Ночь была обычной. Такой, как и многие десятки ночей на переднем крае. Млечный путь нависал искристым одеялом.
Недосып давно стал каким-то привычным делом. Азербайджанские войска постоянно беспокоили передний край обороны стрельбой. Снайперы неотрывно вели наблюдение за армянскими солдатами и, при возможности, производили выстрелы.
Ночью было относительно безопасно. Многие солдаты шутили, что азеры ночью стреляли, скорее всего, из страха. Боясь, что наша разведка проникнет к ним. Но все равно надо было быть осторожным. Тем более сейчас, когда на востоке уже просыпалось солнце. Плохое время.
— Осталось служить всего 9 месяцев и всё, «гражданка». Буду спать, сколько захочу, и никаких командиров, — подумал он и улыбнулся.
— Не спишь, солдат? — тихий голос командира прозвучал совсем рядом.
— Никак нет, командир! — прошептал он, продолжая вглядываться в отступающую темноту и прислушиваться к звукам ночи.
Здесь, на переднем крае вытягиваться в струнку перед командиром было как-то не принято.
Постоянное напряжение и осторожность наносили свой отпечаток на взаимоотношения.
Панибратства не было. Командир — он и есть командир. Все знали, что секундная оплошность могла стоить жизни.
— Все спокойно? Ничего не слышно?
— Да, спокойно! Как всегда.
— Ну, я пошел дальше. Тебя скоро сменят, — похлопал по плечу командир и исчез в темноте окопа.
С командиром ему повезло. Солдаты его уважали. Он никогда не повышал голос и мог долго объяснять и показывать, как надо действовать в тех или иных случаях. Заменял солдат, когда видел, что они не могут продолжать наблюдение.
Никто не знал, когда он спит. Все время на ногах. Ходит, смотрит, подбадривает.
Вот и сейчас он неслышно двигался дальше по позиции и подбадривал дежуривших солдат.
Свист… Взрыв…
Его отбросило в глубину окопа.
Скорее на автомате, чем понимая, что делает, он схватил «калаш», спустил предохранитель и передернул затвор.
Оглянулся.
Справа уже бежал командир и кричал. Но сквозь звуки разрывов его невозможно было услышать.
Снаряды накрывали позицию. Один из них попал в блиндаж. Слава Богу, солдаты успели выскочить из него.
Командир спокойно, словно на учениях, командовал солдатами.
— Всем занять позиции. Не высовываться. Противник будет атаковать. Огонь одиночными.
Доложить командованию о том, что мы под обстрелом.
Взрывы продолжали накрывать позицию. Страшно.
— Господи, спаси и сохрани!
Командир, улучив момент, выглянул из окопа.
— Атака! Мать вашу! Огонь!
Ноги не слушаются. Не хочется подниматься из окопа. Тут безопасней.
Взрывы. Их накрывает волной. Комьями земля. Вокруг пыль.
Сквозь пелену дыма и пыли он увидел лицо командира.
— Давай сынок. Они идут. Бояться будем потом.
— Какой я тебе сынок? Сам старше меня лет на восемь, — только и успел подумать он, как рука командира подтолкнула его в ячейку.
Танки он увидел сразу. В предрассветной мгле они были какими-то чужеродными. Все было, как в кино. Но это не кино…
— Огонь! Огонь!
Сквозь раскаты взрывов он слышал выстрелы автоматов и пулеметов.
— Почему мой автомат не стреляет?! — он продолжал нажимать на спусковой крючок, но выстрелов не было. — Черт! Магазин пуст.
За пару секунд он опустошил весь магазин. Забыл на одиночку поставить. Быстро сменив магазин и передернув затвор, перешел на одиночные выстрелы.
— Молодец, солдат! Мочи их! — командир перебегал от солдата к солдату, подбадривая их.
Танки выстрелили одновременно. Взрыв накрыл позиции. Секундная пауза и вновь зазвучали выстрелы.
— Давайте ребята! Помощь идет! Огонь! Огонь!
Уже не страшно. Нет, вру: страшно! Но им страшнее! Они боятся!
Пехоты противника уже не видно. Они лежат. Вокруг танков поднимаются столбики взрывов. Ура! Боги войны! Артиллерия стала бить по врагу!
Артиллерия врага не смолкает, бьет по позиции. Танки продолжают идти вперед. Да подбейте хоть один!
Словно услышав его мысли, к одному из танков потянулся дымовой след.
— Промах! — успел подумать он и тут же увидел, как башня танка отлетела в сторону.
— Ура-а-а-!!! — пронеслось над окопами. И, словно присоединившись к этому крику, второй танк остановился и задымил.
Враг продолжал бить из всех орудий. Несмотря на потери, продвигался вперед.
Автоматы и пулеметы раскалились. Тысячи смертоносных ос летели в направлении врага.
Летали вокруг, впиваясь в бруствер и фонтанчиками взлетая перед лицом.
— Давай к пулемету, пулеметчик убит! — крикнул командир ему в ухо и занял его место.
Согнувшись, солдат бросился к пулеметной ячейке. Но, увидев погибшего пулеметчика, остановился.
— Вай! — страх снова накрыл его с головой. — Я тоже могу погибнуть?! Как тогда мама и папа?
— Солдат, не бойся! Нам надо остановить врага. А то могут погибнуть все! Давай! Цавыт танем! Лох лява иннян! — командир, словно угадав его мысли, оказался рядом. — Давай! Останови их!
Враг, заметив, что пулемет замолк, перенес огонь на другие участки обороны.
Проверив магазин, солдат погладил РПК и посмотрел на погибшего пулеметчика:
— Лох лява иннян! Я отомщу за тебя, брат!
Пули понеслись в направлении врага, который вновь поднялся в атаку.
Снаряд ударил прям перед ним. Взрывная волна отбросила его.
В голове мешанина. Тишина.
Кто-то теребит его за плечо. Он открывает глаза. К нему наклоняется человек. Взрослый мужчина, небритое лицо. Форма какая-то странная. У них в полку нет таких.
— Неужели азеры прорвались, — подумал он и со страхом посмотрел на мужчину. Тот улыбался. Что-то знакомое было в этой улыбке. Не может быть!
— Дядя Армен?! — неуверенно спросил он.
— Да, сынок! Это я! — улыбнулся мужчина и прикоснулся к его щеке.
— Но как? Ты же погиб 24 года назад! Я тоже умер?! — с ужасом подумал он и вновь вспомнил о маме и папе.
— Нет, сынок! Ты жив!
— А как же тогда ты тут?!
— Вставай! — дядя Армен поднял его. — Смотри!
Вокруг поднимались облака разрывов, слышался свист мин и снарядов. Пули, словно сумасшедшие, носились вокруг. Три танка горели перед окопами. Солдаты без лишней суеты и как-то спокойно оборонялись. Такое чувство, что это не призывники, а мужчины, которые прошли не одно боестолкновение.
Он словно видел врагов совсем рядом. Он их чувствовал. Им было страшно!
— Смотри!
Он оглянулся. Сквозь пелену взрывов. Сквозь дым и пламя…
Десятки мужчин, в непонятной форме, в гражданке, обросшие, с уставшими глазами, занимали позиции рядом с призывниками.
Ух ты! Когда это успела помощь подойти?!
— Дядя Армен, это же… Это же наш сосед! Он погиб, когда освобождали Шуши.
— Да, сынок! Это он! Все тут! Все пришли! Все, кто погиб тогда, все тут! Рядом со своими сыновьями, внуками. Рядом с теми, ради кого они погибали тогда! Пока о нас помнят, мы с вами! Пока наши сыновья и дочери живут и сражаются за Родину, мы с вами, мы не умрем!
Помнишь, что сказал Монте? «Если мы потеряем Арцах, то перевернем последнюю страницу нашей истории». Там, на небесах, я хочу гордиться тобой и всеми вами. Как вы гордитесь нами! Так что в бой! Ничего не бойся. Я рядом, сынок!
Еще взрыв…
Солдат бросился к пулемету. Пули, как заколдованные, косили врага. Рядом с ним, ведя прицельный огонь, лежал его дядя.
Враг, побросав убитых и раненых, стал отступать. А в окопы уже спрыгивали солдаты и добровольцы, прибывшие по тревоге.
Тишина.
Все, кто был на войне, знают, как дорога эта тишина. Даже жужжание мух или стрекот кузнечиков воспринимаются как что-то непонятное. Радостно-тревожное…
Тишина.
Он отложил пулемет и прислонился к брустверу. Руки дрожали. Под ногами перекатывались еще не остывшие гильзы.
Он оглянулся. Никого рядом не было.
У соседней ячейки сидел командир. Солдат подошел к нему.
Командир словно постарел лет на 20. Смотрел в никуда и курил сигарету. Солдат устало присел рядом.
— Молодец, солдат… Вы все молодцы. Горжусь всеми вами.
— Товарищ командир… хочу сказать… я видел… видел!
Командир как-то странно посмотрел на него. Обнял.
— Я знаю! Все мы видели… И мой погибший отец сражался рядом со мной!..
Сергей НАГОРНЫЙ
