Когда в английском издании Middle East Eye появилось сообщение со ссылкой на специальные источники о том, что «израильское правительство намерено восстановить полные дипломатические отношения с Турцией посредством обмена послами» и что «у обеих стран есть общие интересы, такие как Сирия и поставки природного газа в Восточное Средиземноморье», это взволновало экспертное общество. Появились размышления, что в этом регионе мира готовится какая-то очередная геополитическая комбинация. Тем более что эту информацию продублировал турецкий международный информационный телеканал TRT World, указывая, что Израиль «неожиданно отказался подписывать совместное заявление Египта, Южного Кипра, Франции, Греции и ОАЭ, в котором Турция обвинялась в незаконной деятельности» в восточной части Средиземного моря».
Затем эстафету приняла саудовская англоязычная газета Arab News. Она сообщила, что «официальные лица Израиля и Турции, предположительно, ведут секретные переговоры, направленные на достижение соглашения о морских границах и исключительных экономических зонах в восточной части Средиземного моря». Ранее Израиль помог Турции доставить партию медицинской помощи на оккупированный Западный берег и в осажденный сектор Газа, поскольку Анкара получила разрешение на экспорт медицинского оборудования, приобретенного израильскими больницами для борьбы с коронавирусом. При этом высказывалось предположение, что если события дальше будут развиваться по такому сценарию, то станут разваливаться не только существующие договоренности между Израилем и Кипром, особенно в отношении разведки нефти и газа, а также «Газовый форум Восточного Средиземноморья», появившийся в конце прошлого года и который базируется в Каире, но и так называемый стратегический треугольник Израиль — Греция — Кипр, с которым связывались грядущие перемены на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье.
Что за всем этим стоит? Израиль и Турция в прошлом были стратегическими партнерами, но стали отдаляться друг от друга, когда Анкара начала переориентацию своей внешней политики, выставляя на первые позиции свои интересы в исламском мире и подчиняя им проблемы европейской интеграции. Это смещало акценты в прежних, казавшихся общими региональных интересах. На горизонте замаячил феномен восстановления влияния на территории прежней Османской империи, где, кстати, располагается сегодня и современный Израиль. Но если Турция претендует на лидерство среди суннитов в исламском мире, то флаг шиизма держит Иран. Сегодня по разным причинам и с разной мотивацией они выступают против Израиля, который находит поддержку только среди части стран арабского мира. Поэтому не стоит удивляться тому, что израильская дипломатия всегда изучала возможности разрыва такого альянса через какую-либо выгодную сделку. Таковой сегодня выставляется возможное между Израилем и Турцией энергетическое соглашение, предусматривающее поставки газа из Израиля в Европу через территорию Турции.
Есть и второй момент. Израиль считает, что он, как и Турция, не заинтересован в усилении военного и иного присутствия Ирана в Сирии, и эта «общая тема ведет стороны к диалогу», как и «Хезболла» в Ливане. Но это сценарии «дружбы против кого-то» только с теоретически обозначенным потенциалом сотрудничества со стратегической глубиной, где обозначены интересы помимо Израиля и Турции также Греции, Кипра и ряда арабских стран. Поэтому возможность совместной эксплуатации газовых ресурсов в восточном Средиземноморье, включая создание газопровода, соединяющего месторождения Израиля и Кипра с Грецией или Турцией, а затем идущего в Италию, это все же прикрытие готовящихся в регионе серьезных геополитических сдвигов. Кстати, похоже, что Израиль пытается подвергать ревизии отношения с наиболее важными соседями — Египтом и Иорданией, расширяя возможности маневров на других направлениях, включая Турцию, в перспективе продвигая ее на европейском направлении в контексте исторического определения региона и самоопределения Израиля как национального государства, воссозданного на древней родине еврейского народа.
Таким образом, на стратегическом уровне в Восточном Средиземноморье выстраивается новое геополитическое уравнение. Не исключено, что в этой связи проводится активный политико-дипломатический зондаж с целью выявления общих целей, несмотря на острые и затяжные конфликты, вроде марокканско-алжирского конфликта в вопросе о Сахаре или продолжающейся гражданской войны в Ливии. В случае возрождения альянса Израиль — Турция может появиться геополитический синергетический эффект, открывающий новые возможности для регионального сотрудничества в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, что способно обеспечить большие шансы на достижение компромисса, который наряду с взаимными уступками принесет выгоду всем сторонам. Будем ждать.
