На днях премьер Дмитрий Медведев озвучил наконец проект реформирования Академии наук. То, что о нем мы слышим из уст Медведева, а не Ливанова, как бы сигнализирует: правительство его уже одобрило и настроено решительно. Ну что ж, о том, что РАН нужны перемены, говорили все кому не лень, успело уже за это время и несколько министров образования поменяться, но академикам каждый раз удавалось тему замять. Теперь, очевидно, не удастся.
Только вот какая штука: вроде бы и хочется этой новости обрадоваться, но как-то не получается. Вот как я себе представляла реформу РАН? Медведев делает заявление: «Мы начинаем готовить закон о реформе Академии наук, призываем научное сообщество присоединиться к дискуссии о том, как она должна проходить». За круглый стол садятся и академики, и ведущие российские ученые, не входящие в РАН (но зачастую не менее признанные и титулованные), и ученые российского происхождения, работающие в ведущих зарубежных научных институтах, и просто иностранные эксперты. Причем ломают копья они не только в конференц-залах, но и в телевизионных студиях в прайм-тайм (программа «Железные леди» к вашим услугам). Через полгода рождается единая концепция закона, в котором отражена не только новая структура Академии, но и концепция развития фундаментальной науки. Ведь РАН – это не кучка стариков с регалиями, это сложная структура, которая по идее должна непосредственно взаимодействовать и с университетами, и с министерствами, и даже с крупными промышленными предприятиями. Одним словом, это интеллектуальное ядро страны. Но это по идее. Сейчас-то она, конечно, все-таки ближе к пансионату для заслуженных деятелей науки, которые редко и с трудом коммуницируют с окружающим миром. Так что такая реформа пришлась бы очень кстати. Но ее ли мы увидим?
Безо всяких дискуссий и дебатов нам вываливают готовый проект, в котором кто-то все за всех решил и который уже на днях будет рассматривать Госдума. Даже банки не грабят с такой стремительностью, с какой у нас принимаются важнейшие законы. Видимо, чиновники надеются, что, пока академики будут соображать, что случилось, и думать, как на это реагировать, они уже все протащат через Думу и шуметь будет поздно. Бог с ними, с академиками, их победить несложно: у них, кроме их докторских диссертаций, нет орудия для сражения. Но дальше-то что будет?
Из коротких сообщений о проекте реформы мы поняли, что новая Академия наук (в которую, помимо РАН, вольются РАМН и РАСХН) будет «сообществом выдающихся ученых, ведущих научную, экспертную, популяризаторскую деятельность, выполняющим функцию важнейшей коммуникационной площадки для научного сообщества». Все-таки «сообщество выдающихся ученых» и «коммуникационная площадка» – это не похоже на определение «интеллектуального центра», это, скорее, как раз ближе по смыслу к «научному пансионату». Причем, учитывая тот факт, что все прежние академики, если имеют такое желание, сохраняют свой статус, а на прием новых академиков объявляется трехлетний мораторий, получается, что состав РАН никак не меняется.
Но самое интересное – чем заканчивается эта фраза: «выполняющим функцию важнейшей коммуникационной площадки для научного сообщества, но не осуществляющим управления имущественным комплексом и не имеющим подведомственных научных организаций». В переводе на русский язык это означает следующее: РАН с ее 50 тысячами сотрудников больше не существует, академиков сделают почетными пенсионерами с окладом в 100 тысяч рублей, отберут у них управление фундаментальной наукой и их подведомственную недвижимость – то, чем они зарабатывали в отсутствие полномасштабного госфинансирования. Кто и как теперь будет реально управлять всеми российскими НИИ – непонятно. Но явно не Минобр, который и с ЕГЭ пока справиться не может.
Таким образом, вместо откровенной дискуссии о будущем научного сообщества мы пока видим только подковерный спор о том, кому принадлежит право сдавать в аренду последнее, что осталось от российской науки, – бетонные здания НИИ с прилегающей территорией. Простите, но в такую реформу я уже заранее не верю.
