С началом 2019 года активизировались дискуссии по поводу перспектив урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Одна за другой выходят публикации, в которых авторы предсказывают скорую развязку многолетнего этнополитического противостояния.
Называются даже возможные сроки дипломатической сделки по районам, прилегающим к территории бывшей Нагорно-Карабахской автономной области.Но насколько обоснованы такие ожидания? И можно ли считать договоренности, к которым гипотетически могут прийти представители Баку и Еревана при помощи Минской группы ОБСЕ, прочным фундаментом для мирного решения?
Ловушки сиюминутности
Любые предположения и теории возникают не в безвоздушном пространстве. Нынешний всплеск дискуссии о карабахском урегулировании происходит на вполне определенном фоне. Только что в январе прошли переговоры между министрами иностранных дел Армении и Азербайджана Зограбом Мнацаканяном и Эльмаром Мамедьяровым.
Главы МИД двух кавказских государств общались в течение более четырех часов, а по итогам их встречи появилась формула о "подготовке народов к миру".
Заметим также, что в канун новогодних праздников азербайджанский министр сделал заявление о том, что вместе со своим армянским коллегой они "впервые за долгое время достигли взаимопонимания". И хотя из последующих объяснений Еревана следовало, что поводов для значительных дипломатических прорывов нет, "декабрьские тезисы" Мамедьярова запомнились.
А далее на полях Всемирного экономического форума в Давосе прошла неформальная встреча Никола Пашиняна и Ильхама Алиева, уже третья по счету в таком формате. Следует отметить, что именно в ходе таких переговоров лидеры двух стран ранее договорились о создании каналов "быстрой связи" для реагирования на вооруженные инциденты. И действительно, в течение последних нескольких месяцев можно наблюдать деэскалацию на линии соприкосновения конфликтующих сторон.
Но тождественно ли некоторое снижение турбулентности вокруг Нагорного Карабаха продвижению к урегулированию многолетнего конфликта?
Думается, ответ на этот вопрос лучше всего начать с принципиально важного напоминания. Уже не первый раз эксперты и журналисты, пишущие о Карабахе, совершают одну и ту же ошибку. Они попадают в "ловушку сиюминутности".
Так было в апреле 2016 года, когда каждый инцидент на линии соприкосновения и вдоль армяно-азербайджанской границы за пределами непосредственной зоны конфликта рассматривался как повторение "четырехдневной войны". А в канун важных саммитов и переговоров (самым ярким примером здесь, пожалуй, была встреча в Казани в июне 2011 года), напротив, делались прогнозы о скором заключении мира или, как минимум, достижении договоренностей по имплементации базовых принципов.
То есть события сегодняшнего или вчерашнего дня рассматриваются под увеличительным стеклом, а более широкие контексты либо игнорируются, либо воспринимаются без должного внимания.
Между тем, следует ответить на простой вопрос: почему конфликт, не разрешаемый годами и десятилетиями (в мае 2019 года исполняется четверть века заключению соглашений о бессрочном прекращении огня в Нагорном Карабахе), вдруг должен быть урегулирован после одного-двух заявлений министров, глав правительств или дипломатов-посредников?
Могут ли публичные заявления, транслируемые мифы и стереотипы сами по себе стать тем "демиургом действительности", который сдвинет с мертвой точки не только бюрократическую инерцию, но и общественные умонастроения?
Ни один из соцопросов не фиксирует растущего желания армян и азербайджанцев достичь компромисса. Нет, конечно, о мире много говорят и в Баку и в Ереване. Но вопрос в том, что под миром каждая из вовлеченных сторон по-прежнему понимает нечто принципиально разное. И даже базовые принципы урегулирования интерпретируются избирательно.
Если для сопредседателей из Минской группы ОБСЕ принципы территориальной целостности и национального самоопределения равноценны, то для Баку и Еревана – только один из упомянутых принципов имеет приоритетность.
Переговоры без "изобретения велосипедов"
То, о чем говорят сейчас представители Армении, Азербайджана и страны-посредники – давно известно. И нет нужды изобретать здесь велосипед и строить конспирологические теории разной степени достоверности.
На столе переговоров вопросы о статусе Нагорного Карабаха, деоккупации районов, смежных с территорией бывшей НКАО, и возвращении беженцев. На первый взгляд, все просто. Но сложности, как всегда, в деталях, а именно – в первоочередности действий и гарантиях их выполнения. И вот здесь возникают трудности.
Да, коридор, связывающий Карабах и Армению нужен. Все здесь единомышленники. Но какой длины этот коридор? Только Лачинский район, часть этого района или Лачин вместе с Кельбаджаром? Референдум о статусе Карабаха. Что тут неясного?
Прежде всего, состав участников и то, кто и как будет определять итоговый результат. В условиях стремительной деградации международных институтов и международного права обозначенный выше вопрос – отнюдь не досужее любопытство. Полагать, что эти проблемы можно разрешить в течение пары переговорных раундов потому лишь, что кто-то сделал оптимистическое заявление, наивность.
И, пожалуй, самое главное, что стоит иметь в виду всем, кто пишет про перспективы урегулирования в Карабахе. Любое соглашение – это не конец пути, а только начало. Договоренности на бумаге надо еще реализовать на практике. История конфликтов знает немало примеров того, как достижение мира приводило затем к противостояниям внутри социумов. Вспомним хотя бы ситуацию в Ирландии в 1920-х годах! Мир с Великобританией привел к внутриирландской гражданской войне, в которой вчерашние единомышленники начали истреблять друг друга. Причина проста – разное отношение к "цене уступок".
Этот сюжет очевиден любому политику в Ереване и в Баку. И рисковать своей популярностью ради абстрактных идей "мира и демократии" прагматично ориентированные армянские и азербайджанские государственные деятели и дипломаты, скорее всего, не будут. Внешнее же давление на них со стороны Запада и России в условиях конфронтации между ними не будет системным и консолидированным.
Карабах как внутриполитический сюжет
Берясь за исследование карабахской проблемы надо также иметь в виду, что этот вопрос – не только конфликт между двумя кавказскими республиками. И не только сюжет геополитических игр вокруг турбулентного региона. Это не в последнюю очередь внутриполитический вопрос.
В истории постсоветской Армении и Азербайджана немало примеров, когда политики, противостоявшие друг другу, использовали аргумент о "предательстве и сдаче" для дискредитации оппонента. Противники первого президента Армении говорили о готовности Левона Тер-Петросяна к "сдаче Арцаха", а их оппоненты апеллировали, что сам Роберт Кочарян в 1999 году был близок к тому, чтобы принять план "обмена территориями" (передачу Мегринского района в обмен на Карабах).
Те, кто поддерживал Тер-Петросяна, также упрекали Кочаряна и Саргсяна в том, что они потеряли отдельное представительство НКР на переговорах.
В азербайджанском случае политика, по большей части, носит непубличный характер. Однако отставка группы высокопоставленных дипломатов и советников Гейдара Алиева (Тофик Зульфигаров, Вафа Гулузаде, Эльдар Намазов) в 1999 году из-за неприятия уступок Баку по Карабаху до сих пор широко обсуждается историками конфликта.
Сегодня в Азербайджане распространена точка зрения, что Пашинян не является выходцем из так называемого "карабахского клана", и потому с ним легче вести переговоры. То, что само понятие "клана" далеко от реальности (и в руководстве Сержа Саргсяна большинство министров и советников не были выходцами из конфликтного региона), зачастую не принимается в расчет. Как не до конца осознается тот факт, что имеющиеся противоречия между Николом Пашиняном и главой непризнанной НКР Бако Саакяном касаются не вопроса о статусе Карабаха, а, скорее, о вертикали власти и лояльности карабахской элиты новым властям в Ереване.
Не понимая всех тонкостей этой внутренней дискуссии, не осознавая, что карабахский мирный процесс, как и другие вопросы, стал частью разнонаправленных информационных войн, можно легко впасть в безудержный оптимизм по поводу "скорого мира". Или в столь же неумеренный алармизм – если видеть в любом обострении на линии соприкосновения угрозу полномасштабной войны.
Нагорно-карабахский конфликт находится там, где он находится, то есть в условиях отсутствия готовности элит противоборствующих сторон к уступкам, а также невозможности стран-посредников ускорить процесс урегулирования.
И если Россия опасается ломки статус-кво, то США и Франция пока что не видят в Карабахе той первостепенной проблемы, которая заставила бы их переключить все имеющиеся ресурсы на ее разрешение.
В то же время миротворческий оптимизм нужен для "слаживания" отношений Никола Пашиняна и Ильхама Алиева.
Пашинян наконец-то избавился от приставки и.о. и как полноценный премьер, а не только "народный трибун", включается в рутинный переговорный процесс. И какие бы результаты не были достигнуты, именно эти два политика понесут далее бремя ответственности.
