В сам собор было допущено всего около 500 человек, около 45 тысяч верующих заполнили окружающие улицы, многие сидели на молитвенных ковриках на площади Султанахмет. Молитвенное служение имам начал после того, как президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган зачитал отрывок из Корана, а с минаретов прозвучал призыв к намазу. Во время богослужения христианские мозаики и фрески не выхватывались камерами телеканалов. Утверждается, что они были затемнены при помощи специального освещения или закрыты занавесками.
Ранее сообщалось, что Эрдоган пригласил на первую молитву в Айя-Софии президента Азербайджана Ильхама Алиева и лидеров некоторых других мусульманских стран, в частности Катара. Однако в момент трансляции турецкие каналы ничего об этом не сообщали. Эрдоган появлялся на мероприятиях после молитвы в сопровождении только лидера Партии националистического движения Турции Девлета Бахчели. Причем ход событий комментировали, как правило, известные турецкие газетчики и эксперты.
Их общее мнение: изменение статуса Айя-Софии «имеет больше символическое политическое значение, напоминание христианам о травме, которую они не могут излечить уже 567 лет», что «действия Эрдогана направлены на сохранение единства исламского мира, который распадается на части в связи с усилением такфиристской и мазхабистской политики, что подогревается христианским Западом». «Поэтому нужно быть готовыми к предстоящим христианским атакам, — говорил один из комментаторов. — Пока Стамбул является нашей землей, наши внуки и в последующие столетия будут подвергаться аналогичным боям. Наш намаз является мощным ответом на осаду ислама».
Сейчас многие европейские СМИ и политики заявляют, что Турция как никогда проявляет все большее пренебрежении к Европейскому союзу и разворачивается лицом к исламскому миру, оказываясь, как пишет The Times, «на историческом перекрестке». Но именно к этому подталкивали Турцию, десятилетиями держа ее в предбаннике ЕС. И ее дрейф, сначала малозаметный, а теперь открытый, в сторону от Европы, легко прогнозировался. Кого-то это, видимо, устраивает. Но кого?
Христианские Церкви оказались в сложном положении после того, как турецкий президент объявил о своем указе в отношении Святой Софии. На дворе не 1453 год, когда Римская курия, нынешний Ватикан, был в состоянии оказывать прямое воздействие на ход истории, не говоря уже о его возможностях сколачивать коалиции христианских государей Европы, включая Москву. Сегодня Церквям нужны «руки» в лице политиков, чтобы послать мощный сигнал. Таковых на евразийском континенте не нашлось, те Церкви, которые выступили с критикой решения Эрдогана, не были поддержаны светскими властями.
Зато у бывшего собора неожиданно оказались защитники на той стороне Атлантики. Накануне 24 июля в Белом доме главу Греческой православной архиепископии Америки (в юрисдикции Константинопольского патриархата) архиепископа Элпидофора приняли президент США Дональд Трамп и вице-президент Майк Пенс. Как сообщают греческие издания, Трамп выразил сильное недовольство решением президента Турции превратить собор Святой Софии в мечеть, а также заявил, что он является «помощником и сторонником Вселенского патриархата и лично вселенского патриарха Варфоломея, а также помощником и сторонником эллинизма вообще». Это сильный сигнал, который, если, конечно, действующий американский президент серьезен, выходит за рамки отношений между США и Турцией.
Фактически протестантские Соединенные Штаты называют себя защитником византийского православия и опосредованно древнего христианства, которое из Константинополя и Рима распространилось дальше, в Европу и Россию. Что же касается Эрдогана, то он расстается с кемалистским прошлым, совершая серьезный очередной эксперимент над страной, возвращает ее в исламский мир. Но сохранит ли он на этой длинной дистанции прежнюю политическую силу как внутри страны, так и за ее пределами? Тем более что в Стамбуле, как и во многих других городах, не столь активно поддерживают его модернизационный курс.
Эрдоган играет по-крупному и рискует. Как замечает итальянский католический богослов Массимо Фаджоли, «собор Святой Софии является частью гораздо более широкой национальной, региональной и глобальной картины», он вписан в «глобальную религию и глобальное христианство», которые сотканы «из символов на мировой сцене, где все тщательно расставляется, как в театре». Так что окончательная оценка хода событий еще впереди.
