Брошенное на самотек, особенно – среди молодежи, воспитание любви к своей родине, очень опасно. Чего нам не хватает для правильного решения задачи? Прежде всего, помнить самим и без устали напоминать другим о наших героях – в войне, в труде, в спорте, где угодно.
Отрезок ереванской улицы Московян в 100-150 метров (от офиса ВТБ до пересечения с улицей Туманяна) меньше всего подходит для увековечивания памяти Национального героя Армении: место тихое, малолюдное, спрятано между деревьями, в стороне от глаз. А теперь и пустое – тумбы с фотографией Вити Айвазяна здесь больше нет.
Айвазяна убили в 1990-м в его неполные тридцать пять. За плечами – мехмат Ереванского университета, служба в Беларуси в рядах Советской Армии, производственное объединение "Лазурь" в Армении, Комитет "Карабах", организация отрядов самообороны в Нагорном Карабахе и приграничных районах Армении, депутатство в тогда еще Верховном Совете Армянской ССР.
Застрелили в Ереване. Обстоятельства убийства как-то размыты, невнятны, непонятны. В отличие от его жизни, четко и без остатка отданной родине.
Благодарная родина соорудила Айвазяну тумбу, определила ей место и умыла руки. Сегодня всякий, проходящий мимо обернутого пластиком портрета, не может не видеть: фотография выцвела, тумба обветшала, газон не стрижен и не чист.
Теперь обратимся к потрясшему и более чем чрезвычайному происшествию в Абовянском отделении Научно-практического центра судебной медицины. Прямой связи между тумбами с портретами героев на ереванских улицах и запиханными в мешки останками погибших солдат в Абовяне, конечно, нет, но известное "дьявол кроется в деталях" родилось не на пустом месте.
"Детали" и "мелочи": запущенность многих мемориалов и могил, если они не в военном пантеоне "Ераблур"; ритуальные подходы к ним высоких должностных лиц по определенным дням с четным количеством цветочков в руках; отсутствие программы патриотического воспитания детей в школе и даже до школы и т.п. Если мы не хотим этого замечать, со временем запускается механизм беспамятства, и тогда связь между такого рода проколами в государственной политике и общественным негодованием по поводу моргов не кажется такой уж условной.
Оглядываемся и не видим (или почти не видим) фильмов, спектаклей, книг, песен, теле- и радиопередач, посвященных героям карабахских войн, а Великой Отечественной – тем более. Не видим (или видим недопустимо мало) обращений к прошлому в славных именах: Виктор Амбарцумян, Сильва Капутикян, Игорь Новиков, Паруйр Севак, Минас Аветисян, Николай Рыжков… И еще, и еще, и еще.
Памятника Леониду Азгалдяну, герою первой Карабахской войны, в Армении как не было, так и нет. Почему памятник Махатме Ганди есть, а погибшим за родину – так мало, в каждой отдельно взятой армянской голове укладывается с трудом.
Спросите на улице детей, даже подростков.
– Знаете ли вы Мовсеса Горгисяна, Татула Крпеяна, Агаси Ханджяна, Тиграна Петросяна?
Чаще всего не ответят. Огорчившись, вы пойдете дальше, а подростки останутся. Потому что учить патриотизму должен не прохожий с улицы, а государство.
Совсем неплохо, что Генриха Мхитаряна или Ким Кардашьян ребята угадывают с полуслова, плохо то, что дальше в памяти провалы. Точнее, белые пятна. Еще точнее, незаполненные пустоты. Это очень опасно – их легко забить всякой дребеденью, отчего образуется серая кинотелевизионная тусовка, пластмассовая литература и вообще скучная, неинтересная жизнь.
…А Ереван в предвыборных баннерах, как в грибах после дождя. Люди в костюмах с отливом и выражением отдельных неудач среди сплошных удач на лицах смотрят на нас отовсюду. "Голосуйте за нас или проиграете!".
Нельзя исключить, что на упомянутом выше отрезке улицы Московян (от офиса ВТБ до пересечения с улицей Туманяна) появится тумба с фотопортретом очередного спасителя страны. Витя свое дело сделал, Витя может уходить?
Притча для закрепления сказанного. Рос в армянской деревне могучий дуб – друг старика, который жил рядом. Дом обветшал, старик умер, приехал внук, поставил новый дом.
– Помоги мне срубить дуб, – попросил внук соседа, – он загораживает свет.
Сосед попытался отговорить, но не смог. Ночью разыгралась буря, сверкали молнии, ураган ломал ветви. Дуб говорит ветру: "Не хочу больше жить, ветер. Мне всего пятьсот лет, а сила моя исчезла. Прежде возле меня жили добрые люди, а теперь человеческого тепла рядом нет, значит, умирать пора".
…Послышался громкий треск, дуб накренился. Внук в ужасе подумал: "Если он на дом мой упадет, ничего от дома не останется", выбежал на улицу и взмолился:
– Не падай, дружище! Крепкий ты еще. Говорят, дубы до двух тысяч лет живут.
Живите и помните!
