Каждое понятие – либерализм, коммунизм, империя, национализм, социализм, демократия, свобода, гуманизм, просвещение, республика, цивилизация, культура и т.д. постоянно меняется в зависимости от времени, места и обстоятельств его использования. Меняется потому, что его применяют к самой разной реальности. Слишком очевидно, что Священная Римская империя германской нации имеет мало общего с Германской империей 1870-1918 гг., они обе – с гитлеровским Третьим рейхом. Демократия греческого полиса, о которой писал Аристотель, имеет мало общего с демократией в первые десятилетия существования США или демократией ельцинской России. Социализм в понимании большевиков имеет мало общего с социализмом французской соцпартии. Национализм в фашистской Италии с национализмом вьетнамцев, воевавших последовательно против японцев, французов и американцев, национализмом сегодняшних басков, или национализмом кемалистов в Турции.
Конечно, есть некоторая абстрактная идея, лежащая в основании понятия, которая помогает найти нечто общее между самыми разными вариантами реальности. Однако в науках о человеке и обществе у множества понятий нет согласованного и принятого всеми определения. Каждый крупный ученый или идеолог предлагает собственное определение термина. Никто из них не имеет привилегированного непосредственного доступа к «миру чистых идей», описанному Платоном. Исходным материалом для ученого оказываются труды предшественников и доступная реальность, современная и историческая. На первый взгляд разные определения не так сильно отличаются друг от друга, но стоит нам обратиться к самой теории, как становится ясно, что «мелочи» в определениях меняют очень многое, в том числе выводы. Если кому-то кажется, что существует, тем не менее, «интуитивно ясный» смысл таких слов как «культура» или «свобода», достаточно начать мыслить самостоятельно, чтобы такая интуитивная ясность разрушилась.
Мало того, что один термин обозначает не одну идею, а целый спектр идей. Труды теоретиков с их сложными определениями – это «вещь в себе». В 99 случаях из ста слово применяется к объекту реальности не кабинетными учеными, а участниками событий. Применяется по отдельным признакам без учета других, в зависимости от политической конъюнктуры и выгоды. Сильно ошибется тот, кто скажет, что «чистоту смысла» понятия не могут запачкать случаи его использования для маскировки совершенно иной реальности. Представление людей о демократии, социализме, национализме складывается из суммы примеров того, к чему применяется это слово – мизерную часть этих примеров они видят своими глазами, об остальных знают понаслышке. Это идеальная основа для любых манипуляций.
Грубую пропагандистскую демагогию человеку более-менее разумному распознать легко. Гораздо вреднее и опаснее софистика, потому что она поддерживает иллюзию логичности, как шулерство поддерживает иллюзию честной игры. Так же как шулерство софистика использует законы человеческого восприятия. В частности то, что человек постоянно путается между миром абстракций и миром реальности. Рассуждая о понятиях, он постоянно перескакивает на то, как и куда их приклеивали в реальности. Рассуждая о реальности, он сам или с чужих слов клеит к ней понятия. Человеческий язык таков, что по-другому просто невозможно. Этим и пользуется софистика, сознательно манипулируя словами и смыслами – это часто называют «подменой понятий». Еще софистика пользуется человеческим невежеством, которое в той или иной степени присуще каждому. Шулер-софист тоже невежествен, но он «нахватался» в той области, где зарабатывает на своем шулерстве материальный или моральный капитал. Поэтому он обычно имеет преимущество перед нами.
