Вопрос. Германия предоставляет политическое убежище турецким военным и их семьям. Какое влияние это может оказать на и без того кризисное состояние турецко-германских отношений, не является ли потепление отношений Турции и России следствием напряженности отношений между Европой и Турцией, и может ли дальнейшая эскалация этой напряженности создать выгодную ситуацию для Армении?
Ответ. Несмотря на то, что президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган назвал прошедший в апреле текущего года референдум по конституционной реформе в стране прорывом в сторону развития демократии и достижения внутриполитического согласия, ситуация в стране пока оставляет желать лучшего. Упомянутый референдум, по оценкам многих экспертов, вместо примирения, наоборот, расколол общество, и говорить об общественном согласии на данном этапе как минимум преждевременно. У лидера Турции действительно есть большая поддержка среди турецких избирателей, его политике доверяют не менее половины граждан, и не только доверяют в абстрактно-академическом стиле, но и готовы по его призыву мобилизоваться и выйти на улицу – отстаивать свой выбор. В этом плане мало кто из лидеров стран может похвастаться такой безоговорочной поддержкой сограждан (постсоветские республики в пример не привожу, потому как это сразу будут связывать с низким уровнем демократии и политической культуры, с чем не всегда можно согласиться именно в контексте доверия своему лидеру). Видимо, Эрдоган очень точно прощупал настроения в турецком обществе и грамотно играет на патриотических чувствах достаточно традиционалистски настроенных людей, смешивая в почти всегда выигрышную смесь историческую имперскую память и религиозные чувства людей, добавляя еще в нужных пропорциях угрозу внешних вызовов и необходимость отстаивать суверенитет страны. В этом переплетении столько разных аспектов, что часть их, так или иначе, цепляет даже оппозиционно настроенные политические силы и придерживающихся более продвинутых взглядов жителей крупных городов. Однако и это считается недостаточной гарантией незыблемости собственной власти, и официальная Анкара, судя по всему, до сих пор не может отойти от попытки государственного переворота в июле 2016 года.
Этим объясняется, почему Эрдоган продолжает видеть в ряду чиновников последователей проживающего в США оппозиционера Фетхуллаха Гюлена. Под объяснениями о подозрении участия в попытке госпереворота в стране продолжаются репрессии по отношению к считающимся неблагонадежными деятелям. И круг их не ограничивается только военными. По последним данным, около 450 высокопоставленных чиновников попросили политического убежища в Германии. Объясняют они это тем, что власти Турции откровенно репрессируют и притесняют их. В стране царит настоящий тоталитаризм, а Эрдоган все чаще прибегает к методам, достойным эпохи султана Селим-хана (Селим Грозный). Правящий в начале шестнадцатого столетия султан, помимо своего неуемного нрава и странных предпочтений в личной, интимной жизни, не моргнув глазом отдававший приказы казнить собственных визирей и других придворных, прославился тем, что за период его восьмилетнего правления (тут отсутствие конституционных ограничений заменила чума, настигшая его на острове Родос) территория тогда еще небольшой Турции расположилась уже от Египта до Средней Азии, от Средиземного моря до Индийского океана. Так вот, этот султан, пожалуй, одним из первых в истории приказал уничтожить часть собственного населения на границе с Персией, исповедующего ислам шиитского толка. Султан сначала велел провести своеобразную перепись в городах на востоке, а затем, точно по спискам, все шииты в возрасте от семи до семидесяти лет были ликвидированы.
Просматривается здесь некая аналогия или нет – каждый пусть решает сам. Экскурс чисто к тому, насколько похож почерк Эрдогана на поведенческую матрицу средневекового султана. Параллели, если кто-то их и усмотрел, на мой взгляд, хромают даже по причине того, что политика Эрдогана, не хочу сказать, что непоследовательная, но всегда разная. Нынешний глава турецкого государства то действует в алгоритме «ноль проблем с соседями», то в его риторике проглядываются нотки неоосманизма. Он не Селим Грозный, не его сын – Сулейман Великолепный, и даже не Мустафа Кемаль, он Реджеп Тайип Эрдоган, самолюбие которого, как мне кажется, задевают даже подобные сравнения. От скромности ли, от осознания ли собственного величия – другой вопрос, речь сейчас не об этом. Речь о том, что Эрдоган наделил себя всей полнотой власти в очень непростое для Турции время. Прежде чем задуматься о возможных формах турецкой экспансии – военная мощь, мягкая сила (от демографической до экономической) или какой-то другой, возможно, комбинированный вариант – Турция должна решить две главные задачи. Первая – определиться со стратегией развития государства в плане идеологии, и вторая – сохранить в этот сложный период целостность страны. Причем второе тесно связано с первым, с точки зрения геополитики и намерений других крупных игроков. Частые перемены во внутренней, и особо во внешней политике, дают основания полагать, что правящая элита пока не разобралась до конца, какую Турцию они хотят построить, куда ее вести и какими путями? Турецкая Республика – она в потенциале часть европейской цивилизации, демократическое, светское государство, мирно поддерживающее торгово-экономические связи с непосредственными соседями и другими странами, она правопреемница Османской Империи, со всеми вытекающими амбициями, она ближневосточная монархия, с присущим устройством государства, или у нее свой собственный, вне всяких стереотипов путь развития, как, скажем, в свое время решил Китай, а позже и другие страны, в том числе и Россия.
Этот дискурс в турецком обществе еще даже толком не начался по причине того, что турецкому лидеру, в силу его характера, сначала нужно самому определиться в векторе движения. Эрдоган из тех людей, которые не вырабатывают позицию на основании широкого обсуждения, он предпочитает на общественное обсуждение выносить уже сформировавшееся собственное видение как готовый продукт. Демократично это или не очень – вопрос вкуса, но вполне в традициях Востока, где истина всегда исходит от правителей. Кстати, и на Западе оно так и происходит, с той лишь разницей, что там это преподносится как результат трудов специализированных научных и экспертных структур. А если посмотреть чуть глубже: кем создаются и финансируются эти самые структуры, по чьему заказу вырабатывают рецепты, то разница не сильно уж большая. Зато слово «истеблишмент» на современное ухо ложится благозвучнее, чем монарх, султан и тем более термины «авторитаризм» или «диктатура». Повторюсь, как неоднократную смену вектора Анкарой можно связывать с неопределенностью горизонтов, так и конъюнктура момента может в значительной степени повлиять на окончательный выбор пути. Ведь пока очень много неопределенностей. На что рассчитывать Эрдогану в ситуации, когда Германия, невзирая на солидную турецкую общину внутри страны, выражает готовность приютить «неблагонадежных» (читай: врагов турецкого лидера), когда администрация Белого дома принимает решение вооружать курдские боевые подразделения в Сирии, когда на горизонте маячит перспектива объединения усилий Москвы и Вашингтона в борьбе с терроризмом и в урегулировании сирийского конфликта. Как все это будет происходить, будут ли учтены интересы региональных игроков, если да, то в каком объеме, во сколько обойдется компромисс,
будет ли в итоге направлено против суверенитета Турции курдское оружие, что станет с взаимоотношениями с Израилем, которому не сильно-то по душе реверансы Эрдогана в сторону исламского мира за счет Иерусалима, каким образом захватить лавры лидера суннитского мира из рук Эр-Рияда, станет ли Москва отстаивать интересы Турции в ущерб собственным, в какой момент Анкара перейдет красную линию, если проявит чрезмерную активность в направлении Южного Кавказа и т.д.? Вопросов, как видим, предостаточно, и пока Реджеп Тайип Эрдоган не получит хотя бы в теории ответы на основные из них, он вынужден продолжать лавировать между мировыми столицами, без намерений окончательно прояснить предпочтения и позицию. Понятно, что стимул – благополучие и развитие Турции, но какими путями преодолеть дороги, ведущие к ним? Нешуточная головоломка, особенно, что порой не все зависит от проводимой им политики, что лишь осложняет ситуацию. Собственно, и последние вынуждены вести пока позиционную игру с Анкарой, прекрасно понимая, что без Турции решать проблемы Ближнего Востока будет крайне тяжело. И пока нет прорывных шагов в направлении налаживания отношений и стабилизации ситуации в регионе в целом, приходится поиск подходов прогресса совмещать с попытками не допустить фатальных ошибок. Отсюда и все в меру – и враждебная, и дружественная риторика, и кнут, и пряник, причем со всех сторон. Главное, не переходить точку невозврата. Так и будет Эрдоган пока чередовать поездки в Москву и в Вашингтон, Меркель – давать приют турецким «диссидентам», а ее министр иностранных дел выступать за продолжение диалога с Анкарой. Особенно немцам негоже в канун выборов в Бундестаг провоцировать Эрдогана на выход из договоренностей по сдерживанию беженцев. В свете всего вышесказанного не думаю, что сейчас в интересах Эрдогана сильная активация в южно-кавказском направлении, опять-таки – только в меру, лишь для того, чтобы никто там не расслаблялся, пока разбирается с более важными для Турции проблемами. И каким бы важным ни был внешнеполитический контур, внутри страны тоже придется заниматься национальным примирением и достижением приемлемого консенсуса перед выборами в парламент. А эти вопросы, как ни крути, взаимосвязаны.
