Вопрос. 23-27 января в столице Казахстана Астане при посредничестве России, Ирана и Турции проходит встреча представителей властей и оппозиции Сирии, цель которой – дать решение продолжающемуся с марта 2011г. сирийскому кризису. Не будет ли встреча в Астане такой же безрезультативной для сторон, как и Женевские переговоры, или можно будет достичь стабильного согласия и мира?
Ответ. В переговорном процессе по такому тяжелому кризису, как сирийское противостояние, всякий провал имеет весьма приземленные последствия – эскалация боевых действий, новые жертвы и раненые, а вот понятие «успех» нужно рассматривать через призму относительности. Не бывает в урегулировании подобных затяжных, кровавых конфликтов единовременных кардинальных прорывов. Вернее, принято каждое, даже самое скромное продвижение считать прорывом, и это не ради красного словца, а потому что реально тяжело дается всякая договоренность. С этой точки зрения сам факт начала переговоров в Астане по сирийскому урегулированию можно считать прорывом. Причин на то несколько. Во-первых, между инициаторами и организаторами такой встречи – Россией, Турцией и Ираном – изначально были серьезные разногласия даже по вопросу кого считать представителями оппозиции и приглашать за круглый стол. Ведь в самой Сирии слишком большое количество военизированных группировок конкурирует за сферу влияния в стране, к тому же поддерживаются и финансируются они разными странами региона. Найти консенсус между тем удалось, и это само по себе успех. Еще одна проблема – нежелание Ирана видеть США в Астане в качестве полноправного участника процесса, также преодолена: Штаты приглашены в ранге наблюдателя.
В иных условиях все оказалось бы на грани срыва, но передача власти в США новому президенту, церемония инаугурации и формирование новой администрации сделали возможным и безболезненным данный формат. Во-вторых, впервые за 6 лет противоборствующие стороны удалось посадить за один стол. Напомню, что несколько раундов Женевских переговоров представители сирийской оппозиции и властей «общались» опосредованно, находясь в разных помещениях, а спецпредставителю Генсека ООН по Сирии Стаффану де Мистуре приходилось осуществлять челночную дипломатию, курсируя между ними. Тезис о том, что необходим прямой диалог между различными частями сирийского общества, в том числе и вооруженными, на чем неоднократно настаивала Россия, начал реализовываться. Сам факт начала прямого диалога – уже успех. При этом следует понимать, что в самом начале зарождающегося процесса ожидания существенного прорыва неуместны. Это долгий и непростой путь, в направлении которого первый шаг наконец сделан. В-третьих, важно, что в переговорном процессе на сей раз принимают участие самые что ни на есть настоящие оппозиционеры, с оружием в руках воюющие и с правительственными войсками, и с террористическими группировками, а не респектабельные господа неизвестного происхождения и с доходами, которых за последние годы в Сирии никто не видел, потому как живут они в Стамбуле, Абу-Даби, Дохе, Лондоне и т.д. В-четвертых, одним из главных вопросов повестки встречи в Астане являлось следующее: заручиться заверением сторон о готовности соблюдения режима прекращения огня, установившегося с 29 декабря прошлого года. Нужно заметить, что к началу переговоров к перемирию присоединились уже 1140 населенных пунктов Сирии.
Стороны в этом вопросе проявили единодушие, что, безусловно, далеко не рядовой успех. Напомню, что гарантами соблюдения договоренностей о прекращении огня выступают также Москва, Анкара и Тегеран. Это важно для понимания новых реалий, которые, несомненно, не всем игрокам Ближнего Востока и Персидского Залива по душе. Не говоря уже об игроках более крупных. Разумеется, ни саудитов, ни Катар, ни США с европейцами не радует перспектива, когда новую ближневосточную конфигурацию будет определять внезапно образовавшаяся ось Россия-Турция-Иран. Соответственно, не в их интересах допустить мощный прорыв в Астане. Их влияние на многие вооруженные формирования в Сирии – данность, которую так просто не отменить. С этим придется считаться, ее следует тщательнейшим образом учитывать на всех этапах сирийского урегулирования. Особенно подчеркнул бы фактор США. Правда, со сменой администрации в Белом доме позиция Штатов по Ближнему Востоку претерпит определенные изменения. Президент Трамп неоднократно заявлял, что готов взаимодействовать, в том числе с Россией, в борьбе с терроризмом в регионе. Новый хозяин Овального кабинета высказывался также о необходимости пересмотра внешней политики в целом, однако в этом вопросе есть определенная специфика. Выполнять в полном объеме свои обещания, данные избирателю относительно преобразований внутри страны, Трампу будет крайне тяжело в силу того, что не во всем он может рассчитывать на поддержку Конгресса и Сената, относящихся к нему, мягко говоря, с определенной долей скепсиса. В качестве «компенсации», вероятно, ему понадобится несколько быстрых внешнеполитических побед. Успех в борьбе с терроризмом, конечно же, можно относить к числу таковых, но он будет сильно омрачен, если станет очевидно, что Штаты полностью растеряли былое влияние на ближневосточные дела. Посему, надо полагать, Трампа не устроило бы слишком гладкое политическое урегулирование в Сирии, тем более без его участия. Если даже оставаться строго приверженным предвыборной риторике, все равно Трамп, расположенный решать проблемы региона вместе с Россией, вряд ли готов оставить все на усмотрение России. Тогда не о чем договариваться (по Трампу – торговаться), а это не вписывается в логику его мировоззрения. Все сказанное наводит на мысль, что ближневосточное, в том числе сирийское, урегулирование будет и дальше успешно продвигаться, но медленно, с оглядками, пока не настанет момент полноценного подключения Вашингтона к процессу. Думаю, случится это не раньше, чем через 3-6 месяцев.
Ну а до той поры, любые договоренности, способствующие уменьшению жертв и страданий людей, стоят того, чтобы уделять им достаточное время и усилия. Что и происходит в данном случае в Астане.
