Чем отличается хороший университет от плохого? В плохом университете все делается для вида. Профессора и другие преподаватели просто играют свою роль, чтобы иметь статус и доход. Студенты играют свою роль, чтобы получить диплом и потом тоже иметь возможность претендовать на статус и доход в какой-то другой имитации.
В хорошем университете мотивы статуса и дохода тоже имеют место. Но кроме них есть стремление передавать и получать знания, поддерживать научный авторитет университета. Они не менее важны, а иногда и более.
Большинство плохих университетов создавалось когда-то энтузиастами с самыми лучшими намерениями. Почему же так получается, что одни университеты быстро перестают соответствовать своему назначению, а другие сто или двести лет остаются на высоте?
В одной религиозной общине люди регулярно собираются на молитвы, помогают друг другу в случае нужды, делятся своими проблемами со священнослужителем и просят у него совета. В другой религиозной общине есть престижные церковные здания, где пару раз в год на праздники собирается большая тусовка – на людей посмотреть и себя показать. Но каждая религиозная община когда-то создавалась с благими целями. Почему одни общины переродились, а другие – нет?
В одном государстве президент, парламент, политические партии, органы местного самоуправления и т.д., с большим или меньшим успехом занимаются тем, для чего они предназначены по конституции и законодательству. В другом государстве это фиктивные структуры, где люди имитируют выполнение своих обязанностей ради личного и корпоративного интересов. Но изначально всякое национальное государство создавалось при всеобщем энтузиазме, всеобщем патриотическом порыве. Почему где-то все быстро превратилось в имитацию, которая съела подлинное?
Деградация, перерождение, рост фиктивности так же естественны, как болезни и старение, как эгоизм отдельно взятого человека. Но человеческое сообщество отличается тем, что здесь с деградацией можно долго и успешно бороться. Если не останавливаться и не прекращать борьбу. Социум, сообщество, учреждение, система похожи на дом, где нельзя просто жить. Дом, который нужно непрерывно ремонтировать, расширять, перестраивать.
Конечно, элиты и лидеры играют большую роль, но они не вырастают где попало. Все дело в существовании морального большинства, на чьих плечах стоят лидеры и авторитеты разных уровней. Это моральное большинство потому является моральным, что имеет общие цели, объединено какими-то общими идеями, которые выше, чем идеи сегодняшней материальной выгоды или сегодняшнего выживания. Эти идеи могут быть самыми разными, могут не быть приятными и гуманными в привычном нам понимании этого слова.
При наличии такого большинства даже крайние эгоисты начинают видеть свою выгоду в рамках общей. Они боятся оказаться изгоями, противопоставив себя моральному большинству. При отсутствии и распаде морального большинства все с точностью до наоборот. Правит тот, кто оказался в данный момент более беспринципным и хитрым. Лозунги про общее благо и общую цель становятся дешевыми фальшивками. Даже порядочные люди в этой ситуации начинают преследовать только личную выгоду, чтобы не оказаться в дураках. Те, кто пытается переломить ситуацию, оказываются изгоями.
Когда работает бригада, отлынивать, значит навлечь на себя общее негодование. Если бригада изображает работу, добросовестно трудясь, вызовешь злость. Когда все вокруг ведут бой, дезертирство означает бесчестие. Когда все вокруг бросают оружие и поднимают белый флаг, призыв к продолжению боя воспринимается как безрассудство. Такой человек рискует быть убитым своими же.
Моральное большинство определяет нормы поведения. В его отсутствие средней нормой везде и во всем становятся личная и групповая выгода, путь наименьшего сопротивления. История показывает, что моральное большинство рождается на основе мощного первоначального импульса в кризисной ситуации и потом сохраняется непрерывными усилиями. Так коллективный организм сопротивляется болезням и разложению на «атомы» и «молекулы».
Всякая действительная, а не фиктивная революция – это появление нового морального большинства. Французская революция – рождение морального большинства «французской нации». Революция 1917 года – морального большинства «трудового народа».
Революции, безусловно, опасные и разрушительные явления. Но их причина чаще всего состоит в необратимом распаде прежнего морального большинства, когда все вокруг превращается в фикцию, имитацию. Дальше либо полный распад и смерть, либо долгое гниение заживо, либо новый виток жизни – через большие потрясения и тяготы.
К началу Французской революции уже разложилось некогда крепкое моральное большинство подданных короля, то же самое можно сказать о моральном большинстве подданных Российской империи в начале XX века или моральном большинстве советских людей в 1970-х годах. Армянское моральное большинство, сформировавшееся в связи с Движением 1988 года, просуществовало всего несколько лет. Потом пришлось столкнуться с худшими последствиями отсутствия такого большинства. Что бы ни сделала власть, сегодня нет коллективного субъекта, который бы авторитетно потребовал у нее отчета за происходящее.
Еще до «перестройки» процесс распада советского морального большинства при всей своей незаметности оказался слишком глубоким. В позднем СССР фиктивные лозунги прикрывали глубочайший кризис коллективности. Само понятие об общем благе с 70-х годов стало темой анекдотов. Трудовая этика того времени хорошо выражена, например, в такой «мудрости» времен застоя: «Если они думают, что они нам платят, пусть думают, что мы работаем».
В таком обществе даже армянский всплеск, связанный с угрозой резни и депортации, с исторической памятью не мог оказаться долговременным. Эскалация угрозы временно, как и в 1918 году, породила моральное большинство, готовое защищаться. Но не смогла, как и везде в бывшем СССР, породить национальную революцию и создать прочное моральное большинство, готовое основать суверенное национальное государство. Отступила на шаг явная и непосредственная угроза, и временное моральное большинство сразу распалось.
Сейчас снова, с еще большей силой, чем в годы советского застоя, происходит внутреннее отравление общества при отсутствии морального большинства. Нет ничего опаснее тихого разложения, поэтому на смену старому большинству как можно скорее должно прийти новое. Хорошо если его зародыш начинает постепенно формироваться тогда, когда старое еще не полностью мертво.
Каждый день эпохи советского застоя уменьшал шансы на создание в будущем крепкого морального большинства. И сегодня каждый день жизни Армянства в таком же режиме уменьшает шансы на формирование в будущем, как морального большинства, так и настоящего армянского национального государства. Массовая эмиграция означает непрерывную кровопотерю организма. И скоро эти шансы будут сведены к пренебрежимо малой величине.
Дело может закончиться не только полной потерей небольших остатков суверенитета. Строительство огромного храма в Москве, постоянное психологическое давление раздутыми цифрами численности новой диаспоры и многое другое указывают на следующий уровень распада. Главный армянский центр может снова оказаться за пределами страны, как в свое время он находился в Стамбуле и Тифлисе. А Ереван может снова деградировать до провинциального уровня даже в рамках Армянства.
Где-то на обочине реального государства могут очень долго существовать фиктивная политическая партия, фиктивное учебное заведение или фиктивная религиозная община. Они питаются энергией и ресурсами того, что реально. Но если зараза фиктивности распространяется на все, черпать энергию надо извне – приходится искать внешнего Хозяина, который установит свои правила игры и одновременно станет источником энергии и ресурсов.
В природе есть полезные для организмов бактерии, которые могут успешно существовать внутри чужого тела, но сами не способны составить организм. Члены сообщества встраиваются в чужую систему и играют там разные социальные роли. Иногда, как в СССР, их по причинам большой политики даже допускают к участию в моральном большинстве чужой системы. И таким образом задача создания самостоятельного прочного морального большинства в сообществе очередной раз откладывается. При неизбежном крахе очередной метрополии она снова встает перед сообществом как насущная и трудноразрешимая.
Понимание ситуации не создает моральное большинство, так же как диагноз рака не обеспечивает выздоровления. Важно мужество и воля жить, бороться. Не просто что-то написать, продемонстрировать свою правильную позицию, не просто выразить протест, а попробовать хоть в чем-то изменить положение вещей. Важно всеми силами как можно скорее сформировать хотя бы зародыш морального большинства и это нельзя сделать без ежедневных поступков. Слова играют только малую вспомогательную роль, в том числе и эти слова. А поступки должны иметь революционную природу. Если даже революционный процесс - зло, то в данном случае наименьшее. - See more at: http://www.lragir.am/index.php/rus/0/comments/view/32648#sthash.NbwZ239m.qy34aN1W.dpuf
