году: кавказская диалектика
2018 год изобиловал сюжетами, которые выпукло обозначили связь многих внутриполитических проблем в кавказских государствах с внешней политикой. Так, "бархатная революция" в Армении стала следствием недовольства решением Сержа Саргсяна совершить "рокировку".
Смена власти в результате массовых потрясений, вовлечение в них гражданских активистов, связанных с западными НПО, вызвала серьезный резонанс. Здесь и завышенные ожидания со стороны некоторых оппонентов России по поводу смены внешнеполитических приоритетов Еревана, и столь же завышенные опасения со стороны экспертов и политиков из РФ.
На первый взгляд, "дело 1 марта", арест экс-президента Кочаряна и уголовное преследование генерала Юрия Хачатурова – это сугубо внутреннее дело Армении. Но эти процессы, с одной стороны, спровоцировали серьезные проблемы в ОДКБ, в отношениях с Москвой и с Минском, другими партнерами по этой структуре. В новом году эта история, скорее всего, получит продолжение. Очень трудно примирять общий стратегический интерес с различной политической эстетикой.
Выборы президента Грузии - также внутреннее дело этой страны. Но "российская карта" в них весьма активно разыгрывалась, а главные фавориты соревновались за титул "главного патриота" и борца с угрозой с севера. В канун парламентской кампании-2020, самого главного события четырехлетнего избирательного цикла в Грузии, правящей партии важно "сдерживать" "Единое национальное движение".
И потому вольно или невольно, она будет радикализировать свою риторику в отношении России, чтобы не выглядеть на фоне экс-президента Михаила Саакашвили "пораженцами".
И хотя Азербайджан считается страной, где общественное мнение не играет столь же значимой роли, как в соседних странах, в нагорно-карабахском вопросе не следовало бы этот фактор недооценивать. Оппозиция, которую принято считать демократической альтернативой власти, в вопросе Карабаха выступает с более жестких позиций. Если власти пойдут на чрезмерные уступки, общественное оживление в Азербайджане вполне вероятно.
