Сегодня, христианину, чтобы быть услышанным в различных влиятельных кругах (т.е. кругах, влияющих реально на общественное мнение и делающих «погоду» в стране) придется позаботиться правом входа в эти достаточно закрытые и элитарные сообщества, а также обретением необходимого профессионального опыта и широкого диапазона знаний.
Как мне кажется, таково необходимое требование к любому патриоту Родины, к любому христианину: хочешь помочь Армении и Матери Церкви — стань Профессионалом и Специалистом. Не в смысле «профессиональным патриотом а-ля Айрикян», а в смысле профессионалом в своей светской работе.
Если ребенок, считающий себя христианином и воспитывающийся в христианской семье, учится плохо — он дает повод хулить свою веру и свою семью — мол, он потому и верит, что ничего не знает! Верующий учитель должен быть лучшим в школе (ну хотя бы — самым добрым и улыбчивым!), врач – самым порядочным, журналист — лучшим у себя в редакции, а офицер – стать «батей» для солдатиков. Но этого мало! Нужно иметь и христиан-политиков, как это не звучит нелепо. Считайте это христианским послушанием.
В политике тем более надо уметь быть предельно аргументированным, корректным, трезвым. Демонстрация богословской эрудиции не должна подменять собою серьезных знаний по экономике, праву и социологии. А может ли у христианина быть мотивация к тому, чтобы добиваться мирского успеха?
Правильно ли это, что в нашей массовой церковной проповеди, психологии практически нет вкуса к активной социальной жизни? Нет призыва активного вхождения в современную жизнь и преобразования её, так мы считаем правильным. Думается, что в молодых христианах и в неофитах надо воспитывать вкус к карьере, к жизненному успеху.
Многие люди, когда приходят в Церковь, за годы своего неофитства теряют вкус к своей мирской профессии, порываются ее бросить. Человек, если он искренне переживает свою веру, должен пережить обретение веры как кризис. Это признак здорового, нормального развития, если прежняя работа и интересы кажется ему безвкусными. Живописцы начинают сушить свои кисти, поэты забрасывают поэзию, музыканты — музыку. Все становится пресно, безвкусно по сравнению со вновь обретенным смыслом.
Вообще, если юноша не мечтал стать «kusakron» — значит, с его церковной жизнью что-то не так. Мечта об этом — признак нормального духовного развития молодого человека. Но не всегда мечта должна переходить в реальность. «Господь и намерения лобзает». Большинство должен остаться с людьми. Поэтому свои радикальные стремления надо уравновешивать словом апостола Павла: «оставайтесь в том звании, в котором каждый призван к вере».
Если все идет нормально, то через два-три года человек возвращается к своему светскому ремеслу. Разве что мотивация его служения и творчества может измениться.
«Kusakron» у нас хватает (cовершенно другой вопрос – сохраняют ли они свой обет или нет, речь сейчас не об этом). Матери Церкви, как мне кажется, более всего не хватает сегодня людей, способных профессионально работать в светских структурах, но с христианскими, а не мифическими общечеловеческими ценностями.
Будущее Армении (надеюсь - христианской) зависит от того, сможем ли мы обосновать и воспитать в наших молодых прихожанах «вкус к карьере» — к такой карьере, которая совершалась бы не в ущерб воцерковленности человека, а «за послушание». Именно так восходят к епископским кафедрам «Kusakron»-ы. Не желание вкусных обедов (и даже не «Бентли») руководит «Kusakron»-ом, соглашающимся с епископским избранием, а надежда на то, что получив в свои руки высшую церковную власть, он сможет обратить ее на благо Церкви. Скажите не все такие? Возможно. Не нам судить. Стремление к росту – это нормально, как в в церковной ограде, так и вне неё. Но тогда давайте воспитывать и создавать здоровых амбициозных людей, имеющих стержень Веры!
Огорчает же то, что в нашей церковной атмосфере не чувствуется желания воспитать таких людей. Всем заметно, что приходская атмосфера в наших храмах «старушечья». Само по себе это не ново и не плохо. Всегда в храмах было больше стариков, чем молодых. И всегда Церковь этому скорее радовалась, нежели скорбела. В отличие от светских организаций, Церковь больше дорожит стариками, а не молодёжью. Ведь задача Церкви — готовить людей к последнему переходу. Финиш важнее старта. «В чем застану — в том и сужу». И если бы в наших храмах было много молодежи и не было бы бабушек — вот это было бы для религиозного сознания катастрофой (кстати, половина этой катастрофы уже налицо: у нас много бабушек и почти нет дедушек, т.е. половина «финиширует» вне Церкви).
И всё-таки малое присутствие молодежи в храмах – это беда. Наш «дом престарелых» пока (!) охраняет сильное вроде христианское государство. Печально и с толикой зависти я смотрю на мусульманские намазы: у них в мечетях стоят молодые, вдобавок мужики, а у нас — женщины, вдобавок — старушки. А так проиграть по всем фронтам можно. Я уже не говорю о микроскопической рождаемости и массовом уничтожении детей (абортам), немыслимых в мусульманском мире. Надо еще помнить, что ислам не признает отделения религии от политики. У мусульман есть тяга к политическому активизму. Коран их ориентирует на обретение политической власти. Мы же с нашим рефреном о том, что «мы вне в политики» рискуем однажды опять стать жертвами такой «политики». Да, конечно Христианство доживёт до конца мировой истории. Но в каком качестве? В самый последний период мы неизбежно окажемся в репрессированном состоянии (оттого этот период и станет последним). Так учит Библия. Да, в конце времён мы будем изгнаны из «приличного общества», станем маргиналами (как это было и в апостольский век). Но сами мы к такому состоянию стремиться не должны. Пока есть время — лучше действовать по французской поговорке: «Делай то, что ты должен — и будь, что будет».
У нас же чаще жизнь планируется по принципу «мечтай о чем хочешь — и будь что будет». Мечта о возрождении Великой Армении у нас еще есть. Но как можно совместить мечты о возрождении Великой Армении с отсутствием молодежной, в том числе и церковной политики?
Не может быть Христианской Армении без христианской элиты. Делегировать в государственные и общественные элиты наших бабушек уже несколько поздно. Туда можно стартовать только молодых. А чтобы они согласились идти этим путем карьерного роста (а как еще попасть в элиту?), Церковь должна привить им соответствующую мотивацию. Значит, в молодого прихожанина надо уметь заронять не только мечту о «kusaron», но и нечто другое. Хотя бы часть из наших молодых прихожан и неофитов надо уговаривать оставаться в том звании, в котором они призваны. Ты хочешь служить Христу? Но это можно делать не только в рясе. Стань добротным профессионалом, добейся успеха ради Христа, а не ради номенклатурных благ. И то влияние, которое ты со временем сможешь приобрести, обрати на пользу своего народа и Церкви.
Но чтобы были в Церкви такие молодые прихожане, умеющие ориентироваться в современной мирской жизни, в Церкви и в обществе (!) должна быть терпимость к таким прихожанам, к кругу их интересов и к их стилю жизни.
От того, сможем ли мы в наших храмах создать атмосферу дружелюбия по отношению к молодым, зависит будущее и Церкви, и Армении. Нужна церковная молодежная политика. А для этого нужно понимание, что политика и навязывание — отнюдь не одно и тоже. Политика включает в себя и умение слушать, слышать, уступать... Сможем ли мы хоть на десятую долю стать столь же терпимыми к увлечениям и глупостям наших детей, сколь мы терпимы по отношению к суеверным глупостям наших бабушек?
В церковных изданиях можно обнаружить сколь угодно большое число обличений тех или иных сторон молодежной культуры. Но где те церковные проповедники, что, обращая острие своей нелицеприятной и принципиальной речи против компромиссов с миром современной светской культуры, столь же открыто, гласно и постоянно борются с тем мусором, который заносит в Церковь через другую дверь — через брешь народного магизма.
Если человек обличает одни ереси и не замечает другие, то возникает вопрос о том, можно ли доверять его духовной чувствительности или честности.
Ну-ка, борцы с роком, джинсой, молвите словечко о наших христиано-язычниках! Считаете ли вы нормальным, что в день Водосвятия стоит такой бардак, что никакой языческий базар не сравняется? что к Святому Причастию надо часто доходить, работая локтями, что Святое Крещение принимают люди, которые даже «Отче наш» не знают, что на Святое Венчание приходят дамы, одетые в стиле а-ля бордель, что …ах, много, очень много этих «что»!
Похоже, что это реальное, бытовое язычество и магизм уже столь глубоко укоренились в нашей церковной жизни, что пастыри просто отчаялись что-то изменить и, «дабы не смущать немощных в вере», молчат и терпят это убожество, чтобы не вызвать «народного бунта». А сколько терпимости проявляют церковные люди, когда речь идет о власть предержащих! Сделать шаг навстречу нашим же детям отчего-то считается недопустимым!
Или же некоторые горе-патриоты выдают «на гора» такие вещи, что святых выноси! Плохо, что и прицерковленные чиновники усвоили сей дух, при этом путая консерватизм с консервами. К примеру, один госчиновник из областного аппарата сказал речь, где была фраза, которая меня просто ошарашила: «Наша Церковь всегда цементировала наш народ». Боже, ну что за манера все живое цементом заливать! Я-то всегда считал, что цементированием народа занимается сицилийская мафия. Христос же уподоблял Церковь не цементу, а дрожжам, которые заставляют тесто бродить, дышать! Она — революционный элемент, элемент брожения, закваска, которая бросается в тесто, чтобы заставить его жить, дышать.
Нужно как-то «переформатироваться». И это уже делается и слава Богу! Спасибо Отцу Комитасу, Отце Гевонду...Простите, кого не вспомнил.Но нужна свобода миссионерства, необходимая пастырская миссионерская свобода. Эта свобода никак не должна смущать собственно воцерковленных людей, перед которыми стояли другие духовные задачи. Сегодня мы впервые оказались в ситуации, когда церковное и миссионерское пространства переплелись. Миссионеры должны работать на глазах у христиан: то есть говорить с инаковерующими людьми на глазах у своих единоверцев. Миссионерством приходится заниматься в одном и том же городе, на одной и той же лекции, в одной и той же аудитории, где миссионеру одновременно внимают неверующие и сектанты, язвительно настроенные студенты и испуганные ими бабушки-прихожанки. Конфликт психологии неизбежен.
Конечно, все это рискованно. Но самый большой риск — сидеть в церковной ограде и не бросать евангельские зерна за ее пределы. Византийская империя в конце концов пала именно из-за этого: ее миссионеры не интересовались арабами, проглядели появление ислама и не смогли вовремя мобилизовать духовные и интеллектуальные силы для противостояния новой секте, зародившейся на границе империи...
Точно так же, и Христианской Армении не будет, если из наших детей мы не сможем воспитать христиан, которые могли бы, владея всей сложностью современной культуры и техники, сделать ради веры своей, ради народа своего успешную социальную карьеру. Если мы хотим видеть Армению христианской, ей нужны христианские элиты: депутаты, экономисты, министры, бизнесмены, учителя, журналисты итак далее. Значит, христианам надо прививать вкус к успеху, к жизни, к творчеству, к карьере.
Характерно, что со стороны нам подсказывают — «Ваше дело — работать среди инвалидов. Вот берите неполноценных детей — это идеальное место для христианской педагогики. Ну, еще тюрьмы. А в университеты мы вас не пустим. В дома престарелых — пожалуйста, а школы и дети отделены от вас».
К сожалению, и недостаточный образовательный уровень нестоличного духовенства искривляет направление церковной миссии в ту же сторону. Порой кажется, что на сегодняшний день наиболее успешным направлением церковной миссии стало тюремное и воинское служение. Но на вопрос — «А есть ли у вас священники, работающие с университетами?» — положительный ответ слышишь гораздо реже...
Ну представьте себе, что было бы с ростом Церкви, если бы апостолы разошлись по домам престарелых! Апостолы — то есть заведомое меньшинство в языческом море — не шли к бомжам. Апостолы не работали только с пьяницами.
Когда сил мало, надо делать то, что можно. Есть три поля. Одно все забито асфальтом, другое черноземное, а третье непредсказуемо — то даст урожай, а то возьмет отпуск.... Да, согласно Евангелию, сеять надо на все поля. Пройти с сеющей рукой можно и нужно вдоль любого поля. Но согласно тем же притчам Христа, задержаться для более постоянной и настойчивой работы надо сначала у самого плодоносящего поля.
Если Церковь действительно многочисленна, здрава, многоталантлива, то она должна быть со всеми и, конечно же, и с социальными «неудачниками». Но наша Церковь еще инвалид. Церковь сегодня в таком состоянии, что сама маргинализирована.
Если бы мы были в таком состоянии, как католическая церковь, у которой всего достаточно, начиная с земель и банков и кончая университетами, тогда, конечно, можно было бы заняться маргиналами. Но если деятельных священников у нас мало, а мирян подвигнуть к социальной диаконии мы ещё не умеем, то свои немногие миссионерские ресурсы надо всё же прежде всего направлять в точки возможного роста будущего церковного влияния. Надо идти в лучшие школы и лучшие университеты!
Есть священники, у которых талант — общаться именно с заключенными и обездоленными. Но повернуть всю Церковь к работе с маргинальными слоями — это самое страшное, что может сейчас произойти с Церковью. А именно в эту сторону нас тщательно подталкивают: идите к маргиналам и маргинализируйтесь вместе с ними.
Не надо топить христианство в социальном болоте.
Не надо замуровывать Церковь в прошлом.
В Христианстве достаточно силы, чтобы дерзить современности, чтобы отстаивать древнюю, средневековую систему ценностей. Но при этом в Христианстве достаточно любви, чтобы видеть доброе и в мире современных людей.
