Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО РФ, главный редактор журнала "Международная аналитика" – для Sputnik Армения
Политический класс Армении отчаянно пытается найти выход из затянувшегося кризиса. В июне страну ждут досрочные парламентские выборы. Именно с их помощью предполагается повысить легитимность всей властной конструкции государства. Всенародное голосование за представителей различных политических сил (а Армения - парламентская республика) определит, кто сформирует послевоенный кабинет министров. И возьмет на себя ответственность за страну в новых историко-политических условиях.
В теории данная конструкция выглядит безупречной. Однако на практике существует немало сложных проблем, которые предстоит решать всем армянским политикам вне зависимости от их пристрастий, личного отношения к Николу Пашиняну или представителям разнородной оппозиции.
Элита страны расколота. И линии разлома проходят не только по различным социально-экономическим, внутри- и внешнеполитическим сюжетам. Они касаются государственной идентичности Армении после катастрофического поражения во второй Карабахской войне и слома того статус-кво, который на протяжении двадцати шести лет определял повестку дня этой страны. Принимать решения придется в условиях дефицита доверия ко всем ключевым фигурам армянской политики, и тем, кто сегодня представляет правительство, и тем, кто жестко и последовательно ему оппонирует.
Внимание к внутриармянской динамике со стороны России, Турции, Азербайджана, Ирана, ЕС и США на ближайшие месяцы гарантировано. И ставки в этой игре высоки.
Ведь любая гипотетическая смена власти в республике может означать изменение позиции официального Еревана по совместным заявлениям по Карабаху и экономической реабилитации этого региона от 10 ноября 2020 и 11 января 2021 гг.
Какие вопросы будущих выборов мы можем сегодня определить, как основные? И какие задачи предстоит решить участникам кампании, вне зависимости от формулируемых ими деклараций?
Выборы и процедуры
После того, как премьер-министр Пашинян принял тяжелые условия карабахского перемирия, стало понятно, что слово "выборы" будет в армянском политическом глоссарии главным в обозримой перспективе. Сил, способных провести быстрый государственный переворот в стране, на момент 11 ноября 2020 года не оказалось. А попытки военных повлиять на внутренние процессы не вышли за рамки выражения гражданской позиции (люди в погонах такие же граждане страны, хотя и имеющие в своих руках силовой ресурс). Выборы остаются безальтернативным сценарием.
В этой связи возникает вопрос, а почему же премьер, подписавший унизительные условия перемирия, не ушел добровольно? Ответ, как представляется, может состоять из двух пунктов. Во-первых, у Пашиняна сохранялся и сохраняется определенный уровень общественной поддержки. По данным недавнего социологического исследования Международного республиканского института, в случае досрочных парламентских выборов избирательное объединение во главе с премьером получило бы порядка 30% голосов. Да, это не показатели конца 2018 года, когда уровень поддержки был выше порога в 70%. Но они по-прежнему высоки.
Во-вторых, пойдя сознательно по пути радикализации политики (уголовные дела против Роберта Кочаряна, Сержа Саргсяна, Гагика Царукяна, стремление подчинить себе суды), Пашинян закрыл для себя возможности отступления. Поражение для него потенциально опасно не только потерей премьерского кресла, но и различными ответными действиями оппонентов. Как далеко они могут пойти — тема для спекуляций. Но факт остается фактом. Любой политик склонен просчитывать риски и даже их преувеличивать.
Неслучайно с осени прошлого года обсуждение где, как и на каких условиях состоится голосование, стало доминантной темой. Дискуссия обнажила расхождения между властями и оппозицией. Кто и как будет осуществлять оперативное управление страной во время борьбы за депутатские мандаты? Призрак административного ресурса — один из центральных сюжетов в разговоре об избирательной гонке. Казалось бы, 18 марта, после сложных многосторонних переговоров, компромисс о досрочной кампании достигнут. Но это - только видимость решенного вопроса.
Не будем забывать, что по состоянию на день, когда Пашинян заявил о голосовании 20 июня 2021 года, военное положение в стране еще не было отменено. Перекрытый проспект Баграмяна очень мешает ереванцам в их повседневной жизни, хотя количество протестующих к этому моменту и снизилось разительно. С помощью улицы убрать Пашиняна не получилось. Но сам премьер также не решился на жесткие действия против оппонентов. Скорее наоборот, он предоставил им возможности для уличных акций "на вырост".
Тем не менее, все юридические формальности надо соблюсти. Военное положение и его отмена - только начало. Далее встает вопрос об Избирательном кодексе, своеобразной конституции выборов. Но этот закон, как и конституционный строй парламентской республики, был предложен еще при Серже Саргсяне. И служил вполне определенным целям, хотя оппонент экс-президента Никол Пашинян сполна воспользовался ноу-хау своего предшественника, несмотря на всю революционную риторику 2018 года. Поэтому одной из основных интриг будущих выборов сегодня является тот Избирательный кодекс, по которому они пройдут. И даже если в него внесут определенные поправки, важно, насколько содержательной, а не формальной будет эта коррекция.
Не менее важным сюжетом является вопрос о том, кто будет руководить республикой после отставки премьера. Таковая должна случиться перед выборами. У Пашиняна, между тем, опыт работы в качестве и.о. главы кабмина уже был. Правда, в 2018 году уровень его поддержки в два раза превышал сегодняшний, а впереди еще предвыборная полемика. И нет гарантий, что к апрелю-маю уровень доверия премьеру останется на отметке в 30%. Но останься Пашинян в должности исполняющего обязанности, его электоральный ресурс становится сильнее.
Таким образом, впереди распутывание непростых процедурных узлов. Вот когда граждане Армении смогут оценить верность формулы о демократии как процедуре.
В поисках "третьей силы"
Какие предварительные выводы мы можем сделать, наблюдая за армянским внутриполитическим кризисом? С каждым днем становится все очевиднее запрос на появление в стране "третьей силы". У Пашиняна сохраняется определенный уровень доверия. В нем, скорее, видят не "абсолютное добро", а "меньше зло". Но в то же самое время имидж лидера, проигравшего Карабах, давит на премьера, сужает для него пространство для маневра.
Конечно, с такими исходными данными, крайне сложно рассчитывать на союзников и даже попутчиков. Вряд ли кто-то добровольно захочет связать себя с болезненной темой ноябрьского поражения. Казалось бы, против Пашиняна собрались сильные политики. Два экс-президента, один экс-премьер, у каждого за спиной заслуги в борьбе за карабахское самоопределение. Однако всех их разъединяют личные амбиции.
И вряд ли тот же Роберт Кочарян захочет пойти на выборы вместе в одном избирательном списке со своим преемником, осознавая, что "бархатная революция", среди прочего, была также спровоцирована массовым недовольством Сержем Саргсяном. И конструированию образа "золотого века", которое сегодня производит Кочарян, появление Саргсяна в качестве некоего притягивающего магнита вряд ли поможет.
Если же говорить о Вазгене Манукяне, то он слишком долго не был фронтменом армянской политики, чтобы в считанные месяцы оказаться в этой роли. Младшие поколения попросту не так хорошо осведомлены о его деятельности на закате советской эпохи.
Значит, избирателей и всех внешних наблюдателей ожидает сценарий формирования "третьей силы". Думается, это поле, дистанцирующееся одинаково от "бывших", и от "нынешних", станет самым конкурентным в обозримой перспективе. Но парламентские оппозиционеры Гагик Царукян и Эдмон Марукян на эти роли не слишком подходят. Первый был тесно связан с теми же "бывшими" (его "Процветающая Армения" входила в проправительственные коалиции и во времена Кочаряна, и во времена Саргсяна). Затем в 2018 году он вовремя поддержал "мнение народа", хотя своим для Пашиняна так и не стал.
Второй, напротив, был среди отцов-основателей блока "Елк" ("Выход"). Более того, именно он, а не Пашинян повел эту структуру на выборы в 2017 году (нынешний премьер тогда был вторым номером). Однако впоследствии, еще до второй карабахской войны, пути этих политиков разошлись. С новой властью после 2018 года успел посотрудничать и такой ныне радикальный оппозиционер, как Артур Ванецян.
Таким образом, претендентами на роль "равноудаленных политиков" могут стать и фигуры, пока еще не раскрученные в этом качестве.
Стоило бы в данном контексте обратить внимание на фигуру генерала Оника Гаспаряна. Кадровый военный, ранее не замеченный в политических ристалищах, своей фрондой против премьера в феврале 2021 года, он создал себе определенное реноме. И известность Гаспаряна усиливается благодаря юридическим тяжбам вокруг определения его статуса. Сами же эти тяжбы показывают, что судебные инстанции далеко не всегда и не во всем готовы следовать за мнением премьера (еще один "рояль в кустах" в будущих выборах). А Гаспарян, при всей условности параллелей, может сыграть роль "армянского Александра Лебедя", то есть военного, не пошедшего на переворот или иное неконвенциональное действие, но готового сменить мундир военного на костюм политика.
И последнее (по порядку, но не по важности). Среди участников будущих выборов, скорее всего, не будет объединения во главе с президентом Арменом Саркисяном. Но роль его в выходе на вариант урегулирования кризиса посредством досрочных парламентских выборов высока. Фактически не имея серьезных властных полномочий, глава государства стал ключевым медиатором в переговорах между властями и оппозиционерами. И думается, свое слово он еще скажет.
