Уже почти два года в Армении правил бал не внешний, а внутренний враг – очень опасный и кровожадный. Это были органы НКВД во главе со всемогущим Хачатуром Мугдуси, входившим в состав «особой тройки». В сентябре 1937 года в самый пик кровавых репрессий его деятельность была прекращена бывшими коллегами, а вскоре комиссар Мугдуси был расстрелян. В памяти он остался как один из самых омерзительных персонажей новой армянской истории. Об этом человеке, как и многих «винтиках» сталинской машины уничтожения, известно немного. Лакуну заполнила очерком о Мугдуси замечательный писатель и кандидат химических наук ГОАР РШТУНИ, автор многих интереснейших книг, посвященных Армении и армянам. Ее перу принадлежат книги-исследования о Манук бее, кардинале Агаджаняне, католикосе Вазгене Первом и других исторических личностях. Увлекательно и эмоционально рассказывая о национальных апостолах, она в одной из своих книг пишет и об иуде Мугдуси, напоминая, что в веках остаются не только добрые дела и герои, но также зло и антигерои, которые навечно окрасили свое имя в цвет крови и ненависти. Редакция благодарит Гоар Рштуни за очерк о красном «наркоме» ВД Арм.ССР, любезно предоставленный «НВ». В эти дни он совершенно уместен и многим откроет глаза на события 1936-1938 гг. в Армении.
Свой и для красных и для белых
1954 год… Микоян приехал в Ереван и разрешил произносить имя Чаренца. Сам тоже произнёс, все встали и хлопали минут пятнадцать…
Вот в тот день я услышала новое непонятное имя. Мама била себя по коленям:
– Этот Мугдуси, будь он проклят! Скольких арестовал! И Бакунца тоже он упёк…
Странная была фамилия.
– Мам, а как его звали?
– Что за ребёнок! Никак!
Так что фамилию я знала давно, ещё со школы. Только фамилию. А звали, оказывается, неправильно. Как и моего отца, Хачик…
Хачик Мугдуси (Аствацатуров) – человек, на чьей совести жизни Ханджяна, Чаренца, Бакунца, Силикяна, Араратова и многих других…
Да и никаким мугдуси он не был на самом деле! Ведь что такое мугдуси, мхтеси, мгдси? Это вульгаризованное слово от армянского махтеси, что значит «узревший гроб Христа», паломник, посетивший гроб Господень в Иерусалиме. Так называются у армян богомольцы, побывавшие в Иерусалиме на поклонение гробу Христа. А какой Иерусалим мог быть у этого полуграмотного оборванца из Нахиджевана-на-Араксе Эриванской губернии, перебивавшимся с хлеба на воду? «Поведи осла в Иерусалим, никогда мугдуси не станет, всё равно ослом останется!», – это Раффи, «Хент». Когда ещё написал!
Вот его анкета, сто раз проверенная-перепроверенная для НКВД. Не мугдуси, а перевёртыш какой-то. Уму непостижимо, как он умудрялся в те сложнейшие годы оставаться своим и для красных, и для белых…
Родился в 1898 году, четыре года приходской школы, нахиджеванское училище, бухгалтерские курсы в Ростове, счетовод в гостинице «Астория», затем безработное и голодное существование в послевоенной обнищавшей России. После двухмесячной отсидки в дашнакской тюрьме начинается карьера при советской власти и восшествие аж до наркома НКВД.
Хачик Хлгатович Аствацатуров, известный как Хачик Мугдуси, с июля 1934 года до сентября 1937-го занимал пост народного комиссара внутренних дел Арм.ССР. Кто этот человек, этот зверь и чудовище, талаат армянского народа, которому два других монстра – Сталин и Берия – доверили высокие государственные позиции?
Вот что пишет директор Госархива РА, историк Аматуни Вирабян: «…По иронии судьбы настоящая фамилия безбожника Мугдуси была Аствацатуров (если перевести, Бог-дан-ов). Довольно контрреволюционная фамилия, пришлось её поменять. В нотариальной конторе Мугдуси работал машинисткой. Именно в этой конторе Аствацатуров впервые вкусил сладость политической деятельности. Именно сладость, ибо на машинке он печатал и распространял выступления кадета Милюкова, меньшевиков Чхеидзе и Чхенкели. Если б его не забрали в армию, он остался бы меньшевиком и в 1920-х годах сгнил в Сибири. А в армии он научился держать в руках наган и расстреливать ни в чём не повинных людей».
Наступает Октябрьская революция, Аствацатуров демобилизуется из белой армии. Куда идти? Конечно, подальше от обеих армий, в Пятигорск. Но красные, не ведая о его решении, на этот раз призывают его в свои ряды. Когда красные завоевали Пятигорск, он вступает в 11-ю Красную Армию помощником клерка. А при отступлении красных каким-то образом остаётся в Пятигорске, выкрутившись при повторном занятии города большевиками.
В Ростове он представляет себя армянским беженцем, неизвестно как приобретает иранский паспорт, но это не спасает его от службы в армии. Что удивительно: в белой армии он теперь воюет с красными! Против большевиков! Затем бежит на Северный Кавказ, пытается скрыться, белые арестовывают Аствацатурова, с помощью родственников ему удаётся выйти на свободу и теперь, когда красные заняли территорию, тайно выдаёт им белых и просто сочувствующих, но совершенно безвинных людей…
За услуги получает работу (отправлен в Армению, где большевики нуждались в подобных кадрах). Так он был запущен в 10-й кавалерийский полк в Канакере клерком. После восстания в феврале 1921 года Аствацатурову опять удалось бежать и, хотя был задержан Комитетом национального спасения, но и на этот раз он выкрутился!
В 1920-ом году Мугдуси сопровождал поезд с армянскими беженцами. На самом деле вынюхивал, у кого из беженцев есть золото и драгоценности. Через 16 лет он будет писать в автобиографии: «По распоряжению ЧК я помог обнаружить большое количество ценностей, которые армянские беженцы пытались провести с собой».
В апреле 1921 большевики вступили в Ереван, Мугдуси выпустили из тюрьмы и он представился солдатом идеологического фронта, хотя и в тюрьме он умудрился этому Комитету национального спасения выдать много большевиков.
После того как его направили в Эчмиадзин, за очень короткое время Мугдуси становится руководителем ЧК. Здесь он и показал свою звериную сущность, грабил, мошенничал, наводя ужас на жителей города. Потом он с удовольствием вспоминал об этом периоде, считая, что неплохо поработал. Очень неплохо. Его коллеги в Джалалоглу арестовали 14 служащих, которых обвинили в ношении заграничных костюмов. Чекисты всех расстреляли, а костюмы стали носить сами.
Отсюда новоиспечённый чекист едет доучиваться на полгода в Москву и возвращается в Армению уже профессиональным садистом, создав целую систему предательств, террора и доносов. Интересно, чем занимался он все эти годы? По его словам, громил дашнакские подпольные центры в Армении, троцкистские и другие антисоветские организации. В 1929 году Мугдуси взяли на повышение в Тифлис. Здесь он работает под началом Берии, и, отточив мастерство душителя, обнажает свою звериную суть по возвращении в Ереван. Уже наркомом…
Член «особой тройки»
«Особая тройка НКВД» состояла из главы НКВД, секретаря обкома и прокурора. Ежов утверждал эти кандидатуры лично, поименно, специальным приказом по всей стране. По Армянской ССР: председатель – Мугдуси, члены: Миквелян, Тернакалов.
Только за короткий период – чуть более месяца в 1937 году, – Мугдуси расстрелял более 300 человек! «После разоблачения Ханджяна (за 10 месяцев) по Армении изобличены и арестованы 1365 человек (из них дашнако-троцкистов 900 человек)».
17 октября 1936 года глава армянских чекистов, майор Хачик Мугдуси допрашивал подследственного Акселя Бакунца, обвинив его в том, что тот скрыл от следствия факт подготовки покушения на первого секретаря ЦК ВКП(б) Заккрайкома Лаврентия Павловича Берию. Вообще, много было в Армении покушавшихся на Берию, чуть ли не все арестованные, среди них: Саак Тер-Габриелян, Погос Макинцян, Егише Чаренц, в Тифлисе – сын Ованеса Туманяна Амлик Туманян… Рукой палача были репрессированы Давид Ананун, Лер Камсар, Гурген Маари, Ваграм Тотовенц…
Естественно, руководил всем этим сам Берия со своими агентами, которые мечтали выслужиться перед верхами. Мугдуси со следователями путём нечеловеческих пыток выбивали признания о мнимых связях с террористами, уничтожавшими организаторов геноцида армян, в частности, с Арташесом Геворгяном, который застрелил Джемаля пашу. Кстати, по мнению Берии и его сподручных, Арташес мог оказаться потенциальным убийцей Сталина, и его заблаговременно, так сказать авансом, расстреляли.
Берия засылал в Армению своих людей с особым заданием – убрать Ханджяна. Вокруг Ханджяна создалась невыносимая обстановка, ситуация накалялась… «С ведома Ханджяна увидели свет «Книга пути» Е.Чаренца и «Жизнь на старой римской дороге» В.Тотовенца, ярых националистов» (из доносов).
Аматуни, Гулоян, Акопов, Мугдуси, Цатуров в один голос «требуют» от Берии вплотную заняться Ханджяном. После убийства Ханджяна усилиями Мугдуси были организованы аресты более 800 человек, которые, по мнению доносчиков, не верили в официальную версию самоубийства. Это были представители армянской интеллигенции, писатели, творческие работники, большая часть из них была убита или сослана. Чекисты в третий раз арестовали генерал-лейтенанта Мовсеса Силикова. Того самого, кто под Сардарапатом остановил, разгромил и отбросил турок далеко назад. В том майском, судьбоносном для Отчизны сражении, артиллерией командовал полковник Христофор Араратов. Силикяны были из удин. Один из них и руководил переселением уцелевших от азербайджанской резни удин в кварельский район Грузии – в Октембери. Более того, раньше это село называлось Зенобиани, в честь Зенобия Силикяна, православного священника, которому тоже не суждено было пережить 1938-й год.
Христофор Араратов об аресте Силикова узнал вечером того же дня, а следующим утром он тайком от домочадцев взял свой походный ранец и направился к народному комиссару внутренних дел Хачику Мугдуси. Тот сказал: пусть идёт домой, мы сами за ним придем.
Генералы-герои Сардарапатской битвы были расстреляны в Норкском ущелье (нынешний Ботанический сад). Чекисты хотели надеть им повязки на глаза. Все отказались:
– Стреляйте, мать вашу… Мы не раз смотрели смерти в глаза!
«Самоубийство» Григора Ханджяна
…Мне просто не хватает душевных сил осознать весь ужас событий тех лет. Волнение переполняло меня, от душивших меня эмоций я кое-как смогла дочитать до конца только одно дело – осуждённого в 1939 году школьного учителя Гургена Стамболцяна, 18-летнего парня.
Протоколы допросов написаны одним почерком, подпись – совершенно другим. На суде он подтвердил свои показания, так как следователь в течение долгого времени убеждал его, что это просто «игра для выявления истинных врагов народа». Парень, по словам свидетелей, говорил, что армяне должны иметь сильное и независимое государство. Примечательно, что то же самое говорил один из друзей этого учителя, некий Эдик Исабекян, который меня очень заинтересовал. Оказалось, дело было заведено на студента, которому впоследствии было суждено стать народным художником Армении, книгу которого, «Игдыр», я перевела на русский язык. Эдик «сомневался в самоубийстве Ханджяна и говорил о том, что в Ереване классиков не издают, а в Грузии издают, и что мы слишком зависим от России, а армяне разве об этом мечтали веками?» К счастью, Исабекян уехал продолжать учебу в Тбилиси и таким образом спасся от лагерей…
Ещё одна знаменитая личность фигурировала в этом липовом деле. Аветик Исаакян. Говорят, что А.Исаакяна и М.Сарьяна сумел уберечь секретарь ЦК КП Армянской ССР Григор Арутинов. Но он был и членом «большой тройки»…
Вот свидетельство Дживана Аристакесяна:
«…Со страниц «Правды» клеймили Ханджяна: «предатель», «враг народа», «националист», «шпион»… Кто в это верил? Никто. Пошли слухи, что тело везут в Ереван. За гробом не позволено было идти никому, даже родственникам, иначе их сразу запишут в ряды врагов. Собирались без особого шума с пренебрежением выкинуть его в яму на кладбище Арабкира. Все студенты университета и многие преподаватели во главе с Гургеном Севаком в яростном возмущении занимали позицию за позицией, улицу за улицей. Ожидались стычки, восстание, но было приказано не распалять огонь недовольства. Однако многих взяли на заметку…
Из Москвы и Тифлиса приехали представители руководства во главе с Мусабековым и Мугдуси, новым председателем ЧК. Стоя на наспех сколоченной трибуне, зачитали медицинское и правительственное заключения. Мусабеков, выпятив вздутое пузо, зачитывал официальную версию, очень далекую от истины. Мугдуси подтверждал его слова по-армянски, «доводя до масс». От злонамеренной клеветы глухой ропот народа становился все сильней. Дело дошло до разгона людей и поспешного исчезновения ораторов.
На следующий день из рук в руки стали передавать перевод статьи в газете «Правда». Из Москвы и Тифлиса пришел строгий приказ начать «охоту». 1937-й, аресты за арестами. В последний раз я видел Чаренца в каком-то маленьком автомобиле, он ехал вниз по узкой дороге из Канакера к улице Абовян. Забрали большинство преподавателей, в том числе опору Арсена Тертеряна в университете – бедного Симона Тер-Акопяна с семьей. Собрали, скосили, повыдергивали – вытрясли все цветы из последнего пристанища Армянского мира. Я подумал о повторении дела Талаата и пантюркизма. «И ты, Брут», – мысленно сказал я коммунизму».
Особенно целенаправленно этот негодяй Мугдуси занимался вопросами Егише Чаренца и Акселя Бакунца.
«Ханджян прямо покровительствовал оголтелым националистическим элементам среди армянской интеллигенции, среди части писателей… Бывший секретарь партколлегии по Армении Галоян, этот негодяй и двурушник, оказался прямым пособником контрреволюционеров троцкистов-зиновьевцев… Пособничал террористической группе Степаняна…» Это выдержка из бериевского опуса.
Разгром «антисоветских» писателей
Установки Берии Аматуни принял как руководство к действию. Надо было выявить «оголтелые нацэлементы» в писательской среде.
3 августа. Аматуни «приглашает» к себе вернувшегося из Москвы писателя Акселя Бакунца. «Доверительной» беседы не получилось.
5 августа. Бакунца, все еще находящегося на свободе, вызывают на допрос. Его обрабатывают замнаркома НКВД ЗСФСР М.А.Степанов (в 1940 г. осужден на 12 лет лишения свободы, умер в лагере) и начупр НКВД в Армении – Хачик Мугдуси.
Продолжение читайте здесь
