Играющий в темноте Гегам Оганян: армянский дудукист срывает аншлаги (Video)

Интересную концепцию придумал дудукист Гегам Оганян, который уже около года дает концерты в полной темноте. И собирает аншлаги.

По России рассеяно немало мастеров игры на дудуке. Много их в Москве, чуть меньше – в Санкт-Петербурге, есть они в Краснодаре, Сочи, Красноярске, Иркутске. У каждого имеются почитатели, ученики.

Но лишь одному дудукисту удается всегда собирать аншлаг, да так, что билеты заканчиваются за месяц или полтора до концерта. Это Гегам Оганян – 51-летний уроженец Еревана, теперь живущий в Москве. Не так давно он при поддержке проекта DUDUKIST стал давать концерты в полной темноте. И они по-настоящему потрясли взыскательную московскую публику.

Все равно, что закрыть глаза

Концерты в темноте начались около года назад. Проходят раз в месяц в самом центре Москвы – на Тверской улице, в доме-музее Николая Островского.

Как это происходит? В абсолютной темноте зрителей (60-70 человек) проводят в маленький концертный зал на четвертом этаже музея. Важная деталь: все проводники – слепые. Посетители кладут руки на плечи впереди идущим, и цепочками по 8-9 человек заходят в зал. Потом звучит удар гонга, и концерт начинается.

“Изначально проект “Дудук в темноте” предназначался для незрячих, – рассказывает Гегам. – Энтузиасты-благотворители хотели сделать цикл таких концертов, чтобы слабовидящие люди не чувствовали бы себя обделенными. До нас в темноте проводились скрипичные концерты, выступал небольшой грузинский хор. Но музыкантам очень трудно в темноте. Мы не видим друг друга, не видим реакции зрителя, нам невозможно что-то друг другу подсказать”.

Вместе с Гегамом в темноте играют Сашик Котанджян на аккордеоне и Генри Гукасян на барабане дхол. Во время выступления зрителям рассказывают легенды и значимые эпизоды из армянской истории. Выручка от концертов передается на благотворительные цели.

“Зрителям очень нравится, – говорит Гегам. – Но, конечно, иногда среди восторженных отзывов в интернете вдруг встречаешь такое мнение – мол, мы под фонограмму играли. Так все гладко. Ни единой шероховатости. “Наверное, это “минусовка”!” – предполагают некоторые слушатели. Сначала мы не знали, как с этим бороться. А потом придумали. После концерта мы с музыкантами выходим в соседний светлый зал и вживую играем еще один номер – на свету. Чтобы люди убедились, что играли действительно мы”.

Самое трудное во время игры в темноте – не промахнуться мимо нот, а выдержать психологическое давление. Были такие исполнители, которые не могли продержаться и трех минут без света. Им казалось, что темнота их давит. Гегам говорит, что психологически адаптироваться можно. В конце концов, многие артисты на сцене закрывают глаза, чтобы сосредоточиться. И можно вообразить, что ты просто закрыл глаза.

Непобедимые ноты

Первым инструментом, который освоил Гегам в детстве, была расческа. Обычная, пластмассовая, с тонкими зубчиками, на которые натягивалась бумага. На этой расческе, как вспоминает Гегам, можно было сыграть почти все.

“Конечно, диапазон расчески, как инструмента, был ограничен, – рассказывает дудукист. – Но октаву, полные семь нот, мне взять удавалось почти всегда. А потом моему другу-однокласснику родители купили небольшой барабан. И мы стали играть с ним дуэтом. А наши папы и мамы поняли: “У нас музыкальные дети. Пусть учатся музыке!”

Родители Гегама Оганяна, надо сказать, оказались совершенно не музыкальными людьми. Папа был знаменитым мастером-паркетчиком, который достиг вершины своей профессии. Однажды его пригласили стелить паркет во Дворец съездов. А по завершении работ выдали бессрочный пропуск в Кремль – чтобы мастер в любой день мог зайти и проверить, как лежит паркет. Мама была домохозяйкой. А до того, как посвятить себя ведению дома, она какое-то время проработала контролером на Ереванском часовом заводе.

“У нас был Дом культуры, – вспоминает Гегам. – Центральный, хоть и далеко от дома. Отец отдал меня туда учиться на кларнете, купил мне инструмент. Учеба, надо признать, давалась нелегко. Я усвоил все – и постановку пальцев, и технику игры. А вот с нотной грамотой у меня отношения не сложились. Я не мог их запомнить. Я ненавидел ноты! Поэтому я через три месяца бросил заниматься. Зато летом, когда меня отправили в пионерский лагерь, я подружился с музыкантами из духового оркестра. Это были ребята сильно старше меня. В те времена в каждом пионерлагере был свой оркестр. И вот тогда я многому научился”.

Одновременно с кларнетом Гегам освоил зурну и дудук.

“Мне было, наверное, одиннадцать лет, – вспоминает Гегам Оганян. – И я научился играть на всем и сразу. Труднее всего дался дудук. А на зурне я научился играть вообще раньше, чем на всем остальном (кроме расчески). Брат моего деда был прославленный зурначи в ереванском районе Раздан. На меня в детстве производили впечатления музыкальные ритуалы, за которыми я наблюдал. Каждую пятницу в Раздане резали барашка или теленка. Делать это надо было под зурну и барабан, на котором играли специальными палочками из груши”.

Работать всей душой

Бросив учиться, юный мультиинструменталист подался в театр.

“Я устроился на работу в Дом кино, – вспоминает Гегам. – Там работал великий армянский режиссер Генрих Малян. Он не только показывал фильмы, но еще и организовывал театральные представления по мотивам армянских сказок. Я с другими музыкантами стоял за кулисами. Выходил лишь по окончании спектакля, на финальный поклон. Одновременно я играл в танцевальном ансамбле “Будильник” часового завода. В составе этого коллектива я впервые в жизни выступил в московском Кремле. Мне было шестнадцать лет. За это выступление мне вручили памятную медаль “Участнику творческого показа” и коробку конфет в форме кремлевской башни. Эту коробку я до сих пор бережно храню”.

Потом Гегама призвали в армию. Служил он в Тульской области, в обычной военной части. Играл лишь в последние полгода службы. Талантливого солдата заметили офицеры, игравшие на базе сельского дома культуры джаз-рок.

По возвращении домой Гегам становится профессиональным музыкантом. Он собирает оркестр из шести человек и начинает играть на свадьбах.

“Недолгое время я проработал в государственном ансамбле песни и пляски Армянской ССР, – вспоминает дудукист. – Но вскоре ушел оттуда. Я некомфортно себя там чувствовал, не хотел подводить ребят. Ведь я был уже востребованный свадебный музыкант. У меня каждую субботу и воскресенье был концерт на свадьбе. И дело даже не в том, что с ансамблем у нас не совпадали графики. Просто я понял, что работе надо отдаваться всей душой. А по-другому – не бывает”.

В 2001 году Гегам Оганян по приглашению племянника ненадолго отправился в Москву – поиграть в только что открывшемся армянском ресторане. Поехал ненадолго, а остался насовсем. С тех пор было много проектов. Гегам играл на альбомах Вилли Токарева, Ираклия Пирцхалавы (с последним даже ездил на гастроли по России). Участвовал в фестивалях проекта DUDUKIST. В частности, в выездном фестивале дудука в Барселоне.