Продолжение рассказа о том, как создавалась площадь Республики, какие принципы стояли за ее созданием и какие метаморфозы претерпела она с течением времени. Это уже предпоследняя часть. Остается эпилог.
Ссылки на предыдущие части
Площадь Республики в Ереване. Этап первый: ереванская Piazza del Popolo
Площадь Республики в Ереване. Этап второй: прощание с храмом
Площадь Республики в Ереване. Этап третий: больше не Piazza del Popolo
Этап четвертый: ереванская Piazza St Pietro
В центре таманяновского Еревана не было места для музея истории Армении и Картинной галереи. По его замыслу, все музеи должны были быть выведены в Конд, исторический квартал, состоявший, главным образом, из глинобитных домов. Но при этом предполагалось, что настоящий Конд, находившийся практически за пределами города, будет разрушен, а на его месте будет отстроен заново как бы новый уже псевдоисторический квартал – с круглой площадью в центре, от которой должны были отходить радиальные улицы.
И это – точно так же, как постройка таких экзотических и, как выяснилось, ненужных сооружений, как Народный дом и Дворец труда – было знаком времени. Социалистический пролетариат сам творил историю, а прошлое было совсем и не так важно.
И все же в Ереване был музей истории – в самом центре города.
Черное здание Дома культуры - бывшей гимназии - выходило на площадь боковым фасадом.
Советские источники умалчивали тот факт, что музей был создан решением парламента Республики Армения от 9 сентября 1919 года (закон № 439), еще до прихода в Армению большевиков. Назывался он Этнографическо-антропологический музей-библиотека, и возглавлял его известный археолог и этнограф Ерванд Лалаян.
Основой коллекции музея стали экспонаты, перевезенные из Тифлиса, где с 1909 года работал созданный Лалаяном же Этнографическо-археологический музей.
В Ереване, который в 1918 году довольно неожиданно стал столицей новой Армении, музей разместили в двухэтажном здании бывшей гимназии. Актовый зал этого черного здания на Астафьевской улице использовали как концертный, а в нескольких комнатах жили дети-сироты, спасшиеся от геноцида.
Первых посетителей музей принял в августе 1921 года. Видимо, в то же время его возглавил Мартирос Сарьян. Всего через месяц после этого музею была передана коллекция предметов искусства московского Лазаревского института восточных языков. Туда же попали произведения искусства, хранившиеся в археологическом музее при Эчмиадзинском престоле. Фонды музея интенсивно росли, главным образом, за счет подарков и пожертвований.
В 1924 году из Петрограда в Ереван переезжает искусствовед и историк искусства Рубен Дрампян. В том же году он становится во главе отдела искусства исторического музея. И когда в 1935 году картинная галерея становится самостоятельным учреждением, «отпочковавшись» от исторического музея, Рубен Дрампян становится ее директором.
Забегая вперед, скажу, что в 1939 году сюда перевозят несколько тысяч конфискованных рукописей Матенадарана – библиотеки Эчмиадзинского престола.
Но вернемся на несколько лет назад, к 1935 году. В это время в двухэтажном черном здании, боком стоявшем к центральной площади Еревана, располагались: музей истории, картинная галерея, концертный зал и музей армянской литературы, отколовшийся от исторического музея в то же время, что и картинная галерея.
То есть еще при жизни Таманяна это здание стало важным культурным центром Еревана и – шире – Армении. Более того, само здание постепенно становилось исторической ценностью: ведь в нем в разные годы работали Ерванд Лалаян, Мартирос Сарьян, Рубен Дрампян, Романос Меликян, Смбат Шахазиз и другие известнейшие представители армянской науки и искусства, там хранились полотна известнейших живописцев, рукописи Налбандяна, Патканяна, Саят-Новы…
Так почему же Таманян продолжал думать о сносе этого здания?
Я вижу тут несколько вариантов ответа. Первый – Таманян верил в то, что в скором будущем ему удастся «пробить» строительство музейного городка в Конде. Второй – Таманян на самом деле просто откладывал решение о сносе здания на потом. Есть и третий вариант: Ереван развивался слишком быстрыми темпами, за которыми архитектор не мог угнаться. В результате планы Таманяна становились чисто академическим упражнением на тему «город-сад», постепенно теряя связь с действительностью еще при его жизни.
Возможно, что правильны – или неправильны – все три варианта вместе взятые. Вернувшись к черному зданию Дома культуры, выходившему на площадь боковым фасадом, нужно констатировать: еще при жизни Таманяна здание стало чем-то большим, чем просто бывшая гимназия. И уже тогда его было бы очень непросто снести. Понимал ли это Таманян – мы вряд ли сможем узнать.
Тем временем, фонды музеев и Картинной галереи росли, и здание переставало удовлетворять их требованиям: экспонаты нужно было выставлять, а запасники расширять.
И в середине 50-х, когда вопрос о северной части площади стал актуальным, Григорий Арутинов принял решение хозяйственника: здание рушить не надо. Лучше перестроить.
Так и произошло. Арутинов заказал моему деду реконструкцию здания с надстройкой третьего этажа, запретив при этом строить центральную часть с куполом. Но музеи продолжали расти. От исторического музея отделился музей революции, а в запасниках картинной галереи собирались десятки тысяч полотен, которые нужно было выставлять.
И в начале 70-х было решено вернуться к идее надстройки. Ее авторами стали Марк Григорян, Эдвард Сарапян и Ашот Казарян с участием Марата Ростомяна. Официально считается, что здание было сдано в эксплуатацию в 1976 году, но новая экспозиция была готова лишь к следующему, 1977 году.
(Здание музеев и Картинной галереи)
Здание Картинной галереи завершило формирования ансамбля площади. Красивая идея Piazza del Popolo так и осталась на бумаге. Собственно, как я и показал, вся история строительства площади вела к симметрии и масштабу, которых лишена римская площадь-прототип. И постепенно вырисовывалось сходство с другой римской площадью – Piazza St Pietro – площадью Святого Петра.
В ходе проектирования здание картинной галереи Армении дед тщательнейшим образом изучал пропорции и перспективу площади св. Петра. Я прекрасно помню, как он часами сидел над чертежами обеих площадей – римской и ереванской – высчитывая пропорции и перспективу с разных точек зрения.
(Площадь Св. Петра в Риме и площадь Республики в Ереване)
Помню и то, как он искал наиболее выразительный вариант постройки купола, которым намечал завершить здание. И если бы эта его идея была осуществлена, то здание оказалось бы еще более похоже на храм Звартноц, а площадь еще более сблизилась бы по своей форме и функции с Piazza St Pietro. Но в советское время купол был невозможен.
Марку Григоряну удалось претворить в жизнь – хотя и по-новому – таманяновскую идею двух ереванских центров. После завершения здания Картинной галереи оказалось, что вместо противостояния и взаимодополнения культурного центра города (здание оперы и театральная площадь) и административного (центральная площадь, ныне – Республики) оба этих центра связываются храмами культуры и искусства – с одной стороны, здание оперы, а с другой – музеев и Картинной галереи.
Противостояние тоже существует. Оперная площадь осталась народной, в то время как площадь Республики – официальной. Это, как заметил антрополог Левон Абрамян, проявляется в политической сфере. Но футбольные фанаты, при этом, празднуют победы национальной сборной Армении не у оперы, а у фонтана перед зданием Картинной галереи.
И не думаю, что стоит искать в этом «искажений» идеи, или, тем более, «соперничества» Григоряна с Таманяном. Наоборот, Григорян смог найти наилучшее решение, возможное в то время и в тех условиях, решение не противостоящее, а дополняющее Таманяна в соответствии с требованиями времени.
Некоторые архитекторы, однако, критикуют здание Картинной галереи.
И это странная критика, потому что самого здания она не касается. Получается, что здание само по себе, вроде, неплохое, только вот стоит неправильно, мешая воплощению идеи Таманяна.
Проблема критиков в том, что они не учитывают фактора времени. Для них Ереван как бы остается небольшим городом – на 30-150 тысяч человек, – все еще не вышедшим из 20-30-х годов прошлого века.
Прекрасная идея Таманяна о двух равновеликих центрах ереванской жизни начала терять актуальность еще при жизни зодчего. Сталинизм довольно быстро развеял надежду архитектора на равновесие, равновеликость культуры (оперная площадь) и власти (площадь Республики). Советская власть быстро доказала, что культура могла только и только подчиняться власти.
Если же говорить об архитектурном аспекте, то к середине 30-х годов потеряла свой смысл и стала ненужной башня-вестибюль Дома правительства, вокруг которой Таманян строил градостроительную идею Piazza del Popolo. Кстати, идея такого вестибюля спустя несколько десятилетий была воплощена в находящемся по соседству Третьем доме правительства (авторы – В. Гусян и Тельман Геворкян). По-моему, само существование этого здания показывает, насколько продуктивной была эта идея.
И наконец, сама история развития архитектуры ереванской площади Республики как бы неизбежно вела к отходу от простоты, расслабленности и народности Piazza del Popolo и сближала ее композицию к официальной, величественной и масштабной Piazza St Pietro.
Я убежден: площадь Республики в Ереване нужно оценивать не по тому, какой она могла бы быть, если бы история развивалась иначе, а по тому, насколько она хороша такой, какая есть, какая сложилась в результате исторического развития. Ведь в конце концов ее архитектурный ансамбль складывался на протяжении более чем 50 лет.
И еще. Два проспекта, составлявшие важнейшую часть генплана Таманяна – Главный и Северный – сегодня уже построены. И можно наконец оценить: украшают ли они центр Еревана? Стал ли Ереван с этими проспектами лучше, красивее, элегантнее, удобнее для жизни?
Главный проспект (архитектор Армен Зарян), за исключением одного небольшого отрезка, уже много лет напоминает полузаброшенные развалины. Фонтаны и бассейны не функционируют, базальтовая облицовочная плитка отваливается, сквозь щели цементных плит пробиваются сорняки… Откровенно говоря, бульвар в его нынешнем состоянии совершенно недостоин столицы. 
Северный проспект, конечно, более презентабелен, но на нем нет ни единого деревца (кроме тех, что высажены в кадках), пропорции зданий выдержаны так, что затмевают, принижают здание оперного театра, которое должны были бы, наоборот, возвеличивать. И, наконец, эти здания по качеству исполнения и художественной ценности не выдерживают соперничества со зданиями на соседних улицах.
Можно, конечно, сказать, что это все – вина архитекторов и городских властей. Скорее всего, так и есть. Но время от времени мелькает крамольная мысль: а может, сама идея, такая красивая на бумаге была невыполнимой?
И каждый раз, когда я думаю об этом, мне вспоминается, что целая плеяда учеников Таманяна, талантливых армянских архитекторов несколько раз отказывалась от возможности начать строительство Северного проспекта. И что в советское время самой перспективной считалась идея, по которой проспекта как такового и не должно было быть. Вместо него предлагалось организовать пешеходную зону, состоящую из ряда небольших площадей и переходов между ними.
Но этот проект не был осуществлен.
(Вариант застройки Северного проспекта)
