То, что Евровидение, задуманное еще в 1956 году как международный конкурс эстрадной песни среди стран-членов Европейского вещательного союза, за последующие десятилетия значительно видоизменилось, обросло новыми правилами, расширило состав участников – хорошо известно всем. Также общеизвестный уже факт, что за последние годы особенно, конкурс песни излишне политизировался, хоть об этом и не принято говорить, видимо, с точки зрения политкорректности. Однако говорить об этом, или умалчивать очевидное – суть не меняется. Как бы ни относились к этому конкурсу, он тем не менее остается одним из самых популярных неспортивных мероприятий на планете, с аудиторией, приближающейся к 1 миллиарду зрителей. Его ждут, к нему готовятся, в него вкладывают немалые деньги, в него заново влюбляются, в нем бесконечно разочаровываются, но по-прежнему ждут и готовятся. Ценность и масштабность этого грандиозного зрелища заключается в массовости аудитории, ее разношерстности, в ее географии, в том, что сотни миллионов людей чувствуют свою причастность, значение собственного участия в определении итоговых результатов. За десятилетия менялись вкусы, от АBBА до Кончиты Вурст, менялась телевизионная картинка, подача песни постепенно трансформировалась в подачу клипа на сцене в сочетании исполнения вживую с виртуальными технологиями, одно оставалось неизменно – участие каждого телезрителя в выборе победителя. Пожалуй, главное, что гарантировало массовость аудитории.
Евровидение 2016, боюсь, создало опасный прецедент, когда было наглядно проиллюстрировано, что голоса телезрителей не имеют решительного значения и влияют на итоговый результат, мягко говоря, не безоговорочно. Нововведение в правилах подсчета голосов, задуманное организаторами конкурса как возможность сохранить интригу до последнего, может, её и сохранило, но вместе с тем породило множество вопросов, в том числе и следующий: а зачем телезрителю тратиться на платное голосование, если итог, как минимум наполовину, не зависит от его голоса? Есть опасение, что при сохранении этих правил, конкурс «Евровидение» в ближайшие годы может превратиться в очередной конкурс, проводимый в профессиональных кругах, которых бесчисленное множество, но которые, в отличие от него, не транслируются в прямом эфире и не охватывают такую внушительную аудиторию. Именно в этом мне видится главная проблема, созданная организаторами, возможно, из благих побуждений, но которая может похоронить конкурс в принципе. А его реально жалко. Ведь в мире, действительно, не так много мероприятий, кроме спортивных, которые способствуют объединению такого количества людей разных национальностей в разных странах, дают приобщиться к другой культуре.
Конечно же, если эти аргументы принимаются во внимание, можно сложившуюся ситуацию объяснить и весьма простыми причинами: не до конца просчитали последствия, не предусмотрели такое кардинальное расхождение между мнениями телезрителей и профессиональных национальных жюри и так далее. Это было бы полбеды. Многие, однако, сходятся во мнении, что новые правила придумывались с целью создания рычагов влияния на итоги конкурса из политических побуждений. В этом нынешний конкурс кардинально отличается от предыдущих, в которых тоже, как заметил выше, голосование проходило не без доли политических пристрастий. Но тогда свои политические симпатии во время голосования все равно выражали телезрители – по принципу союзничества, соседства, общности языка, культуры и прочее, их голоса определяли результат. На последнем конкурсе этот принцип нарушен полностью. По всему тому, что происходило на глазах сотен миллионов зрителей, сложилось впечатление, что итоги конкурса были определены заранее, обеспечить которые и должны были голоса именно национальных жюри, согласно полученным «рекомендациям». Иначе сложно объяснить произошедшее. Еще задолго до начала финального этапа конкурса букмекеры в один голос прочили победу представителю России – Сергею Лазареву. Это первое. Второе, в различных европейских чартах песня Лазарева «You Are the Only One» была фаворитом. Третье, впервые за всю историю конкурса участник от России получил награду прессы за самое яркое выступление в полуфинале. И наконец, голосами телезрителей Сергей Лазарев обошел всех конкурентов. В итоге: он третий. Сторонникам версии, дескать, никакой политики, все решалось на профессиональном уровне, надо бы еще как-то объяснить, из кого состоят эти национальные жюри в отдельных странах, если их мнение диаметрально отличается не только от вкусов своего народа, но и от мнения журналистов, профессионально занимающихся освещением подобных мероприятий не первый год? Неужели кто-то еще верит, что украинское жюри беспристрастно присудило российскому исполнителю 0 баллов, а телезрители Украины одарили максимальным баллом – 12. Так же и в случае с российским жюри (0) и с голосами россиян (10). Ладно, учитывая сложные взаимоотношения между двумя странами, это как-то объяснимо, хоть и подчеркивает политический аспект. А как объясняется, что от жюри Армении выступление Лазарева получило всего 2 балла, а от телезрителей – максимальный (12), от сербов, соответственно – 1 и 12, от Германии – 0 и 12, и т.д. Ведь по каждой стране политический мотив очевиден, хоть и природа разная.
Подчеркивает ли такая статистика тот факт, что мнение европейцев и мнение евровластей разошлись? На мой взгляд, очевидно. И это неизбежно наводит на мысль, что расхождение во мнениях между народами и их элитами не только в вопросе выбора песни. Оно гораздо глубже и затрагивает различные пласты внутренней жизни и внешней политики. 2017 год в этом плане может стать поворотным. Во многих странах пройдут выборы, на которых избиратель выразит свое отношение к политике действующих элит. Ждать недолго осталось.
Однако оказывается, политический аспект, в классическом своем понимании, возможно, не единственный повлиявший на итоги конкурса «Евровидение 2016». Еще до начала финального этапа конкурса, Daily Mirror написал: «Европейский вещательный союз опасается, что представитель России может одержать победу. Страна пользуется дурной славой среди фанатов музыкального конкурса из-за ее драконовских антигейских законов». Как говорится, вон оно что! У кого что в приоритете. Авторитетному западному изданию виднее.
Не ставил задачу оценивать выступления участников, вкусы разные, и это хорошо. Вопрос как раз в том, чтобы учитывалось мнение людей, придерживающихся разных взглядов и вкусов. Это главное. Иначе еврокоррекция погубит Евровидение. Как удачно сформулировал один из комментаторов мероприятия на российском канале: «Не должны худсоветы определять судьбу искусства».
