Культура развода на Кавказе не менее насыщенна и символична, чем культура заключения брака. Что значил развод для народов Кавказа столетия назад? Кто и по каким причинам мог стать инициатором развода, и какие родственники вовлекались в примирение супругов? Как оформлялся развод, чего было больше в ритуале расторжения брака – шариатского или адатного? Какие механизмы были заложены в культуре, чтобы не травмировать детей, родители которых развелись? Об этом – специально для «Кавказской политики» материал Наимы Нефляшевой.
Разрушение семьи на Кавказе – проявление хаоса
У всех народов Кавказа, как тех, чьи семейные традиции регулирует и шариат, и адат, так и тех, у которых преобладает адат, разводы были крайне редкими и осуждались обществом. Развод считался позором и в казачьих семьях, особенно если в семье были дети.
В послужных списках казачьих офицеров записи о разводах крайне редки. Впрочем, это неудивительно — взаимоотношения мужа и жены в семье воспринимались в культуре Кавказа как «комплементарная взаимозависимость», иначе говоря — жена по отношению к мужу выполняла роль защитной оболочки, формировала его общественный статус, обеспечивая ему тыл, продлевая таким образом активные годы жизни своему супругу, а муж обеспечивал жене материальную и духовную защиту и вносил в ее мир упорядоченность. Разрушение этой системы воспринималось на Кавказе как проявление хаоса.
Развод у народов восточного Кавказа (народов Дагестана, вайнахов) оформлялся по шариату. Согласно исламской традиции, развод считался нежелательным, хотя и разрешенным явлением. «Самым отвратительным деянием из всех, дозволенных богом, является развод» (Абу Дауд, Ибн Маджа).
Мужчина был более свободен и мог стать инициатором развода, хотя формальное право инициировать развод имела и женщина. Единственные условия, которые шариат ставил перед мужчиной, желающим развестись, – он должен быть в здравом уме и принять решение о разводе самостоятельно, без принуждения. Согласно нормам шариата брак расторгался: 1) смертью одного из супругов; 2) вероотступничеством; 3) приобретением права собственности одним супругом над другим; 4) разводом.
Процедура оформления развода по шариту несложна – чтобы развестись с женой, мужчине было достаточно заявить при свидетелях, что он ее «отпускает», и сказать: «Талак» (развод). При этом мужчина не объяснял, почему он решил расторгнуть брак. Если в течение трех месяцев мужчина не возобновлял супружеских отношений и не возвращал жену в свой дом, брак считался окончательно расторгнутым, и женщина имела право выйти замуж за другого мужчину. «Развод – двукратен: после него – либо удержать, согласно обычаю, либо отпустить с благодеянием.
И не дозволяется вам брать из того, что вы им даровали, ничего» (Коран, сура 2:229). Если мужчина произносил формулу развода – «Талак» – трижды, он мог вновь вступить в брак со своей бывшей женой, но только если она предварительно выйдет замуж за другого и снова получит развод. «Если же он дал развод ей (в третий раз), то не разрешается она ему после, пока не выйдет она за другого мужа, а если тот дал ей развод, то нет греха над ними, что они вернутся, если думают выполнить ограничения Аллаха» (Коран, сура 2:230). Если же «Талак» был произнесен 9 раз, то возобновление супружества уже не было возможно ни при каких условиях: данная женщина становилась для бывшего мужа запретной.
При этом для признания развода действительным необходимо выждать определенный срок («идда») для определения возможной беременности.
«А разведенные выжидают сами с собой три периода, и не разрешается им скрывать то, что сотворил аллах в их утробах, если они веруют в Аллаха и в последний день». (Коран, сура 2:228).
«А те из вас, которые упокоятся и оставят жен, – они выжидают сами с собой четыре месяца и десять». (Коран, сура 2:234).
Однако простота развода была кажущейся, разводы на Кавказе были редки, осуждались обществом, самыми близкими родственниками, получали огласку и сказывались на репутации не только конкретной семейной пары, но и всего рода.
Немотивированный развод мужчины с женой вызывал недовольство со стороны родственников жены, являясь оскорблением не только женщины и ее семьи, но и ее родственников по патронимии и фамилии; нередко родственники оскорбленной женщины могли кровно мстить ее бывшему мужу. В фольклоре всех народов региона есть пословицы, предостерегающие от развода. Например, аварцы говорят: «Прежде чем жениться, десять раз подумай, а прежде чем разводиться, подумай 100 раз».
У казаков после церковного освящения брака развод был практически невозможен и не мог осуществиться без духовного суда. Для рядовой массы казачества со второй половины XVIII в. и, тем более, в XIX в. браки стали почти нерасторжимыми, отчего и появилась поговорка «сведет поп – разведет гроб».
У казаков станицы Гребенской дела о разводе решали уважаемые старики. Если сохранить семью не удавалось, то разведенных, соответственно, называли «соломенный вдовец» и «соломенная вдова». Им не разрешали венчаться 5-6 лет, а то и всю жизнь. Родители не принимали их к себе, а в церкви священник «не брал под крест».
Для развода – веские основания
Мужчина мог инициировать развод в случае бездетности женщины, супружеской неверности или неизлечимой болезни. При этом нормами адата не было зафиксировано, каким образом регулировался вопрос о признании женщины бездетной или неизлечимо больной. Право требовать развод принадлежало женщине только в особых случаях: при невыполнении мужем своих обязанностей супруга или кормильца семьи, супружеской неверности, плохом обращении со стороны мужа.
Самой распространенной причиной развода являлось отсутствие детей. В этом случае даже сами женщины просили у своих мужей расторжения брака. В работе Н.А.Худадова «Заметки о Хевсуретии» 1890 года описан случай, как сорокалетняя бездетная женщина приложила усилия для того, чтобы у ее мужа появилась молодая жена. В случае, если муж приводил в дом вторую жену (многоженство имело место на восточном Кавказе, но было явлением редким), то первая жена должна была относиться к появившимся детям, как к родным.
О супружеской неверности как о причине развода Юрий Карпов, питерский ученый, в своей книге «Женское пространство в культуре народов Кавказа» пишет: «Если супружеская неверность мужчины осуждалась обществом и иногда могла становиться причиной развода, то неверность замужней женщины каралась предельно строго. Муж был вправе убить неверную жену, не навлекая на себя кровомщения ее родных.
Согласно адатам дагестанских шамхальства Тарковского и ханства Мехтулинского, таким же правом помимо мужа обладали ближайшие родственники и даже сын женщины. Женщину могла ожидать казнь сбрасыванием со скалы, закапыванием в землю и побиением камнями (если она была беременна, то исполнение приговора отсрочивалось на 3 года, в течение которых осужденная находилась в изоляции)».
Распространенным видом наказания неверных жен являлось отрезание носа, пальцев. У черкесов неверную жену отправляли на арбе в родительский дом с обрезанными косами и отрезанным кончиком носа. Представители черкесских субэтнических групп – шапсуги и натухайцы в 19 в. все чаще отказывались от подобного наказания неверных жен, продавали их в Турцию после того, как мужья прогоняли неверных жен к родителям.
У чеченцев при нарушении женой супружеской верности муж изгонял ее из дому, объявив причину развода ее родителям и родственникам, требовал возвращения калыма.
В культуре Кавказа существовали и механизмы, позволяющие женщине отстаивать свою честь в случае ее оговора. Кавказская женщина была готова публично ответить на неоправданные подозрения в своей неверности, встречая их не со смиренной покорностью, а с открытым забралом. «Абхазке, если муж по неосновательной причине разведется с ней, разрешено являться на сельские сходки и защищать себя, и она умело пользуется этим правом…». Чеченки были убеждены в своей правомочности инициировать развод. Общество в то же время осуждало поспешные решения и расправы, основанные на сплетнях и доносах.
В трагической балладе «Али с гор», популярной в Дагестане и известной в русском переводе под названием «Али и Айша» говорится о том, как ревнивый муж убил свою оклеветанную жену и покончил с собой.
Сюжет баллады таков – недоброжелатели оговорили молодую жену Али, заявив, что у нее есть любовники, которым она передала подаренные мужем драгоценности. Вернувшись с горных пастбищ домой, Али не нашел украшений на жене и смертельно ранил ее. Но, узнав от умирающей, что украшения спрятаны («Жемчуг и яхонт не посмела носить, где нет тебя, и, чтоб не поблекли, положила в сундук»), Али в отчаянии от содеянного, кончает с собой ударом кинжала.
Причиной развода могло стать и плохое обращение мужа с женой; в этом случае в качестве примиряющей стороны выступали близкие и самые авторитетные родственники. В адатах Келебского общества Дагестана, которые приводят Шапи Казиев и Игорь Карпеев в своей книге «Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке», говорилось: «Только муж имеет право развести жену, то есть дать ей развод, о чем он должен предварительно объявить суду. Если после ухода жены муж пошлет за ней двух почетных людей с просьбой, чтобы она вернулась к нему, и если она откажется вернуться и не помирится с мужем, он имеет право жениться на другой».
Женщины Южного Дагестана и Азербайджана, затеяв бракоразводный процесс, должны были доказать, что муж «ее ненарядно одевает, или пищей недовольна, или долг супружеский не выполняет. Важнее всего того, если муж болен подозрительной болезнью, и от этого она не родит».
У чеченцев при разводе муж в присутствии свидетеля должен был произнести «Ас йити хьо» (Я оставил тебя). Эту фразу он произносил трижды. Очень редко, но иногда в чеченских семьях встречались и разводы по инициативе жены, которые осуждались общественным мнением.
У ингушей, если семейная жизнь не удавалась, женщина без согласия мужа не могла уйти от него. На развод необходимо было также согласие ее родных. Если развод состоялся, то ставился вопрос о воспитании и обеспечении детей, а также о материальном обеспечении разведенной женщины.
По шариату в случае развода «махр» (предсвадебный дар невестке на случай ее развода или вдовства) остается женщине, если инициатором развода выступает муж, и возвращается мужчине, если инициатор жена. «И давайте женам их вено в дар. Если же они соблаговолят чем-нибудь из того для вас, то питайтесь на здоровье и благополучие». (Коран, сура 4:4).
В случае развода женщина возвращалась в родительский дом и забирала свое приданое. Если развод совершался по воле жены и без желания мужа, ее родители должны были возвратить калым, заплаченный мужем, иногда ее имущество, даже собственное приданое, оставалось в доме мужа.
У чеченцев при разводе муж, инициировавший развод, отдавал жене все, что она принесла из родительского дома, и все, что она накопила за период замужества своим трудом.
У народов Дагестана при разводе по инициативе мужа приданое жены - земля, скот и прочее – оставалось собственностью жены, а муж был обязан определенное время содержать детей.
У лезгин при разводе по инициативе мужа жена получала кебинные деньги, предусмотренные брачным контрактом, и приданое, принесенное с собой из родительского дома. У хевсур муж, расторгнувший брак без явной причины, обязан был ей выделить 16 коров и еще по корове за каждый совместно прожитый год, кроме первого и последнего.
У осетин развод непременно сопровождался возвратом калыма. У черкесов женщина, будучи инициатором развода, лишалась права на возвращение калыма. В адатах восточных черкесов (кабардинцев) записано, что «если жена бросает мужа, возвращается в родительский дом и отказывается жить с ним, калым должен быть возвращен мужу. Если, напротив того, муж бросает жену по прихоти и без всякой основательной причины, он теряет право получить обратно весь калым сполна: может требовать одну его половину и лишается навсегда права требовать другую.
Известный этнограф Н. Грабовский сообщал о восточных черкесах (кабардинцах):«…Правом развода пользуются также весьма редко, потому что и здесь все невыгоды на стороне мужчины: он теряет жену, и ему не возвращают заплаченного за нее калыма.
Исключение из этого правила допускается только в том случае, когда сама жена безотступно требует развода, не имея к тому законных поводов; но и тут возвращение калыма служит, так сказать, платою за согласие на развод. Если случается, что жених умрет еще до свадьбы, то, по шариату, родные девушки вправе требовать от родных умершего уплаты полного калыма; но местный обычай предоставляет девушке право пользоваться только половиною калыма. Точно такою же частью она пользуется, если жених, по каким бы то ни было обстоятельствам, отказался от нее».
Думаю, что Грабовский преувеличивает материальные последствия развода – риски для репутации рода, в котором одна из семей распадается, значили гораздо больше, чем потеря денег, набора оружия, лошадей или тяглового скота, когда-то заплаченных за жену…
Вопрос о будущем детей после развода родителей был не менее регламентированным, чем вопрос материальных взаимоотношений бывших супругов. После развода дети у народов Кавказа оставались в семье отца. В случае развода родителей дети и по адатам, и по шариату всегда принадлежали отцу, хотя согласно исламскому праву могли до 7- летнего возраста воспитываться матерью.
У ногайцев грудной ребенок находился с матерью до 2-3 лет. «Если замужняя женщина, поссорившись с мужем, уйдет от него и в связи с этим возникает спор о содержании ребенка, мать должна оставить его у себя, пока он не достигнет годичного возраста… Отец обязан дать ребенку 8 мерок пшеницы и 6 фунтов внутреннего жира. Если мать откажется оставить у себя ребенка, с нее каждую неделю взыскивается бык, оцененный в 8 голов овец», - говорится в адатах Казикумухского общества.
В Чечне сельские сходы иногда разрешали разведенной жене взять одного ребенка из нескольких.
Повторные браки были привилегией обычно только мужчин. Обычно на разведенных женщинах женились немолодые и небогатые мужчины. Тот, кто мог осмелиться вступить в брак с официально неразведенной женщиной, вызывал кровную месть со стороны ее первого мужа и его родни.
У вайнахов официально разведенная женщина не могла снова выйти замуж в течение полугода, а при нарушении этого запрета штраф накладывался уже на нового мужа. Разведенная черкешенка не теряла права на повторный брак, правда, согласие на него должен был дать первый муж. Этого, как пишет Юрий Карпов, «от него настойчиво добивались братья женщины».
У кубанских казаков после развода, состоявшегося из-за измены одного из супругов, виновный в измене обрекался на безбрачие: с кем-то жить потом мог, но дети, рожденные в таком союзе, считались незаконнорожденными. С определенными оговорками избежать этих мер можно было лишь при разводе «по доброму согласию».
