Я согласен с Левоном Зурабяном, сказавшим, что гражданское общество не сможет заменить политические партии.
Но у меня есть несколько вопросов к оппозиционным политическим силам в Армении. Вопросы к властям, конечно, тоже есть, и их немало, но сейчас разговор об оппозиции.
Конечно, ситуация в политике сейчас очень отличается от той, что была в период правления Левона Тер-Петросяна -- все-таки прошло уже больше десяти лет. Отличается она и от той, что была при Роберте Кочаряне, когда оппозиционные организации были, главным образом, сведены на уровень клубов по интересам, за исключением 2-3 партий, пробивавшихся в парламент.
Парламентская оппозиция активна, представители ее выступают, критикуют, их голоса слышны. И это хорошо.
Программа правительства, которая обсуждалась в мае, подверглась жесткой критике. Не критиковал ее, наверно, только ленивый. На этой программе оттачивались полемические стрелы, публицисты соревновались с парламентариями в критике и программы, и правительства.
Но – и это, как мне кажется, очень важно с точки зрения политики – в политический обиход не была введена альтернативная программа.
А это значит, что, если, предположим, завтра оппозиция придет к власти, то ей придется реализовывать программу нынешнего правительства – другой-то нет.
А в таком случае, неизбежно возникает вопрос: а чем оппозиция отличается от властей?
Мне много раз приходилось задавать один и тот же вопрос оппозиционерам разных постсоветских стран: «А у вас есть своя программа действий, которые вы будете осуществлять, если придете к власти»? И они обычно отвечали: «Есть. Но мы держим ее в секрете, потому что как только мы ее опубликуем, власти украдут ее у нас и сами осуществят».
Когда-то мне такой ответ казался логичным. Сейчас же я понимаю, что если оппозицию действительно беспокоит развитие страны, то она должна быть заинтересована в том, чтобы реализовывались ее программы и проекты – она же уверена, что лучше правительственных?!
Пусть даже их реализуют политические противники – это все равно плюс для оппозиции.
Однако я пока таких альтернативных программ не видел. Я только слышал об их существовании, причем, как правило, в предвыборный период.
«Нормальная», то есть принятая в демократических странах процедура обычно такова: и правительство, и оппозиция публикуют свои программы. Потом начинается их обсуждение, критика, поддержка и все прочее. Власти – в случае, если за ними парламентское большинство – а чаще всего бывает именно так, потом все равно проводят через парламент свою программу.
Но если программа оппозиции имеет интересные элементы, скажем, по вопросам социальной защиты, то какие-то части, пункты, главы этой части так или иначе попадут в правительственную программу.
В результате выиграют все. Население страны выиграет, потому что получает лучшую программу. Оппозиция – потому что получит возможность говорить, что правительство «украло» у нее идеи.
Когда действия оппозиции сводятся только к критике в духе «этих надо убрать», подразумевается, что на место «этих» придут «новые», которые по определению лучше. Но если «новые» все равно будут реализовывать программы «этих», то в чем разница?
Она, возможно, в том, кто будет сидеть в красивых кабинетах и разъезжать в служебных авто.
При этом я далек от мысли, что желание оппозиции прийти к власти – плохо. Это как раз хорошо, потому что целью любой политической партии является приход к власти. Вопрос в том, как и с какими программами.
Другой вопрос, который я часто задаю оппозиционерам, звучит как «назовите главную проблему вашей страны».
И многие отвечают: «Это власти». Есть вариации – президент, премьер, правящая партия… Словом, власти. Такой подход подразумевает, что если отодвинуть от власти «плохих парней», то им на смену придут борцы за справедливость, «честные ребята», которые немедленно реформируют все, и жизнь станет прекрасной.
Но откуда появится такое количество честных ребят, чтобы занять все государственные места – от министерских (тут как раз все проще) до работников низшего звена? Это же, в основном, те же самые люди, что и сидели в кабинетах при плохих парнях. Вы думаете, что они сразу же изменятся?
Конечно, есть грузинский опыт. Но у него есть и позитивная часть, и негативная, поскольку сама коррупция никуда не делась. Мелкое взяточничество действительно ушло. Но элитарная коррупция осталась…
Вернемся, однако, к армянским делам. Справедливости ради, должен сказать, что армянская оппозиция постепенно отдает подход «кто угодно пусть будет у власти, лишь бы не они» гражданским активистам. В определенной степени такой подход как раз и свойственен активистам гражданского общества, потому что их цель – установление справедливости, а не приход к власти.
На каких-то этапах, конечно, они видят установление справедливости в приходе оппозиции к власти. Но все возвращается на круги своя спустя некоторое время после того, как оппозиция оказывается у власти. Кредит доверия заканчивается, и гражданское общество снова начинает критиковать. Так было, когда президентом стал Роберт Кочарян, и это естественный процесс.
Для гражданских активистов – экологов, правозащитников, борцов за социальную справедливость, помощников бедных и обездоленных – любые власти представляют проблему. Собственно, и они сами являются проблемой для властей. В демократических странах власти ведут с ними диалог, а в авторитарных их подавляют, сажают в тюрьмы или выставляют из страны. И в этом смысле Армения постепенно отходит от авторитарного правления.
Когда мы говорим об Армении, все так или иначе выделяют несколько проблем: эмиграция, безработица, отсутствие веры в будущее, коррупция.
Предполагается, что оппозиционные партии должны предлагать свои варианты решения этих проблем. И они предлагают. Кто-то говорит, что эти проблемы решит переход системы управления страной с президентской на парламентскую. Другие говорят, что проблему эмиграции решит создание и развитие районных ячеек своей политической организации.
Мне всегда казалось, что проблему безработицы надо решать экономическими средствами. Например, по стройкой и открытием заводов. Но, видимо, я плохо разбираюсь в современной экономике.
И когда политики говорят о том, что переход на парламентскую систему правления будет панацеей от всех экономических бед, то я вспоминаю Киргизию. Эта страна во многом похожа на Армению – маленькая, небогатая природными ресурсами, не имеющая нефти и газа, не имеющая морских границ, а следовательно, бедная, да еще и конфликтующая с соседями.
Киргизия перешла на парламентскую систему. Причем переход был болезненным, сопровождался серьезными потрясениями, поставившими под угрозу саму государственность. И каков результат? Что выиграла страна от этого перехода?
Парламентская система работает в Молдове – стране, не выходящей из затяжного политического кризиса.
И я не уверен, стоит ли соглашаться с теми политиками, которые думают, что эмиграцию и безработицу в Армении можно прекратить, если страна перейдет на парламентскую систему правления. Она ведь не лучше и не хуже президентской. Просто она другая…
Это все, как мне кажется, важные вопросы. И если ответы на них есть -- я только рад этому. Если мои вопросы помогут найти ответы -- я буду очень рад, потому что хорошо отлаженная политическая машина, важной частью которой является оппозиция очень полезна для развития страны. Если же нет... Будет время и будут новые вопросы. А как же без них?
