Напомним, что Тбилиси отказался выдать визы нескольким иранским бизнесменам для участия в конференции. Этому инциденту было придано дипломатическое звучание. Остро отреагировал Тегеран, усматривая в действиях грузинской стороны шаг в сторону присоединения к антииранским санкциям США. МИД Ирана призвал своих граждан «приостановить планирование поездок в Грузию» до выяснения «причин и обстоятельств возникших недоразумений». Грузия занимает важное срединное положение в Закавказье. На нее завязаны все энергетические коммуникации Азербайджана, здесь проходит коридор между Арменией и Россией, сеть перспективных региональных систем коммуникаций, который могут связать Персидский залив с Черным морем, независимо от того, в каком формате (Иран — Азербайджан — Грузия или Иран — Армения — Грузия) они рассматриваются.
Поэтому понятно, что та внешняя сила, которая контролирует Грузию, может оказывать серьезное давление и на политику и действия Баку и Еревана, тем более что Армения сама находится в блокаде со стороны Азербайджана и Турции. Это как раз тот самый камень, о котором один американский геополитик писал, что «география есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен, потому что министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми». Поэтому что бы сейчас не думали в Тбилиси о возможностях интеграции в Европейский союз и НАТО, ее геополитический фронтир одним концом упирается в северную Москву, другим —в южный Тегеран, а также (в меньшей степени) в Анкару. Вот почему складывается устойчивое ощущение того, что Грузия теряет адекватное геополитическое измерение.
Тбилиси воспринимает внешнюю угрозу как исключительно исходящую от «холодной» России. В случае присоединения к санкциям США против Ирана, она потенциально получает и угрозы со стороны «жаркого» Тегерана, который желал бы видеть свою соседку хотя бы нейтральной. И ведь сам Тбилиси до сих пор выстраивает или пытается выстраивать свою региональную систему безопасности в треугольнике с Азербайджаном и Турцией, понимая, что не вписывается в европейскую архитектуру безопасности. Хотя в этом треугольнике Грузия воспринимается всего лишь как, о чем в свое время писал вице-король Индии Джордж Керзон, потенциальное эндемическое поле, на котором одна держава осуществляет военно-политические и экономические меры, что не исключает влияния других государств. Достаточно обозначить сложившийся на сирийском направлении альянс Россия — Иран — Турция.
Вот почему многие грузинские эксперты призывают Тбилиси осторожно проявлять солидарность с американцами, когда речь идет об отношения с Тегераном. Ведь еще недавно, как утверждают они, Иран, как и Турция, в глазах официального Тбилиси воспринимались не в качестве буферов перед «холодом с севера» (Россией), а в качестве субъектов долговременных отношений. В кармане у Тбилиси были вроде бы козырные европейская и американская карты. Но теперь Брюсселю и Вашингтону не до Грузии. Тбилиси в полной растерянности: то ли ему идти с Европой, которая — пока только на словах — не присоединяется к санкциям против Ирана, то ли с США, которые, как всегда, предпочитают действовать чужими руками. Парадокс в том, что вместе с Европой для Грузии оказывается и перспективой оказаться вместе с «холодным Севером». Отсюда опасная для нее несбалансированность векторов во внешней политике и фактическая дезориентация в конкретных действиях.
Тот же Баку стал активно развивать свои отношения с Москвой, отбиваясь по мере возможностей от давления Вашингтона. Анкара, ведя сложную внешнеполитическую игру, активно сотрудничает с Россией и Ираном, оставаясь при этом членом НАТО. Грузия на такое не тянет, хотя ее эксперты не исключают того, что в скором времени Тегеран может превратиться не только в регионального мощного игрока, но и начнет активно и очень сильно действовать в Закавказье. Если Тбилиси не выработает к тому моменту грамотную политику, то в случае начала американцами войны против Ирана, Грузию в геополитическом смысле разорвут на части. И тогда Абхазия и Южная Осетия окажутся лишь началом. Увы, прогноз развития событий на большом Ближнем Востоке в среднесрочной перспективе пока нельзя считать оптимистическим.
