Заканчиваю описание истории площади Республики в Ереване.
В пятой, последней части я пишу о некоторых попытках "улучшить" ее ансамбль, начиная с середины 80-х годов и по сей день.
Заканчиваю критикой идей Нарека Саркисяна, связанных с перестройкой площади. Рассматриваю эстетику его произведений и показываю, почему он так настойчив в желании перекроить архитектуру площади (которая, безусловно, является историческим памятником советской эпохи) и чего можно ожидать, если его проект надстройки Дома правительства окажется реализованным.
Там же я даю короткое (и очень неполное) описание современной постмодернистской архитектуры Еревана, основываясь, главным образом, на произведениях Саркисяна.
Ссылки на предыдущие части:
Площадь Республики в Ереване. Этап первый: ереванская Piazza del Popolo
Площадь Республики в Ереване. Этап второй: прощание с храмом
Площадь Республики в Ереване. Этап третий: больше не Piazza del Popolo
Площадь Республики в Ереване. Этап четвертый: ереванская Piazza St Pietro
Эпилог. Магия места
На этом историю строительства ереванской площади Ленина – ныне площади Республики – можно было бы закончить, если бы она не продолжала привлекать к себе внимание архитекторов, желающих «улучшить» ее, «осовременить», придать ей «новое дыхание».
Архитекторы, строившие площадь, и руководители советской Армении, выступавшие заказчиками, не только воздвигли архитектурный ансамбль, но также смогли создать символику, которая продолжает существовать и поныне. Площадь получила ауру важности, главности, официальности, стала своеобразным символом власти, центром притяжения для тех, кто стремится реализовать свои амбиции на самом высоком уровне.
Еще в советское время были попытки вмешаться в ансамбль площади, называвшейся тогда площадью Ленина.
(На фото: здания гостиницы "Армения" и МИД на площади Республики в Ереване)
Конечно, желание вмешаться в архитектуру площади во многом связано с ее историей – с тем, как создавалась площадь, с замыслами и идеями, которые Таманян вкладывал в ее композицию. А еще можно предположить, что архитекторы, таким образом, искали возможности оставить свой след в архитектуре одного из самых монументальных и выразительных ереванских архитектурных ансамблей.
Мне известны несколько проектов советского времени. Так, в середине 80-х годов в кабинете ереванского мэра Мурада Мурадяна я видел чертежи, автор которых предполагал углубить центральную часть овала площади и там, под землей, построить торгово-развлекательный центр с магазинами, кинотеатром и гаражом.
Проект меня обеспокоил. Я связался с архитекторами, которые сказали, что им это предложение знакомо, но ничего этого не получится по многим причинам, в том числе, из-за текучести грунта.
Но в конце 80-х в газете компартии Армении была опубликована статья, автор которой предлагал «улучшить» площадь, перенеся памятник Ленину на северную часть – прямо перед бассейном. Естественно, фигура Ленина в этом варианте должна была смотреть на юг. А чтобы связать фигуру со зданием картинной галереи, предлагалось устроить дорогу прямо посередине бассейна, по которой можно было бы пройти от музея революции (он находился на третьем этаже здания) прямо к вождю.
Антрополог Левон Абраамян пишет, что этот проект возник из-за того, что Москва в те годы требовала, чтобы на центральных площадях республиканских столиц появились музеи Ленина. И шли интенсивные разговоры о превращении ереванского Музея истории в ленинский. Но ситуацию в Ереване спасло то, что там уже действовал музей революции.
Требование центра вполне укладывалось в создание и поддерживание ленинско-коммунистической символики места.
На месте памятника Ленину
Но после этих споров прошло совсем немного времени, и в 1991 году памятник Ленину был снесен. Это несколько изменило направление архитектурной мысли, потому что актуальным стал вопрос: что поставить на место фигуры вождя, как использовать красивый и добротный постамент. Был даже проведен конкурс, но ни один из представленных проектов не был утвержден.
Спустя пару лет Вано Сирадегян настоял на сносе постамента. В 2001 году, когда праздновалось 1700-летие принятия христианства как государственной религии, на месте памятника поставили металлический крест, совершенно не вписавшийся в архитектуру площади. К счастью, крест вскоре сняли.
Место, образовавшееся после снятия памятника, продолжает будоражить умы ереванских архитекторов. Мне известен конкурс, проведенный в 2006 году и тоже не давший результатов. Отношение к площади Республики как к символическому пространству явственно видно в тех проектах, которые вызвали наибольшее количество интернет-откликов.
Так, журналист Тевос Нерсисян предложил воздвинуть на площади «Колонну победы армянского духа».
(Фото отсюда)
По идее Нерсисяна, огромный фаллический столб должен был возвышаться в самом центре площади, объединяя всех армян мира. Почему-то вместе с колонной Нерсисян предлагает возвести над зданием Картинной галереи высокий купол зеленого цвета.
Армянский центр развития «ПиАр» – предложил на месте памятника Ленину воздвигнуть большую и высокую – примерно в два раза выше соседних зданий гостиницы «Армения» и почты – металлическую конструкцию под названием «генеалогическое древо наций». Смысл этой конструкции в том, что все нации мира берут начало от армян. Архитектурную ценность этот проект представляет не большую, чем фаллический столб Нерсисяна.
Еще одно предложение – на этот раз от художника-дизайнера Эдуарда Ванескегяна – состояло в том, чтобы на месте памятника поставить триумфальную арку, в центральной части которой автор хотел бы соорудить самый большой в мире герб. Это, конечно, должен был быть герб Армении, который должен был попасть в Книгу рекордов «Гиннесса».
(Фото отсюда и отсюда)
Профессиональный элемент в символику места вносит проект музея-памятника, предложенный скульптором Георгием Франгуляном и архитекторами Рубеном Чахмахчяном и Вардгесом Шахбазяном. Но и тут сохраняется та же идея: авторы хотят установить «памятник единения армян всего мира». Авторы называют место, где до недавнего времени стоял памятник великому вождю пролетариата «географическим центром армянства», а музей у них становится «общенациональным символом». 
Можно с легкостью видеть, что все эти проекты объединяет желание заменить памятник Ленину – символ социализма – другим символом, несущим националистические идеи – единение всех армян, зримое утверждение древности и уникальности нации, возвеличивание герба Армении. Скажу еще раз: дело тут совершенно не в архитектуре.
Это, конечно, можно назвать переосмыслением символики места, но проблема в том, что оно не подтверждается архитектурным мастерством, глубиной понимания художественных особенностей площади Республики, вкусом и умением сочетать современную архитектуру с уже сформировавшимся ансамблем.
Дом правительства
Идеи главного архитектора Еревана Нарека Саркисяна более радикальны. И рассматривать их нужно в иной плоскости – ведь Саркисян – профессионал, один из лучших современных специалистов в Армении. Попробуем разобраться в том, что именно хотел бы он изменить в площади Республики.
Идеи Саркисяна, связанные с площадью, можно разделить на три части: то, что он говорит; то, о чем он старается не упоминать и то, о чем он не говорит вообще.
То, о чем говорит главный архитектор Еревана, выглядит просто: он собирается добавить к Дому правительства трехъярусное сооружение, напоминающее вестибюль, который намеревался построить Александр Таманян.
Но не говорит он, что это – фактически, новое здание, имеющее лишь некоторое внешнее сходство с проектом Таманяна. Оно и функционально будет другим – Саркисян не собирается строить вестибюль Дома правительства. Он строит офисное здание, в котором будут работать правительственные чиновники.
То есть на самом деле идея Саркисяна заключается в том, чтобы «добавить» свое собственное здание (которое он условно называет «барабан») к Дому правительства, спроектированному Александром Таманяном и построенному Георгием Таманяном.
При этом даже внешне «барабан» Саркисяна похож не только на таманяновский проект, но и на первоначальный вариант здания Картинной галереи Марка Григоряна, который тоже не был построен.
(На фото: верхний ряд слева - "барабан" Нарека Саркисяна. Верхний ряд справа: площадь и надстройка Картинной галереи Марка Григоряна. Внизу: проект Дома правительства Александра Таманяна 1924 года).
Нарек Саркисян почти не говорит о том, что если его идея будет реализована, то здание музеев и Картинной галереи нужно будет снести. Ни одна площадь мира не в состоянии выдержать два мощных доминирующих однотипных сооружения, находящихся рядом друг с другом.
Иными словами, главный архитектор Еревана готов оставить город и страну без Исторического музея и Картинной галереи для реализации своей мечты – стать соавтором Таманяна.
И совсем не говорит Саркисян о том, что если здание Картинной галереи будет снесено, то вскоре окажется, что с пустым местом, оставшимся от здания, надо что-то делать – либо строить какое-то здание за ним, условно говоря, на противоположной стороне улицы Арами, либо строить новое здание на месте бассейна. Таким зданием вполне может оказаться, например, гостиница.
Есть у меня ощущение, что планы Саркисяна связаны с внутренним, возможно, тщательно скрываемым даже от себя самого стремлением показать, что он может решить градостроительные проблемы центра площади «лучше Григоряна».
И «барабан» у него такой же, как григоряновский, но он, конечно, считает, что он «лучше», и здание он поставит вместо (но не на месте) Картинной галереи «лучше, чем у Григоряна», и площадь получится «лучше»…
Мне трудно комментировать это ощущение, потому что я – лицо глубоко заинтересованное, может быть, даже самое заинтересованное. Но есть один важный факт, о котором нужно сказать.
Нарек Саркисян является ведущим представителем армянской архитектуры постмодерна. Его здания на Северном и Главном проспектах, офис банка HSBC, комплекс жилых зданий «Ереван-Берд», давидашенский комплекс «Сасна Црер-2», – все они прекрасно вписываются в эстетику (простите за неблагозвучие) постсоветского постмодернизма.
Саркисян-постмодернист не одинок. В этой же эстетике построены «лужковские» здания в Москве – огромные сооружения с декоративными башенками и нефункциональными колоннами, такие же здания строились в Санкт-Петербурге и Киеве. Примером постмодернистской архитектуры является современный Батуми, где вновь построенные здания имитируют стили разных эпох и стран. Здание парламента в Кутаиси, Дворца юстиции в Тбилиси – оба похожие на аэропорты – также относятся к этому стилю.
Постмодернистская архитектура Баку включает, помимо большого количества жилых домов, символ Азербайджана-"страны огней" -- три небоскреба в форме языков пламени, центр мугама в виде музыкального инструмента тара, музей ковров, построенный в виде скатанного ковра и так далее.
В чем же особенности постмодернистской архитектуры?
Во-первых, она эклектична. У нее не только нет собственного стиля, но у искусства постмодернизма вообще нет собственного содержания. Оно заимствует содержание уже существующих произведений и воспроизводит его по-своему, «по-новому».
Ярким примером такой эклектики является саркисяновский проект комплекса правительственных зданий (МИД, минюст и минэнерго) на улице Вазгена Саркисяна, на месте снесенной гостиницы «Севан». Здание удивительно похоже на Дом правительства. Есть башенка с колоннадой, но без часов, есть арка, повторяющая масштаб арок здания Таманяна.
(Фото с официального сайта Нарека Саркисяна)
Но при этом у Саркисяна отсутствует обусловленность формы здания его функцией или конструкцией. Его задача прочитывается легко: он хочет сделать здание, несущее «идею правительства», и он делает его, «творчески переработав» фасад уже существующего здания. Масштаб у него, конечно, больше, однако вместе с этим исчезает монументальность. Произведение постмодернизма, как это здание Саркисяна, может быть большим, но не бывает монументальным.
Во-вторых, архитектура «нашего» постмодерна одновременно и ностальгирует по советской – главным образом, сталинской – архитектуре, и меняет прошлое, воспроизводя его современными строительными методами. Ностальгия по советскому прошлому при этом представляется как «сохранение национальных традиций», а попытки изменить его – «использованием самых современных западных достижений архитектурной и инженерной мысли».
Примерами такого изменения могут служить московские здания Манежа, магазина «Военторг» и гостиницы «Москва». То же самое хочет сделать с центральной площадью Еревана и Нарек Саркисян – изменить, отредактировать, «исправить» прошлое.
«Постмодернизм – это ответ модернизму, – писал Умберто Эко в Заметках на полях «Имени розы», – раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить».
В-третьих, архитектор-постмодернист украшает свои здания башенками, колоннами, бельведерами, балкончиками и шпилями, не имеющими никакого функционального значения. Таким образом, архитектурный поиск «прекрасного» подменяется поиском «красивого».
Приведу пространную цитату (за что прошу прощения) из предисловия Дмитрия Хмельницкого «Архитектура несуществующего общества» к книге фотографий Франка Херфорта «Imperial Pomp – Post-Soviet High-Rise» (журнал «Современная архитектура», 2013, № 5, стр. 142-149).
«Еще одно важное свойство этой [постмодернистской – М.Г.] архитектуры, подчеркнутое Франком Херфортом – ее асоциальность. Здания на фотографиях оторваны от земли, стараются по возможности ее не касаться. Площадь контакта с землей сведена к минимуму. Здания не связаны с окружающей средой и не пытаются эту среду создать. Наоборот, они противопоставляют себя окружению».
«Жизнь, существующая у подножия небоскребов – это знакомая советская жизнь. Деревянные домишки, грязные улицы в ямах, железные гаражи – или пустынные казенные улицы и площади с убогим благоустройством. Сами небоскребы парят над этой средой, старясь не иметь с ней ничего общего. Они живут особой – «элитной» - жизнью».
«Эта оторванность от земли характерна даже для жилых зданий, которые в нормальных условиях должны быть связаны с городской средой, быть ее частью. На западе квартиры первых этажей жилых домов, даже очень высоких чаще всего имеют выходы на собственные участки, которые в свою очередь открываются в парки и общественные пространства. В постсоветском «элитном» жилье такое абсолютно невозможно. Оно изолирует себя от внешнего мира».
Сказанное очень точно характеризует, в том числе, постсоветскую архитектуру Еревана. Ту архитектуру, которую создает Нарек Саркисян.
* * *
Мне очень не хочется, чтобы в архитектуру площади Республики вторгся постмодернизм с его фальшивыми башенками, колоннами и обязательным шпилем. Главная площадь Еревана строилась больше пятидесяти лет и ее ансамбль уже включает здания трех различных архитектурных стилей.
Это законченное архитектурное и градостроительное произведение, которое отражает все плюсы и минусы своей эпохи. Исправить его, как и исправить эпоху, невозможно. Испортить ее композицию, добавив постмодернистский «барабан» еще можно, если будет на это разрешение властей и если ереванцы не отстоят этот памятник советской армянской архитектуры.
Как-то раз мы говорили об идее Саркисяна с одним из высших руководителей Армении. Выслушав мои аргументы, он сказал: «Не беспокойся, этому не бывать». Я не называю его имени, потому что это была частная беседа. И очень надеюсь, что его словам можно верить.
А для того, чтобы площадь Республики оставили в покое, надо объявить ее историческим и архитектурным памятником советской эпохи и запретить всякие изменения.
Раз и навсегда.
