В 1805 году главнокомандующий русской армии на Кавказе генерал Павел Цицианов в донесении императору Александру I писал: «Шуша с одной стороны окружена высокой каменной стеной, а с другой укреплена естественным расположением высоких вертикальных скал, против которых во время осады бессильна любая военная стратегия». Царский генерал историограф Василий Потто в 1826 писал: «Взять эту крепость открытою силою почти не представлялось возможным… «Не буду цитировать другие источники (их предостаточно), ограничусь ссылкой на книгу «Победы, как они были», написанную со слов Самвела Бабаяна, в которой значится, что оперативный план освобождения Шуши был разработан под началом командующего Силами самообороны Аркадия Тер-Тадевосяна при участии его заместителя Самвела Бабаяна, председателя Комитета самообороны Сержа Саргсяна и других лиц. Под приказом о штурме крепости, датированном 4 мая 1992 года, стоит ваша подпись. Прошло 20 лет. Как это было?
- Операция была возложена на меня председателем Комитета самообороны Сержем Саргсяном, все вопросы решались через него. По Степанакерту били установками «Град», ситуация сложилась критическая, город был на грани уничтожения. По ряду свидетельств, с ноября 1991 года по май 1992 по Степанакерту был выпущен 4741 снаряд, из коих порядка 3 тыс. — из установок «Град». В результате обстрелов 111 человек погибло, 332 тыс. жителей (в основном женщины, дети, старики) было ранено, разрушено 370 жилых домов и строений. После освобождения Шуши в руки Жирайра Сефиляна попал план захвата Степанакерта, с точки зрения военной науки весьма грамотно составленный… Мы ввели противника в заблуждение, заставили поверить, что главной задачей для нас является освобождение Джанхасан — Кесалара. Взятие Кркжана и укрепление в направлении Джанхасан — Кесалара стало ключом к освобождению Шуши…
Штурм был назначен на 5 мая, но неожиданно выпавший обильный снег отсрочил штурм до 8 мая. Так, во всяком случае, было объявлено, однако дело упиралось и в нехватку оружия. 24 апреля, 28, 29, 4 мая было несколько имитаций штурма. Муссировались разные предполагаемые даты операции, мы сделали все, чтобы ввести противника в заблуждение, предпринимали ложные маневры, чтобы отвлечь внимание и не дать ему распознать главное направление удара. Слабые удары наносились по всем направлениям, а после 27 апреля противник, поверив ложной информации о сроках, сам предпринял наступление, поставив нас в весьма затруднительное положение 29 и 30 апреля. Когда же начался настоящий штурм, то противник от внезапности и силы удара впал в состояние паники и уже был недееспособен. Против него боролись люди, готовые к самопожертвованию. Шуши неприступен, когда его обороняют хозяева, а не захватчики. По военным законам он неприступен, но 20 лет назад на штурм шли люди, которые сознательно жертвовали собой. Хочу особо подчеркнуть, что главную роль в штурме сыграли добровольцы, которые уже имели военный опыт и которые сознательно жертвовали собой. Все детали того хитрого маневра пересказать невозможно, а потому я ограничусь упоминанием, что нам помогли внезапность, 4 направления удара, каждое по 10-15 км, и широкий фронт наступления (свыше 45 км). Действия армянской стороны ввергли противника в состояние паники. В результате имитации наступательных действий противник решил, что армянская сторона стремится захватить Джанхасан — Кесалар. Азербайджанцы знали о наших возможностях и имели вполне грамотный план обороны Шуши. После взятия Кркжана, когда мы укрепились на направлении Кесалар — Джанхасан, ключ к освобождению Шуши уже был у нас в руках. 8 мая началась операция под названием «Свадьба в горах»…
- А что сегодня, спустя 20 лет, вспоминается из деталей того дня, когда город-крепость Шуши был освобожден?
- Когда праздновали, стреляли в воздух боевыми патронами, меня три дня кряду не покидала тревога, что может случиться контрнаступление и мы потеряем победу, которую получили такой дорогой ценой. Я чувствовал вкус победы, но тревога была очень сильной, она заглушала все эмоции по поводу победного штурма. Была и боль утраты, мы потеряли многих близких людей. Тревога по поводу контрнаступления была в те дни так велика, что я выслал вперед Нвера Чахояна, чтобы он со своими людьми выдвинулся на определенный рубеж и обеспечил оборону позиций, но спустя некоторое время он связался со мной и сообщил про нехватку средств и боеприпасов. Пришлось послать Вардана Степаняна (Душмана), он установил мины по дороге к Зораслу и контратаку удалось сдержать: первый же азербайджанский танк, который шел в контратаку, взорвался, контрнаступление удалось сорвать.
- О ваших усилиях по объединению добровольческих отрядов под единое начало написано много, но сегодня мне хотелось бы узнать некоторые детали дальнейшей вашей биографии. Что стало после освобождения Шуши с человеком-легендой, которого солдаты называли Командос?
- Сегодня мало кто помнит, что Верховный Совет Армении осудил взятие Шуши…
- Я помню, как Ашот Блеян называл взятие Шуши судьбоносной ошибкой, за которую еще долго придется расплачиваться, аналогичные выступления имели и те, кто исповедовал «Цегакрон». Им возражали, ссылаясь на то, что Степанакерт не выдержал бы дальнейших обстрелов, но эти возражения тонули в аодовской риторике…
- Степанакерт был на 70% разрушен. Дальше ждать было нельзя, словом, вы хотите знать, что было после взятия Шуши? Было много разговоров против меня… Сразу после взятия Шуши в июне началась борьба за власть, и те отряды, которые вместе воевали, оказались друг против друга. Когда надо было укреплять армию НКР, руководство отрядов оказалось втянутым в политические конфликты. Меня отозвали в Ереван, назначили замминистра обороны по тылу, но тыл есть тыл, там свои законы, мне они не подходили. Я от этой должности отказался. Потом 5-6 лет кряду все переставляли, меняли должности… Мои отношения с Вазгеном Саркисяном не сложились. Я человек, который 9 лет учился военному делу. Вазген был человеком невоенным, и мне порой было трудно объяснить ему, что и как надо делать. Я пытался внушить ему, что надо понимать солдата, надо жить его проблемами… Во время празднования второй годовщины освобождения Шуши в Доме офицеров Вазген поднял тост и назвал руководителем операции по освобождению Шуши другого генерала. Тот смутился. После торжества ко мне подошел другой Вазген, Манукян, и сказал: «Не огорчайся, время все расставит по местам».
- Многие из участников той войны подались в политику, у вас не было такого соблазна, ведь, помнится, в годы войны аодовцы думали, что вы сторонник дашнакцаканов, а дашнакцаканы думали, что вы из АОД?..
- А я воевал. Моя война началась с отряда «Сасунци Давид», который занимался обороной границ и провел ряд удачных операций. С июня 1991 года в Карабахе я занимался объединением добровольческих отрядов. Были отряды дашнакцаканов, отдельно действовали отряды под руководством АОД, был легендарный Леонид Азгалдян, который блестяще выполнял военные задачи и не подчинялся никому, были отряды «Цегакрон», был знаменитый Мурадик и другие командиры. Я пытался ставить единые военные задачи и нивелировать влияние политических сил на эти отряды. Многие командиры отрядов относились друг к другу с недоверием. Военные группировки вели боевые действия разрозненно, не подчиняясь единому командованию. Из партизанского движения, из леса следовало создать отряды под единым командованием. Большой вклад Вазгена Саркисяна состоял в объединении этих разношерстных отрядов и подчинении их людям, сведущим в военной науке. Мне приходилось находить язык со всеми и согласованно осуществлять оборону Карабаха. В политику меня никогда не тянуло. Я защищал Советский Союз — 10 лет прослужил в Чехословакии и Германии. В Карабахе я видел настоящих людей, которые воевали, шли на жертвы, и видел политиков, которые много вреда нанесли Карабахской войне. На той войне я понял, что с людьми надо быть предельно честным, а быть предельно честным в политике нельзя. Никого не осуждаю за хождение в политику, но сам всегда считал, что мое место рядом с солдатами, хотя, не стану скрывать, со мной неоднократно вели соответствующие беседы и пытались втянуть в политику.
- Есть, по-вашему, угроза возобновления военных действий со стороны Азербайджана?
- Есть военная наука, и в ней свои ньютоны и коперники, которые дают четкие параметры и представления о готовности к войне. Азербайджанское общество разноэтническое, власть — султанат, такое государство не может быть готовым к войне.
- А крупные закупки оружия?
- Оружием надо владеть, к тому же воюют не оружием, а умением, в Карабахе численность вооружений была несопоставима -Азербайджан обладал явным преимуществом, однако победили мы.
- Многие сегодня пишут мемуары, о штурме Шуши написаны кипы воспоминаний. Почему вы не пишете?
- С моих слов детали операции по освобождению Шуши записал писатель Овик Вардумян в своей книге «Освобождение Шуши», книга вышла в 2007 году, а чтобы самому что-то писать — вряд ли… Война — это болезнь. Я не могу смотреть документальную военную хронику и фильмы о войне, о любой войне, не только о войне в Карабахе… Я даже «9-ю роту» не смог досмотреть. Эта болезнь не отпускает, напротив, обостряется, когда дают о себе знать другие болячки. Когда нездоровится, мучает память: в Мартакерте через каждые два часа обстрел, взрывы, короткий сон, а потом тело друга с обожженной кожей…
Голос АРМЕНИИ
