Вопрос. Франция выбирает президента. Уже известны имена кандидатов, прошедших во второй тур. Сохранит ли Франция при новом президенте теплые отношения с Арменией и продолжит ли развивать их, или, возможно, выберет другой политический путь? Что ждать от нового главы французского государства?
Ответ. Прежде всего, присоединюсь к практически общему мнению, что нынешние выборы президента Франции проходят в беспрецедентно сложных условиях, на фоне кризиса сразу двух центристских партий – социалистов и «Республиканцев». Борьба компроматов и финансовых скандалов, в невиданных до того в истории Пятой республики масштабах, способствует потере доверия избирателей к системным политикам, к которым, кстати, по всей Европе избиратели и без того все чаще относятся с определенной долей скепсиса. Ту же картину наблюдали осенью прошлого года в США, когда несистемный кандидат Дональд Трамп, несмотря на тотальную консолидацию истеблишмента против себя, выиграл-таки выборы благодаря голосам так называемой консервативной, традиционалистской Америки.
Относительно выборов во Франции, стоит обратить внимание еще на одно немаловажное обстоятельство: впервые с 1958 г. действующий президент не выставил свою кандидатуру на второй срок, поскольку за пять лет своего нынешнего мандата ему и его команде не удалось добиться ощутимых положительных результатов в экономике и политике. Результатом стал настолько низкий рейтинг Франсуа Олланда (11-12%), что отказ от участия в президентской гонке был воспринят всеми более чем естественно, как само собой разумеющееся. Причем французы разочарованы не только левым по взглядам Олландом, но и его предшественником, правым Николя Саркози (2007-2012 гг.). И далеко не факт, что выступление Саркози в поддержку кандидата голлиста Франсуа Фийона сыграло на пользу последнему. Еще задолго до дня голосования все опросы показывали, что налицо очевидная эрозия биполярной партийно-политической системы, сложившейся на протяжении полувековой истории Французской Республики.
Она вполне соответствовала институционному механизму действующей Конституции 1958 г., краеугольным камнем которой являются широкие полномочия президента, избираемого всеобщим прямым голосованием по мажоритарной системе в два тура, где во втором туре остаются два кандидата, получившие в первом больше голосов, чем остальные. К тому же, что, пожалуй, главное, традиционный водораздел между левыми и правыми партиями в ходе кампании оказался размытым: критериями принадлежности к тому или другому лагерю стали не столько обычные социально-экономические вопросы или ценностные категории, сколько отношение к иммиграции, глобализации, европейской интеграции, даже к России и т.д. Мало для кого стало сюрпризом, что в этой новой системе координат ведущими претендентами оказались два несистемных кандидата – лидер крайне правого Национального фронта Марин Ле Пен и основатель движения «В путь!» Эммануэль Макрон. Последний, кстати, в принципе отвергает понятия левых и правых.
Как программы, так и социальная база электоратов вышедших во второй тур кандидатов противоположны. Марин Ле Пен выступает с национал-патриотических позиций, требуя выхода Франции из еврозоны, Шенгенских соглашений, из военных структур НАТО, а также настаивая на проведении референдума о членстве в ЕС по образцу Великобритании. Центральным пунктом её программы служит антииммигрантская риторика. В то же время она выступает за сохранение и даже за расширение системы социальной защиты, что определяется преобладанием в электорате Национального фронта социально уязвимых «народных» слоёв.
Эммануэль Макрон же, начинавший карьеру инспектором финансов и управляющим банка Ротшильда, отстаивает ценности евроинтеграции, глобализм, верность Франции её атлантическим международным обязательствам и предлагает программу модернизации экономики страны по умеренно-либеральным рецептам. Это вполне соответствует взглядам и интересам его основной электоральной базы – верхней части образованного среднего класса. Таким образом, нынешняя избирательная кампания во Франции отражает примерно такой же идейно-политический водораздел, который наметился в Великобритании на референдуме по Brexit, а в США – при избрании президентом Дональда Трампа (его Марин Ле Пен считает для себя образцом, и эта симпатия, похоже, взаимная). Если же воздержаться от проведения международных параллелей, то однозначно можно констатировать, что при любом исходе французских выборов их главным результатом окажется переформатирование прежней партийно-политической системы – переход от биполярной к скорее многопартийной, с доминированием центристских группировок по образцу парламентских Третьей и Четвертой республик.
Именно это, кстати, недвусмысленно предлагает «лево-правый» Эммануэль Макрон, заключивший союз с лидером центристской партии «Демократическое движение» Франсуа Байру на условиях перехода от мажоритарной избирательной системы к пропорциональной. Правда, возникает вопрос: а смогут ли при таком раскладе эффективно функционировать институты Пятой республики, созданные генералом Шарлем де Голлем? Однако подобные опасения из области теоретических, потому как, кто бы ни победил во втором туре президентских выборов 7 мая 2017 г. – М. Ле Пен или Э. Макрон – новый глава государства, скорее всего, не получит на парламентских выборах в июне прочного, тем более однопартийного большинства в будущем составе Национального собрания. А значит, свобода манёвра Макрона при проведении давно назревших кардинальных реформ нынешней модели французской экономики окажется весьма ограниченной. Ровно с такой же ситуацией столкнется и Ле Пен в случае успеха (хотя ее победа практически невозможна), потому как правый лагерь в новом парламенте останется расколотым не менее глубоко, чем левая оппозиция к нему.
Резюмируя, следует отметить, что президентские выборы во Франции, как бы ни являлись внутренним делом самих французов, все равно имеют ключевое значение для судеб Европы. И дело тут не во Франции. Европейское сообщество допустило развитие ситуации, когда любые национальные выборы на континенте могут расшатать положение нешуточно, а если речь о таких тяжеловесах, как Франция, Германия, Италия и пр., то результаты выборов могут стать даже судьбоносным. Европа, конечно же, никуда не денется, скепсис лишь по отношению к проекту «Евросоюз» в нынешнем его виде. Происходят глубинные изменения, опровержение самого факта которых не способно остановить зародившиеся процессы. Как минимум существенное реформирование Европейских структур с определенной децентрализацией в пользу интересов национальных государств, по мнению большинства экспертов, неизбежно.
Касательно возможного пересмотра Францией отношений с Республикой Армения – не вижу никаких предпосылок для этого. Уверен, они останутся на том же высоком уровне, с перспективой только на развитие и углубление. У Франции постоянных геополитических соперников двое: Германия и Великобритания. Речь не о вражде, хотя в истории немало этапов прямого враждования между этими государствами, а о конкуренции за право быть главнее среди равных. Вот за этим и любопытно наблюдать, а о франко-армянских отношениях беспокоиться не стоит.
