18 января сего года заместитель министра финансов России Сергей Сторчак сообщал журналистам, что переговоры о предоставлении межгосударственного кредита Ирану продолжаются, финальных решений пока нет. Но раз иранские парламент и правительство уже приняли соответствующие решения, значит, кредитная сделка завершилась или близка к завершению. Остановились на 5 миллиардах, которые направят на проекты в сфере атомной энергетики, железнодорожных перевозок, водоснабжения и строительства дамб. Тегеран, оказавшийся под прессингом жесточайших американских санкций, нуждается в кредитах для развития своей инфраструктуры. Но есть контекст. В ситуации, когда, как писала на днях газета The Wall Street Journal, «Совет национальной безопасности США во главе с помощником президента Джоном Болтоном обращался в Пентагон с просьбой рассмотреть варианты удара по Ирану» или превратить эту страну «в театр политических потрясений», выделение нескольких миллиардов Москвой приобретает важный политический и геополитический смысл.
Президент Ирана Хасан Рухани по итогам недавней встречи в Сочи с президентом России Владимиром Путиным назвал иранско-российские отношения «хорошими» и близкими «к стратегическим». То есть пока еще не стратегические, несмотря на альянс на сирийском направлении. Помимо того, не секрет, что внутри иранского руководства идет дискуссия относительно перспектив выстраивания дальнейших отношений с Москвой. Есть и такие, кто призывает использовать в своих интересах американо-российские противоречия и в качестве запасного варианта держать сценарий с выходом на новое соглашение с Вашингтоном по ядерной программе. Напомним, что в конце прошлого года президент США Дональд Трамп сам выступал с призывом к Тегерану пойти на новое соглашение по ядерной программе.
Теоретически Вашингтон мог бы провести гибкую дипломатическую «иранскую операцию» в стиле Барака Обамы, но вместо этого администрация Трампа избрала вариант, который предусматривает капитуляцию Ирана по внутренней и внешней политике. Белый дом активно использует механизм санкций, даже несмотря на то, что в общем Рухани и его правительство в Европе воспринимается как западноцентричное, а развитие Тегераном экономического сотрудничества с Москвой — как демонстрация прагматического подхода Ирана к России, важному коммерческому и торговому партнеру. В сложившихся геополитических обстоятельствах предоставление Россией солидного кредита Тегерану является демонстрацией устойчивой политики в отношении этой страны и наличие фактора благоприятной оценки перспектив ее дальнейшего развития. В то же время необходимо признать, что своеобразный «иранский прорыв» России происходит в сложной геополитической ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке.
Стремление России и Ирана выстраивать экономики, которые могли бы взаимно дополнять друг друга, могут восприниматься американцами и европейцами в качестве вызова их геополитическим интересам. Не всем по нраву такой ход событий и на Ближнем Востоке, где опасаются появления у Москвы и Тегерана нового оперативного измерения в отношении тех территорий, которые некогда входили в состав Персидской империи, потом отошли к России, а после развала СССР приобрели статус независимой государственности. Помимо того, нельзя обойти вниманием вопрос российско-иранско-турецкого сближения, наметившегося в течение последних лет. Кстати, Турция также имеет за спиной опыт имперской государственности. Если рассуждать исторически, то на стыки бывших империй постоянно приходятся точки геополитической бифуркаций: будь то Ирак, Ливия, Сирия. В этом ракурсе становятся понятными и некоторые перемены в Закавказье.
Как пишет один из бакинских экспертов, Азербайджан оказывается между Россией и «пророссийским Ираном с пророссийской Арменией». В этой связи Тбилиси пытается «прорваться» в Европу, а Баку добавляет к своей «многовекторной» политике «национальные интересы», геополитическая направленность которых носит пока неопределенный характер. Наверное, потому, что российско-иранский альянс и расширяющееся торгово-экономическое сотрудничество формируют новое пространство маневра для дипломатий двух стран в Закавказье, и не только там. Как пишет в этой связи The Washington Post, все это происходит «на фоне сокращения влияния Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, когда Иран и Россия, никогда не являвшиеся близкими союзниками, объединяют усилия для укрепления своих позиций», а «Белому дому нужно будет приобрести исключительный талант для того, чтобы осуществить разворот событий».