При этом Гремингер анонсировал встречу на полях заседания глав внешнеполитических ведомств Армении и Азербайджана Зограба Мнацаканяна и Эльмара Мамедъярова, на которой они в очередной раз будут обсуждать меры по урегулированию конфликта. «Динамика переговорного процесса, вероятно, немного замедлилась, — заявил Гремингер. — Тем не менее мы надеемся, что встреча министров иностранных дел Армении и Азербайджана придаст новую динамику этому процессу». Но если быть более точными, то в последний раз Мнацаканян и Мамедъяров встречались в конце сентября в Нью-Йорке на полях 74-й Генеральной Ассамблеи ООН. Это была их четвертая встреча в течение 2019 года, и относительно динамики переговорного процесса можно спорить. Дело в другом. Лавров обратил внимание на то, что происходило на этом направлении вплоть до апреля нынешнего года:
Действительно, позитивный импульс в переговорном процессе, появившийся после «встречи на ногах» в Душанбе в сентябре 2018 года при посреднических усилиях президента России Владимира Путина президента Азербайджана Ильхама Алиева и премьер-министра Армении Никола Пашиняна, последовавшие за этим интенсивные многочасовые диалоги между главами внешнеполитических ведомства двух стран были многообещающими. Между военными ведомствами двух стран был установлен прямой телефонный контакт, стороны заговорили о возможностях решения гуманитарных проблем и установлении атмосферы доверия, что в перспективе могло вывести на решение базовых принципов урегулирования конфликта. При этом складывалось устойчивое ощущение того, что Баку и Ереван пытаются реализовать какой-то собственный, параллельный Минской группе сценарий.
Когда Пашинян заявил, что «армянская сторона не станет отвечать на вопрос о готовности к компромиссам по Карабаху до тех пор, пока на этот же вопрос не ответит Азербайджан», он давал понять, что некие компромиссы все же существуют, но нет договоренностей о том, как их озвучивать — вместе или по отдельности. В результате в переговорном процессе в «духе Душанбе» произошел обвал, и сейчас МГ ОБСЕ, выступающая посредником в контактах между Баку и Ереваном, фактически выставляет гибридную переговорную повестку: что-то от Душанбе и что-то от своих прежних разработок. Произошло качественное изменение ситуации: все переговоры проходят на уровне министров иностранных дел, а встреча лидеров двух стран не планируется из-за исчезнувшего переговорного поля.
В переговорной повестке нет базовых проблем урегулирования и, по словам Мнацакяняна, «нет никаких документов, которые можно было бы обсуждать, следовательно «стороны пока не работают над написанными на бумаге конкретными формулировками». По его словам, «мы работаем над разными принципами и параметрами, чтобы уточнить, как мы можем построить ту необходимую пропорциональность обязательств между сторонами». Такие абстрактные суждения скрывают сложившуюся дипломатическую формулу «ведутся переговоры о переговорах». И если Пашинян заявляет, что видит «в переговорном процессе динамику», то в широком смысле он прав, хотя и не уточняет, о чем же идет диалог с Баку. Причем он говорит не только об этом. В своем Facebook Пашинян вновь обозначил компромиссную позицию:
С точки зрении оценки перспектив урегулирования нагорно-карабахского конфликта с использованием политико-дипломатических средств компромиссы со стороны конфликтующих сторон неизбежны. Пашинян обозначает готовность идти на уступки Азербайджану, хотя такая позиция вызывает резкую критику в его адрес со стороны определенных политических сил в Армении. Поэтому премьер обозначает перестраховочный вариант. По его словам, «когда в переговорном процессе по Карабаху будет сформулировано приемлемое для армянского народа решение, то будут проведены общенародные обсуждения, решения должны быть приняты в общенациональном формате, если будет необходимо, можно даже провести референдум». Но если Армении удается сохранить нынешний статус-кво с удержанием под своим контролем районов, то зачем проводить референдум?
Если же смысл компромиссных предложений сводится все же к возвращению Азербайджану части районов, то проведение общенационального референдума вполне логично. При этом Пашинян подчеркивает, что «в карабахском вопросе исключается какой-либо заговор». Напомним, ранее он рассуждал о «вероятном заговоре, готовящемся представителями прежнего режима совместно с арцахскими кругами», который связывал с передачей Азербайджану некоторых районов. Сейчас такое возможно уже без «заговора». Но главное в том, Ереван на публичном уровне демонстрирует заметную гибкость в обозначении своей переговорной позиции по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, тогда как Азербайджан — опять-таки на публичном уровне — заявляет исключительно о сохранении территориальной целостности, хотя на переговорах держит в поле зрения компромиссные варианты.
В противном случае диалог Баку — Ереван был бы невозможен. Просто Пашинян предлагает Алиеву раскрыть некоторые карты и на такой платформе возобновить диалог. Но расшифрует ли азербайджанский президент код армянского премьера?
