По мере развития нынешней Второй Великой депрессии стихают рассуждения о постиндустриальном обществе. Даже те, кто ещё недавно радостно рассказывал об американских дизайнерах и программистах, несущих всю мировую экономику на своих хрупких креативных плечах, теперь с интересом и ужасом изучают отчёты о скачках заокеанских бирж. Не помогают даже манёвры российского Министерства финансов, опускающего наш рубль ниже плинтуса: рублёвые-то зарплаты растут, а долларовые за океаном всё равно падают.
Почему же постиндустриализм — вопреки всем прогнозам теоретиков — не предотвратилкризис, да и сам его, похоже, не пережил? А потому, что в мире доселе строился не постиндустриализм, а всего лишь его макет. Хотя и в натуральную величину, и частично действующий.
Представление о постиндустриальном обществе первоначально возникло из очевидно высокой скорости развития средств автоматизации производства. Скорость была такова, что совершенно естественным и логичным образом возникло предположение: рано или поздно человеку вообще не понадобится вмешиваться непосредственно в процесс производства — всё нужное будут делать автоматические системы, а за человеком останутся только обязанности надзора за работой этих систем и разработки новых вещей для производства на этих автоматических системах. Именно такое общество, где промышленность работает, по сути, без вмешательства человека, а человек только занимается разработкой чего-то нового, назвали постиндустриальным.
Но скорость автоматизации производства оказалась заметно ниже, чем предполагали теоретики постиндустриального общества. Поэтому эффективные менеджеры решили, что проще не исключать человека вообще из процесса производства, а переносить производство в те места, где человек стоит значительно дешевле автоматики. Строго говоря, даже неизвестно, что тут причина, а что следствие. Я, например, в статье «Солидарность ради прогресса» в «Бизнес-журнале» отмечал: сама возможность удешевить рабочую силу уже приводит к тому, что автоматизация замедляется. Так что очень может быть, что замедленная автоматизация — как раз одно из следствий того, что производство переносят в регионы дешёвой рабочей силы. Но как бы то ни было, сам этот перенос идёт с довольно высокой скоростью и вполне очевиден.
В итоге получилось не вполне постиндустриальное общество, а, так сказать, «разделённое индустриальное»: две части производственного процесса — разработка и изготовление — по-прежнему существуют, по-прежнему обеими этими частями занимаются люди, просто сейчас эти части разнесены на изрядное расстояние. Раньше конструкторское бюро располагалось или непосредственно на заводе, или, если конструкторы работали сразу с несколькими заводами, как в авиационных конструкторских бюро, по крайней мере, заводы находились в постоянном контакте с конструкторами. Сейчас то и другое разнесено на такие расстояния, что зачастую конструктор вовсе не задумывается: где же завод находится и что же на нём творится.
Но такое устройство производства породило множество сложностей, вовсе не предусмотренных теоретиками постиндустриализма: то ли при подлинно автоматическом производстве их вообще не должно быть, то ли о них просто не задумывались в своё время.
Прежде всего, предполагалось, что люди, высвобожденные из сферы производства, займутся творческой деятельностью: кто-то будет разрабатывать проекты новых изделий, кто-то будет сочинять песни и рисовать картины, — словом, все люди окажутся творцами. Ну а кто вообще не способен творить (мало ли — вдруг такие окажутся!) — тот пойдёт в сферу услуг.
Однако довольно быстро выяснилось: стихийно люди творцами не становятся — чтобы человек смог творить нечто, интересное не только ему самому, нужно специальное обучение. Стихийное творчество редко оказывается востребованным. Наладить же процесс обучения, естественно, никто своевременно не удосужился. В результате творцов в товарных количествах не оказалось.
С другой стороны, и сфера услуг оказалась далеко не бездонной. Выяснилось, что люди не нуждаются в таком количестве услуг, какое могут им оказать те, кто высвобожден из процесса прямого материального производства.
В результате всего этого получилось, что значительная часть людей в постиндустриальном обществе существует фактически на пособие по безработице, просто замаскированное под какую-нибудь деятельность, фактически никому не нужную, никем не востребованную. А на то, чтобы оплачивать эти пособия по безработице, потребовалось множество, мягко говоря, нетривиальных финансовых манёвров. Они явились одной из причин нынешней Второй Великой депрессии. Конечно, причин у неё много, но в числе ключевых — вот эти самые финансовые манёвры для маскировки пособия по безработице под оплату чего-то полезного и востребованного. Кроме того, что не менее важно, люди, оказавшиеся в стороне от производства, очень остро ощущают эту свою отдалённость от реальной жизни, и это ощущение зачастую толкает их на поступки, разрушительные и для них самих, и для окружающих.
Далее начались и другие осложнения. В частности, в моей статье «Наука уезжает за производством» (в ней, кстати, по моей непростительной халатности Василий Гаврилович Грабин назван Григорьевичем) для того же «Бизнес-журнала» показано, почему вывод производства в регионы с дешёвой рабочей силой привёл к упадку науки и техники во многих странах, откуда это производство выведено. Недавно один из основателей и главный владелец Facebook Марк Эллиотт Эдуардович Цукерберг призвал власти Соединённых Государств Америки упростить устройство иностранных выпускников вузов СГА (где, по давней шутке, русские математики учат китайских студентов) на работу в СГА: они куда чаще, чем ещё пару десятилетий назад, возвращаются на родину, ибо там обретённые ими познания востребованы куда больше, чем по месту обучения. Именно потому, что главный источник новых задач для науки (не говоря уж о задачах инженерного искусства) — действующее производство, и всякий, кому эти задачи интересны, старается быть поближе к нему.
По всему этому сейчас уже достаточно очевидно: идея постиндустриального общества не осуществилась — и формально неизвестно даже, способна ли она осуществиться в обозримом будущем. А попытки её имитации привели к стольким потерям и повреждениям, что сейчас об идее постиндустриального общества уже боятся говорить.
Не сомневаюсь: рано или поздно подлинно постиндустриальное общество осуществится. Ещё когда я сам был программистом и занимался разработкой автоматизированных систем управления технологическими процессами, я любил говорить: «Главная задача людей умственного труда — уменьшить количество людей труда физического». Так вот, рано или поздно постиндустриализм осуществится — производство действительно усовершенствуется настолько, что вести его будет техника без прямого вмешательства человека. Но уже состоявшаяся и уже, по сути, во многом провалившаяся попытка — если не осуществить, то хотя бы имитировать постиндустриальное общество — показала: на этом пути лежит великое множество подводных камней, и нам надо заранее искать фарватер, где мы на эти камни не попадём.
