Два года назад, в сентябре, соседи Анто предупредили его: для него настало время уйти. Он больше не будет в безопасности в этих горах над городом Идлиб на северо-западе Сирии. Он знал это лучше, чтобы сомневаться. Потомок армян из Османской Турции , он унаследовал скрытую бдительность, которая теперь проснулась. Отец Анто говорил ему то, что повторялось и передавалось через четыре поколения: “Как мы приехали из Турции, мы также можем в один прекрасный день уйти из Сирии”. С предупреждениями своих соседей в ушах, Анто пытался сохранить некоторые денежные средства. Он начал потихоньку распродавать все, что он мог от «Абу Артина», ресторана и гостиницы, в которой его семья работает каждую весну и лето с 1938 года. Его дед построил «Абу Артин», назвав в честь прадеда Анто, высоко в этих горах, как спасение для сирийцев, живущих в зной тех месяцев в городах и населенных пунктах расположенных ниже. Земля предлагает свежий воздух, изысканную кухню, а мужчины, Анто, его отец и дед до него, экспромт музыкальных спектаклей, которые сделали их знаменитыми среди клиентов. Анто продал в другой деревне столовые приборы и посуду из ресторана, приборы электроснабжения и отопления гостиницы, лишь за долю от их реальной стоимости. Сентиментальные вещи как, портреты его деда и отца, он взял в свой дом в Алеппо, где он жил между сезонами. Он решил не рассказывать никому в горах, когда он приходит или уходит. Хотя он и пытался скрыть это, как можно дольше и незаметнее, вскоре люди стали замечать и спрашивать. Сирийцы привыкли к вглядывающимся глазам многих правительственных информаторов, и в целом поняли разницу между тем, что информация может доставить кому-то беду и что она только накапливается. Но сейчас, в хаосе, который бурными темпами нарастал с весны, никто не знал, что именно будет достойным осуждения, а что судьбой. Анто был отмечен, сирийско-армянским христианином в Сирии с надвигающимся религиозным конфликтом. “Ты как араб в Тель-Авиве”, – сказал ему человек из Идлиба.
Январь и февраль принесли конец диктатуре в Тунисе и Египте. К марту стало ясно, что президент Сирии Башар аль-Асад, который унаследовал власть от своего отца, в результате чего семья Асада правила в общей сложности сорок один год, не намерен последовать их примеру. В конце месяца, его войска убили 103 безоружных протестующих граждан, а точное число многих других исчезнувших, никто никогда не узнал. Так, в апреле 2011 года, когда Анто обычно открывал «Абу Артин», он держал его за закрытыми ставнями. Никто не ехал за 70 километров от Алеппо, крупнейшего города Сирии и дома для большей части клиентуры семьи за последние семьдесят три года. Сирийцы, до сих пор нетронутые насилием в таких городах как Алеппо, останавливались ближе к дому, надеясь, что не обращая внимания на войну в других частях страны, она может просто пройти стороной. С лета, созревшие фрукты, остались несъеденными на деревьях в окружающем саду. Ресторан и гостиница бездействуют и пустуют.
Но к сентябрю, через шесть месяцев после восстания и репрессий, никто не мог избежать определенного вульгарного исчисления: Анто отмечался, сирийско-армянским христианином в Сирии с надвигающейся религиозным конфликтом. Алеппо был домом для десятков тысяч других сирийских армян, но в этих горах, Анто был один. “Ты, как араб в Тель-Авиве”, – сказал ему мужчина из Идлиба. Идлиб и его окрестности стали оплотом боевиков оппозиции, как светского так и джихадистов. В нарастающем хаосе, религия и этническая принадлежность стали врожденной ответственностью, ошибочная вера или происхождение, в самый неподходящий момент могут оказаться фатальными. Виновность стала коллективной. Один человек мог быть обменен на другого, того же вероисповедания или сообщества, в нарастающих циклах жестокости и мести. Для более консервативных людей в горах, Анто был уже оскорблением, с продажей алкоголя, выступлениями, пением, и смешиванием полов в своем ресторане. Для более неосведомленных, ни мусульманское, ни арабское, несмотря на свое рождение в Сирии, происхождение, сделало ему честную игру, как “козла отпущения” для режима, который заявил, что поддерживает меньшинство. Это также сделало его легкой мишенью для похитителей, надеющихся получить хорошенький выкуп без риска вызвать гнев гораздо более многочисленного или мощного общества. Для тех, кто в своем пылу считал, что для лучшего будущего Сирии требуется, чтобы все были равными, здесь всегда бы нашелся маленький номер. Прагматичные сирийцы рассуждали, что жертвы были бы намного раньше, чем кто-нибудь перестал рассматривать или даже сомневаться в аде, который они только что установили друг над другом. У Анто было мало времени и он не хотел рисковать в надежде, что люди могут вернуться к здравому смыслу. С раннего утра, в октябре 2011 года, через месяц после того, как соседи предупредили его, что он не будет в безопасности, Анто поднялся в горы. Один из местных жителей пошутил: “Почему ты не сказал нам, что приедешь? Мы собирались похитить тебя”. Анто отшучивался, но не сказал, что пришел в последний раз. Он молча прощался с деревьями, холмами, самой землей. Он кивнул статуе Мадонны и маленькой мечети, которую он построил, чтобы мусульманские рабочие или постояльцы могли молиться. Он остановился на стуле, где он сидел со своим кальяном и смотрел на то место, где будучи ребенком и мужчиной, он наблюдал, как его отец и дед пели увлеченным посетителям. Он ласкал стены, которые его прадед построил из камня оказавшегося в грязи всех этих лет назад. Это была история, она была реальной и не могла быть стерта. «Абу Артин» был здесь до Башара, прежде Хафеза, до всех президентов. Он покормил бездомную собаку, которую они приютили, пошел в небольшую комнату и заплакал. Он хотел умереть. Он думал, что его сердце может остановиться по своей собственной воле прямо здесь. Куда я пойду? Как я буду заботиться о Матильде и девочках? Он вытер слезы и пошел к Махмуду, который работал на их семью в течение многих лет, который держал за руку отца Анто в больнице, когда он умирал. У Махмуда теперь был небольшой dikan, магазин, рядом с «Абу Артином». Анто попросил Махмуда пытаться сэкономить каждый день немного еды для собаки, затем передал ему ключи от «Абу Артина» и сказал, что он возвращается в Алеппо. Анто поцеловал Махмуда и сказал: “Да хранит вас Господь. Бог даст, мы увидим друг друга снова.” “Не возвращайся, муалем“, – сказал Махмуд. Через неделю, Махмуд сказал Анто по телефону, что дверь в гостиницу была взломана. То что Анто оставил, туалеты, столы, зеркала, все было украдено некоторыми соседями. Переехавшие сирийцы из Джиср-аль-Шагур, также поселились в пустых комнатах. Анто проклял воров, но не завидовал поселенцам, они нуждались в месте для сна. Они бежали от насилия, которое поглотило их дома. Куда еще они должны идти? Анто, его жена и трое маленьких детей, у всех было место для сна, даже если он не был уверен, что будет дальше, что он будет делать, как он будет их обеспечивать. Но он бы с этим разобрался. Он скопил достаточно и продал достаточно, что бы в течение следующих нескольких месяцев они могли бы выжить, как и их предки имели в своем распоряжении, в безопасности Алеппо.
* * *
До того, как зима уступила дорогу весне в 1915 году, турецкие соседи Абкара предупредили его: что-то произойдет. Армянские подчиненные Османской империи, такие как Абкар и его семья, скоро будут в большой опасности. Абкар был кукловодом, и истории, которые он выдумывал и анимировал за ночь со своими марионетками, сделали Абкара любимым как армянами, так и турками. Таким образом, они дали ему фору. Он упаковал свои куклы, выкопал золото и быстро сбежал, под мраком ночи, пешком с женой и шестью детьми.
По его пятам шел первый геноцид ХХ века.
Уничтожения армян Османской империи, как правило говорят началось в ночь на 24 апреля 1915 года, когда османское правительство окружило и заключило в тюрьму более двухсот армянских представителей элиты и лидеров, большинство из которых были вскоре после этого казнены. Жители армянских сел, мужчины, женщины, дети и пожилые люди, были убиты, забиты, сожжены, или утоплены в Черном море. Были созданы лагеря смерти. Подавляющее большинство было депортировано в Алеппо, город в Сирии, контролируемый Османской империей, буквально в конце линии железной дороги. С момента своего основания в шестом тысячелетии до нашей эры, Алеппо был населен мусульманами, христианами, иудеями и небольшой местной арабизированной армянской общиной.
Из Алеппо, турки принужденно загнали армян в Сирийскую пустыню, якобы для другого депортационного центра, но марш смерти был на самом деле конечным. Они не были обеспечены крышей от солнца, ни пищей и водой. Иногда они шли по кругу, пока не падали на землю. Большинство из них погибли в пустыне, прах их костей до сих пор заметен сегодня среди песчинок. В августе 1915 года, Нью-Йорк Таймс процитировал отчет, который сообщал “Дороги и Евфрат усеяны трупами изгнанников, а те кто выживает, обречен на верную смерть, так как они не найдут ни дома, ни работы, ни еды в пустыне. Это план по уничтожению всего армянского народа.” Хотя в начале Алеппо был местом передислокации, позже он стал местом спасения и помощи, а еще позже даже местом памяти. Город уже был домом для арабизированного армянского населения, которое было в Сирии по крайней мере с одиннадцатого века. В самом деле, религиозно вдохновленные армяне (Армения стала первой христианской страной мира) приезжали и обосновывались задолго до многих христианских паломников, из числа северных территорий Сирии. Армяне пережившие Геноцид 1915 года и разъехавшиеся по всему миру, все прошли сначала через Сирию. В армянском сознании, Сирия является местом убежища и возрождения. В конце 1915 и в последующие годы, усилия по оказанию помощи были сосредоточены в Алеппо и расползались по лагерям беженцев, которые были созданы для ухода за армянами. Позже они станут оживленными армянскими кварталами, как палатки стали цементом, так и лагеря превратилась из неопределенности в постоянство. То, что считалось армянами «Западной Арменией», очерченной от Восточной современной Армении великолепной вершиной Арарата, перестала существовать как и ее народ и ее следы были очищены от земли, которая стала современной Турцией. Ее язык, церкви, школы, ее народ, вместо этого были реанимированы, перестроены и сохранены в Алеппо. Многие армяне остались, сделали Сирию своим домом и стали сирийцами, численность сообщество оценивалась в 150 000 на своем пике в 1990 году. Другие остались в Ливане, Европе, Южной Америке или в США, многие общины, которые составляют сегодня армянскую диаспору. Но все они прошли сначала через Сирию и в коллективном армянском сознании, в частности Алеппо и Сирия в целом, является местом убежища и возрождения.
Когда Абкар и его семья покинули свои земли в Урфе, они прошли пешком до Антепа, потом до Киллиса и наконец прибыли в Алеппо. Пока он держал своих кукол упакованными, он работал в качестве фотографа-портретиста и вскоре открыл небольшой ресторан для обслуживания растущего сообщества пережившие геноцид, испытывающих ностальгию по дому. Абкар также хотел соблазнить местное сирийское население пряными ароматами западно-армянской кухни. Сын Абкара, Артин, который прибыл в Сирию еще маленьким мальчиком, позже открыл летний ресторан и дом отдыха в нетронутых горах над Идлибом. Артин назвал свое начало с эпитетом используемым сирийскими арабами для своих отцов: Абу (отец ) Артин. Он решил жениться на местной армянке по имени Закея, которая говорила по-арабски, а не на ее родном западно-армянском. Музыка была языком, который они разделяли. Он влюбился в нее с того момента, когда услышал ее игру и меланхоличные ноты уда. Она овдовела и Артин женился на ней и вырастил с ней троих детей, к которым они добавили двух общих, Бедроса и Антраника, который умер в возрасте восемнадцати лет. В будущем Бедрос назвал собственного сына Анто, в честь погибшего брата. Песня, театр и повествование оставались в их домах и душах, и здесь, в безопасности Алеппо, будет процветать семья Абкара и его потомки.
* * *
В 1993 году, Анто впервые поехал в Армению, он прибыл только с одеждой на спине и в традиционном армянском костюме, который он носил когда выступал. Ему было двадцать пять лет и он путешествовал с танцевальной труппой сирийских армян с музыкальным фестивалем по всей Армении, где-то между Алеппо и Ереваном, их вещи были потеряны. Армения была новым независимым государством, поглощенным как и другие отколовшиеся республики, националистическим катарсисом от Советского Союза, как он распался. Армяне со всей диаспоры будут выступать в течение следующих двух недель и Анто наслаждался возможностью делать то, что он больше всего любил, что было в крови его семьи: петь, танцевать и играть музыку. Ему было любопытно посетить Армению, даже если это не было настоящей Арменией и на самом деле он был не из этой Армении. Для него и других сирийцев, родина лежала на западе от возвышающегося Арарата, заснеженной горы, которая доминировала на горизонте Еревана. Как и сам Арарат, их Западная Армения лежала поперек закрытой границы с Турцией. Эта Армения, которую они назвали Восточной Арменией, была всем, что осталось от бывшего царства. Геноцид и изгнание стерло Западную Армению, оставив ее в памяти. Ее культура, учреждения, кухня и язык, отличающиеся от Восточной Армении, были преданы изгнанию теми, кто бежал и пережил бойню, реанимированы и восстановлены в своих домах, на кухне. Если наследия Западной Армении и жило где-то, то это было в Алеппо. Тем не менее, Арарат маячащий в небе, до которого казалось достаточно легкого прикоснуться, был также открытой раной, постоянным напоминанием о том, что находится по другую сторону и все что было потеряно на ней. Встреча расщепила историю, разделив судьбу этих двух Армений. Здесь была Западная Армения, однажды ожесточенная, но теперь процветающая в арабском мире и на Средиземном море, и была Восточная Армения, обедневшая и голодная в труднодоступном Закавказье, в сферах Персии и России, как в древности и современности. Это была не только Армения, которая кончину СССР ; Сирия тоже была вознаграждена от советского покровительства, которое она стремилась заменить американской дружбой. Сирия присоединилась к возглавляемой США коалиции по вторжению в Ирак в 1991 году и была вознаграждена оккупацией, зеленый свет на которую поступил со стороны Соединенных Штатов, Ливана и мирными переговорами с Израилем. Тем не менее, после почти пяти тысяч лет в исторической Сирии, за последние пятьдесят лет конфликт между современными государствами Сирия и Израиль сделали евреи неудобно неудобства для обоих. В 1992 году остававшиеся в Сирии четыре тысячи евреев, покинули ее в тихом исходе. Это иссечение не остались незамеченными Анто или другими сирийцами, которые задались вопросом, является ли этот прецедент установкой, что “быть сирийцем” может быть квалифицированно и классифицировано на несколько уровней. Но такие мысли были прошли и глаза отведены в сторону, это был “особый случай” в конце концов. Еврейский национализм и война с Израилем, основной конфликт в арабском мире, был тем, что создало противоречия между евреями и арабами. Там не было, думали они, никаких других таких противоречий.
Если для Сирии это была эпоха, в которой страна казалось выходила из изоляции на свет, в Армении она была одним мраком, буквально. Война с соседним Азербайджаном создала энергетический коллапс в Армении. Без достаточного количества электроэнергии, ночи в этом молодом государстве проходили при свечах. Существовала также нехватка продовольствия и армянская диаспора, в том числе и богатая община Сирии, поддерживала экономику своей родины денежными переводами. Грузия и Иран, находящиеся на других общих границах Армении, были всего лишь спасательным кругом страны с остальным миром. Когда Анто сказал своей матери в начале 2012 года, что он уезжает из Сирии и переезжает в Армению, она была ошеломлена. “Мафия похитит тебя, – сказала она. “И ты, и Матильда разведетесь.” Организаторы фестиваля предупредили сирийцев и других международных армян не задерживаться на улицах после наступления темноты. Анто казалось, будто они находились в другом веке, связанные в присутствии солнца в небе. Символично то, что они бродили вокруг Еревана в костюмах из давно ушедшего времени и мира. Он жалел это место. Было ли это удивительно, что большинство сирийских армян проигнорировало армянский национальный призыв “вернуться” в Армению? Он разговаривал с другими представителями диаспоры, которые путешествовали из таких далеких стран как Аргентина и кто говорил на том же Западно-Армянском диалекте, как и он. Еще Анто был голоден, отказавшись от приема пищи, которая казалась ему несъедобной. Даже хлеба было трудно найти. Тем не менее, некоторые вещи чувствовались знакомыми, архитектура церквей, контуры лиц, и в основном песни. В музыкальном плане, Анто почувствовал, будто он был в Армении в течение ста лет. На третью ночь, в этой не совсем их родине, труппа выступала в горах за пределами Еревана, они мчались по темным изгибам дорог в автобусе, предоставленном фестивалем. Было уже за полночь и казалось, водителю не терпелось бросить их в гостинице и продолжить свои собственные планы. Наконец, он остановился и сказал сирийцам выбраться, они приехали туда, где будут спать. Едва в состоянии видеть свои руки перед собой в темноте, они нашли дорогу к двери и постучались. Водитель уже умчался. Женщина одетая во все белое ответила, ее лицо освещалось только от свечи которую она держала. “Мы группа из Сирии,” объявили они ей. “Добро пожаловать”, – сказала она. “Мы ждем группу из Сирии”. Пока они следовали за ней, едва в состоянии видеть что-либо в темноте, Анто услышал как женщина постукивает по двери и говорит “Сирийская труппа здесь. Вставай! Есть люди, которые хотят спать”. Он услышал поспешные движения в ответ и почувствовал, что что-то было неладно. Он прошептал одному из сирийцев, “Мы не в нужном месте.” Женщина показала восемнадцати из них пустые комнаты с минимумом мебели и предложила им водку и коньяк в грязных стаканах. Они услышали собачий вой снаружи. Анто отдернул шторы, чтобы посмотреть в окно, но обнаружил только то, что окон не было, только заштукатуренные стены. Предоставленные сами себе, мужчины заверили женщин, что им больше нечего опасаться. Они устроились на полу или на мебели, которую они нашли. Анто не планировал спать. Он слышал, как вернулся домой, что Армения – это страна воров. Однако, несмотря на самого себя, он отключился. Он проснулся только тогда, когда его кто-то тряс. “Проснись, проснись!” Член труппы вбежал из другой комнаты. “Правительство ищет нас”, – сказал он. “Слава Богу, они нас нашли.” Только при свете дня, после того, как они вышли из вторичной темноты комнат без окон, они увидели, что водитель доставил их не в отель. Женщина в белом была медсестрой. Они укрылись от тьмы в психиатрической больнице.
* * *
Когда Анто сказал матери в начале 2012 года, что он уезжает из Сирии и переезжает в Армению, она была ошеломлена. “Там тебя похитит мафия”, – сказала она. “И ты, и Матильда разведетесь.” Она была убеждена, как и многие другие в армянской общине Алеппо, что то, что происходит в других частях Сирии не будет и не сможет до них добраться. Что Анто потерял в Идлибе заставило его поверить в обратное. После возвращения в Алеппо, в дополнение к деньгам, которые он получил с продажи имущества Абу-Артина, он так же решил продать свой дом в городе. В обществе судачили. Почему он сделал такой отчаянный поступок? Он говорил им, что имел долги, давая людям рассуждать о том пути который его привел к неудаче как человека и как бизнесмена. От Алеппо не подозревающего, что его ждет, он получил цену за дом, будто страна не находится в войне. Он собрал деньги и поехал в феврале разведать жизнь в Ереване. Город изменился с момента своего первого визита в 1993 году. Деньги диаспоры полились рекой, там были шикарные новые гостиницы, офисы, магазины и улицы в центре города. Анто продолжал часто приезжать в Армению, где он преследовал и реализовал свои музыкальные амбиции, запись и продюсирование записей, пение на армянском давалось проще, чем на арабском. Он знал Ереван достаточно хорошо и хотел открыть ресторан в Армении. Он быстро обнаружил помещение, которое он подумал прекрасно подходит для аренды. Он едва мог позволить себе скромное место, которое ранее было занято еще одним рестораном под названием “Новый Антеп”, в честь города в Османской Турции, который был родиной армян на протяжении веков до геноцида. “Новый Антеп” были расширен и Анто решил, что на месте старого “Нового Антепа”, он откроет “Новую Урфу”, названную в честь города его прадеда, аналогично очищенного от армян. Он будет готовить ту же пищу, которая путешествовала с его семьей и выживала в течение столетия через границы. Но когда он вернулся в Алеппо, он передумал. Это была земля, которую он любил. Это был его город и может быть действительно все кончится так же быстро, как и началось. Тогда он подумал о своих маленьких детях и снова вернулся к своему решению. В мае он отправил их и Матильду в Ереван. Медленно, клиенты начали прибывать в “Новую Урфу”. Он знал, что летом, когда многие сирийские армяне и другие западные армяне приезжают в отпуск, бизнес с упором на пищу из дома, будет процветать. Армения кратчайшим путем выдавала визы и гражданства сирийским армянам, многие из которых еще давно насмехались над идеей паспорта Армении, не видя никакой в этом необходимости. В июне, сирийцы прибывающие из Алеппо сказали ему, что все проблемы будут решены еще до окончания отпуска. Затем, в июле началась битва за само Алеппо. Битва охватила город и в конечном итоге оставила большую часть в руинах. Сирийцы, в том числе брат и сестра Анто, продлили свое пребывания в Армении, говоря, что они переждут тяжелый период в Ереване. Многие по-прежнему думали, что все успокоится в течение недели. С приходом сентября, их летней одежды и обуви стало не достаточно, чтобы держать их в тепле против холодных вечеров. В октябре, когда начинается учебный год в Сирии, сирийские армянские семьи обратились к правительству за помощью в открытии школы, что бы следовать Сирийской программе. Из одного набора арабских учебников вылетевшего из Сирии, они сделали фотокопии, надеясь, что когда они вернутся в Сирию, дети не пропустят и шага. Армения кратчайшим путем выдавала визы и гражданства сирийским армянам, многие из которых еще давно насмехались над идеей паспорта Армении, не видя никакой в этом необходимости. Правительство также предложило сирийцам бесплатную медицинскую помощь и позволила платить за обучение в университетах по низком местному тарифу. Страна отменила некоторые пошлины и налоги, и вскоре машины с сирийскими номерными знаками можно было увидеть во многих уголках Еревана. Государственные и частные организации помогали сирийским армянам найти работу и переносить свой бизнес в Армению. Ведь община в Алеппо была трудолюбивой и процветающей, а Армении нужны были люди, инвестиции и толчок в экономике, которая в значительной мере зависит от денежных переводов. Многие увидели причину проблем Армении в потере Сирии. Некоторые в Армении захваченные на фоне опасений насилия в Сирии и воспоминаний османского геноцида, проталкивали национальные идеи, в частности “возвращение” или ” репатриации” всех армян в страну. Они утверждали, что менталитет “все получится” стоил им жизни во время геноцида. В Новой Урфе, Анто установил большой телевизор с плоским экраном и спутниковую антенну, чтобы транслировать каналы из Сирии. В сентябре 2012 года, спустя год после первого предупреждения оставить Идлиб, Анто смотрел на сожженные исторические базары Алеппо. “Я не могу плакать, – сказал он. “У меня нет времени. Я должен кормить семью. Я должен выжить в этой новой стране. Если моя ситуация станет лучше и я смогу расслабиться, тогда я буду плакать.” В декабре, накануне Рождества, его мать умерла в одиночестве в своем доме в Алеппо. Она решила остаться, несмотря на то что находилась в ловушке снайперов и насилия, как и многие внутри Алеппо. Она коротала время перед телевизором, игнорируя новости и смотрела турецкие сериалы, которые она обожала, на языке, который она по-прежнему знала лучше, чем арабский. В прошлом месяце исполнился второй год пребывания Анто в Ереване, и первая годовщина уничтожения Алеппо. Но он больше не уверен в том, как измерять время. Помечать события, чтобы предать скорбь в Урфе или в Идлибе, или Алеппо, или Ереване? “Я скучаю по прошлому”, – говорит он, но продолжает двигаться вперед, каждый день делать больше виноградных листьев, manti, и kibbeh, и kababs в “Новой Урфе”, все еще не уверенный, как и его покровители, если постоянство всегда иллюзорно.
