Войны нельзя избежать, её можно лишь отсрочить — к выгоде вашего противника. Этот тезис итальянского мыслителя Никколо Макиавелли, к сожалению, приложим к нынешним реалиям вокруг урегулирования карабахского конфликта. Азербайджан и Армения ведут переговоры ради переговоров, без сколь-нибудь серьёзной надежды на достижение политического компромисса. Стороны уже длительное время сконцентрированы на откровенной подготовке к новому масштабному выяснению отношений в зоне конфликта военным путём, а не за переговорным столом.
Отсрочка к выгоде противника понимается в Баку и Ереване по-разному. В армянской столице широко представлено мнение о том, что азербайджанский визави наращивает огневую мощь, пополняет свой арсенал ударных систем дальнобойными и высокоточными вооружениями в расчёте на блицкриг, проведение молниеносной операции в самое неожиданное для оппонента время. При этом указывается, что после апрельской войны 2016 года Вооружённые силы Азербайджана якобы утратили возможности для осуществления внезапной атаки сразу на нескольких направлениях карабахского фронта. В основу такой констатации закладывается аргумент о значительном усилении всей линии обороны армянских войск по периметру непризнанной Нагорно-Карабахской Республики (НКР) и развёртывания средств глубокой разведки активности противника в прифронтовой зоне.
В Баку же бытует мнение, что выгода армянской стороны в отсрочке войны имеет комплексный военно-политический характер. С одной стороны Ереван сумел за прошедшие с Четырёхдневной войны (2—5 апреля 2016 г.) четыре года значительно уплотнить свой ударный кулак (оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер-Э», реактивные системы залпового огня Смерч», многоцелевые истребители Су-30СМ). С другой — растёт поддержка Россией союзника по ОДКБ с учётом текущей ситуации на Южном Кавказе и сопредельных ему регионах. Впрочем, Азербайджан сам всё больше опирается на помощь Турции, внимание которой к Карабаху традиционно становится более пристальным на каждом витке её «мягкой» конфронтации с Россией на Ближнем Востоке. Сирийский Идлиб в эти дни генерирует эскалацию, в которую оказались вовлечены Анкара и Москва.
Известно, что ещё в 1990-х между Азербайджаном и Турцией было достигнуто твёрдое соглашение о том, что о любой масштабной боевой активности Баку в Карабахе турецкий союзник должен быть поставлен в предварительную известность. В дальнейшем это соглашение расширилось серией уточняющих договорённостей, вплоть до выработки совместных планов на случай принятия Азербайджаном решения о «восстановлении своей территориальной целостности» в Карабахе.
Апрельская война стала своеобразным закавказским продолжением российско-турецкой конфронтации в течение нескольких месяцев после «удара в спину» со стороны Анкары 24 ноября 2015 года. Тогда в небе северо-западной Сирии турецким F-16 был сбит российский бомбардировщик Су-24. Эскалация в Карабахе для Турции интересна в качестве своего веского ресурса и одновременно аргумента в военно-политическом торге с Россией. Сирийский Идлиб находится в самом южном подбрюшье Турции, при каждом витке военных действий оттуда к её границам устремляется поток из десятков тысяч беженцев. Этот последний бастион непримиримых и «умеренных» боевиков-исламистов, опекаемых ныне Турцией в равной мере, стал для президента Реджепа Тайипа Эрдогана точкой принципиального отстаивания своей правоты на сирийском направлении. Для него здесь всё предельно чётко: имеется враг в лице Башара Асада и есть «сирийская вооружённая оппозиция», которую требуется удерживать в боеспособном состоянии, чтобы на южных границах не обрушился крупный буфер между Анкарой и Дамаском. Если переместиться в «закавказский Идлиб» (с турецкой точки зрения), то здесь для России не всё так очевидно. Есть единственный военный союзник в регионе в лице Армении, что априори требует оказание ему соответствующей поддержки, но имеется и Азербайджан, с кем Россия ни при каких условиях разрушать двусторонние отношения не собирается. При любой масштабной эскалации в зоне карабахского конфликта Россия попадает в крайне деликатную ситуацию, когда «выбор» той или иной стороны чреват самыми нежелательными последствиями. А раз так, то указанный выше ресурс и аргумент Эрдогана на Южном Кавказе переходит из законсервированного в рабочее состояние при каждой необходимости напомнить Москве об этой деликатности и производной от неё российской уязвимости в Карабахе при запуске там военного сценария.
Накануне, 15 февраля, президент Азербайджана Ильхам Алиев, оппонируя премьер-министру Армении Николу Пашиняну в ходе дискуссии «на полях» Международной конференции по безопасности в Мюнхене, подытожил беседу знакомым тезисом. По словам лидера крупнейшей закавказской республики, армянам следует поискать на политической карте мира иное место, но не Азербайджан, для ещё одной реализации своего права на самоопределение. Кроме того, азербайджанский лидер в очередной раз публично отверг продвигаемую Ереваном пакетную модель урегулирования, указав на «безальтернативность» поэтапного мирного процесса. Баку желает что-то получить сразу и уже сейчас, до того как выходить на решение вопроса о будущем политическом статусе НКР. Это «сразу и сейчас» — часть контролируемых армянскими войсками с мая 1994 года, момента заключения трёхстороннего (Армения, Нагорный Карабах и Азербайджан) соглашения об установлении бессрочного режима прекращения боевых действий. Данные заявления, которые, подчеркнём, не раз озвучивались высшим политическим руководством в Баку, сродни современному макиавеллизму. Они не оставляют пространство для переговоров, фактически выталкивая проблему урегулирования из дипломатической плоскости на поле исключительно военного «решения» конфликта.
Понимая это, армянская сторона устами Пашиняна указывает на необходимость выступления ведущих мировых держав с жёстким заявлением о том, что военного решения конфликта нет, его не может быть, и оно должно быть просто исключено. Позиция Еревана понятна и она уже находила отклик в совместных заявлениях президентов России, США и Франции — глав стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ. Освежить этот тезис в памяти Баку, а также направить Турции чёткий сигнал недопустимости нового подрыва статус-кво в Карабахе, было бы сейчас, безусловно, весьма своевременно. Но Вашингтону и Парижу ныне явно не до Карабаха, да и исторический минимум в российско-американских отношениях не способствует выработке и манифестации подобных совместных позиций.
Ранее на страницах EADaily уже выдвигались предположения о сроках вероятной эскалации вокруг Карабаха. В случае предпочтения в Баку военного сценария, решение наступать в Карабахе может быть отдано уже в ближайшие месяцы, а может — и недели. Для этого подходит период с весны до начала лета следующего года. 9 февраля в Азербайджане прошли досрочные парламентские выборы, по их итогам возглавляемая Ильхамом Алиевым правящая партия «Ени Азербайджан» («Новый Азербайджан») сохранила большинство в законодательном органе республики. Однако на некоторых избирательных участках должны пройти перевыборы, что займёт ещё какое-то время. Оно также потребуется и на внесение большей определённости в будущую конструкцию азербайджанской политической элиты с учётом намечающегося в Баку «транзита власти». После 12 июня, старта чемпионата Европы по футболу, четыре матча которого будет принимать Баку (три на групповой стадии финального турнира и один четвертьфинал первенства), «окно возможностей» для Алиева закрывается и переходит уже на будущую осень.
Весна-2020 представляется важным этапом для прояснения будущего власти в Азербайджане. Не менее ответственным этот период может стать и для противостояния Армении, Нагорного Карабаха и Азербайджана. 31 марта в НКР пройдут одновременно президентские и парламентские выборы. Помешать «оккупационному режиму», как называют в азербайджанской столице карабахские власти, провести свою избирательную кампанию и демократической процедурой вновь утвердить реалии «на земле» в Карабахе, является заманчивой для Баку идеей. Избрание военного инструментария для такого воспрепятствования под вывеской «восстановления конституционного порядка на всей территории Азербайджана» напрашивается. И оно может найти живой отклик и последующую одобрительную отмашку из Анкары, где в эти дни пытаются выработать новый алгоритм в отношениях с Москвой по Сирии.
