И всё-таки в жуткое время мы живём! Неофашизм самый изощрённый, теперь я понимаю, почему Геббельс был доктором наук...
Например, в отношении к человеческой жизни. С широким принятием абортов мы видим возвращение к дохристианской практике, когда жизнь ребенка (рожденного или новорожденного) не считалась чем-то подлежащим защите. Это согласно библейскому Откровению любое человеческое существо несетна себе образ Божий, и на него распространяется заповедь «не убий». Когда люди отвергают Откровение, максима «невинных людей убивать нельзя» перестает восприниматься как самоочевидная.
Вот например, что пишет один из нынешних властителей дум, австралийский философ Питер Сингер — борец за права животных и вообще кумир левой интеллигенции, «выдающийся гуманист», удостоенный звания «выдающегося профессора» ряда престижных университетов, директор и со-директор ряда престижных институтов биоэтики, осыпанный наградами и почетными званиями, входит в 100 самых влиятельных людей мира по версии журнала «Тайм», в общем, человек свой, признанный и почтенный в либеральной интеллектуальной элите:
«то обстоятельство, что живое существо принадлежит к виду Homo Sapiens, не имеет отношения к неправильности его убийства; скорее, следует принимать во внимание такие характеристики, как рациональность, автономность и самосознание. Младенцы лишены этих характеристик. Их убийство, таким образом, нельзя приравнивать к убийству нормального человека — или любого другого самосознающего существа»
Такие взгляды естественным образом вытекают из отказа от веры в то, что человек создан по образу Божию. Например, тот же Сингер пишет:
«Любая дискуссия о добровольной эвтаназии должна начинаться с вопроса, может ли убийство невинного человека быть правильным поступком. Те, кто полагают, что это ни в коем случае не правильно, опираются в наибольшей степени на религиозные доктрины, которые утверждают, что только люди созданы по образу Божию, что только люди обладают бессмертной душой, или что Бог даровал нам власть над животными — подразумевая, что мы можем убивать их, если захотим — но оставил за Собой власть на человеческими существами.
Отвергните эти идеи, и Вам станет трудно помыслить о каких-то морально значимых свойствах, которые отличают людей с тяжелыми повреждениями мозга или другими серьезными умственными дефектами от других животных подобного ментального уровня. Почему же тогда то обстоятельство, что данное существо принадлежит к одному с нами виду, делает его убийство худшим поступком, чем убийство существа другого вида, если они обладают сходными мыслительными способностями — или животное даже умнее?»
Сингера часто восхваляют за его строгую логичность, и действительно, нам стоит признать за ним это достоинство. Если мы отвергаем упомянутые «религиозные доктрины», то тезис «невинных людей убивать нельзя» повисает в воздухе — а почему нельзя-то? Это свинью убивать нельзя, (Сингер — строгий вегетарианец), а младенца или умственно отсталого взрослого — вполне даже можно.
В христианскую эпоху та точка зрения, что «младенцев убивать нельзя», перестала быть маргинальной, и первым эффектом от введения христианства на новых землях часто становилось именно прекращение детоубийства. Выход из этой эпохи знаменуется общественным согласием, что можно — в утробе уже можно, а предложения убивать уже рожденных не вызывают бурного осуждения. Но это — только один пример. Ценности, которые мы привыкли воспринимать как «европейские», явились результатом процесса усвоения библейской картины мира. Когда эта картина мира будет отвергнута — вместе с ней погибнут и эти ценности. Нам же, так или иначе, надлежит жить как людям константиновой эпохи — людям, мировоззрение которых определяется библейским Откровением.
