Эксклюзивное интервью второго президента Армении Роберта Кочаряна Медиамакс
(Интервью было записано утром 11 сентября, до публикации записи телефонных раговоров руководителей Службы национальной безопасности и Специальной следственной службы).
- Господин Кочарян, после Вашего ареста некоторые СМИ, выступающие против Вас, проводили опросы на улицах, большинство участников которых резко отрицательно высказывались о Вас. Лояльные Вам СМИ делали свои опросы, и там картина была прямо противоположной. Вы готовы провести эксперимент и пройтись пешком по улицам Еревана, Гюмри, Ванадзора и поговорить с людьми, чтобы узнать их реальное отношение к себе?
- Думаю, что такой «выход в люди» вряд ли будет репрезентативным. Есть более правильные методы оценки общественного мнения, и моя команда сейчас этим занимается. У меня никогда не было проблемы выйти на улицу. Последние годы я практически всегда путешествовал один, встречал массу людей, и никогда не чувствовал отрицательного отношения к себе. Напротив, люди подходят, фотографируются, спрашивают о чем-то.
Эйфория, которая существует в Армении, конечно, в определенной степени деформировала ситуацию, но думаю, что я обладаю неплохой базой, на которой можно выстраивать дальнейшие действия.
Повторюсь, у меня нет проблемы выйти к людям, но вряд ли это позволит понять, как они в действительности ко мне относятся.
- Вы упомянули эйфорию. Она пришла на смену той апатии, которая, как Вы говорили в своих интервью последних лет, царила в армянском обществе. То, что произошло в Армении в апреле, стало для Вас сюрпризом?
- Нет. После захвата полка полиции летом 2016 года я говорил, что это – «желтая карточка» политической системе Армении. Меня тогда поразило, что по сути террористические действия получили положительную оценку у части армянского общества. Погибли трое полицейских, но несмотря на это, люди, совершившие преступные действия, заручились достаточно широкой общественной поддержкой. Так что, поскольку я осознавал степень аккумулированного в обществе недовольства, большой неожиданностью события этой весны для меня не стали. Удивило то, как это вылилось в так называемую «бархатную революцию».
- А Вас удивило, что именно Николу Пашиняну удалось консолидировать людей и реализовать протестные настроения бескровным путем?
- Я думаю, что события развивалась по бескровному сценарию не из-за миролюбивости Никола Пашиняна, а по причине того, что власть не предпринимала тех мер, которые могла бы предпринять. Имело место пассивное противодействие властей тем методам, которые применяли оппоненты. С другой стороны, да, меня удивило то, что во главе этого процесса встал Никол Пашинян, лидер блока, обладающего всего 9-ю мандатами в парламенте. Думаю, что им удалось уловить «историчность» момента, «поймать волну» и добиться ошеломляющего успеха.
- За последние 10 лет Вы много критиковали власти. Вы жалеете о том, что выбрали своим преемником Сержа Саргсяна?
- История не терпит сослагательного наклонения, поэтому я не буду давать оценку постфактум.
- По какому принципу Вы выбирали преемника?
- Приоритетным для меня был вопрос обеспечения безопасности Армении и Нагорно-Карабахской Республики. Выбирая преемника, я прежде всего думал - кто способен наиболее эффективно решать вопросы обеспечения безопасности? Карьера Сержа Саргсяна подсказывала мне, что из возможных претендентов он является наиболее подготовленным для решения этих вопросов.
- Говорят, что кандидатом в преемники был и министр иностранных дел Вардан Осканян. Были и другие кандидаты?
- Я рассматривал кандидатуры нескольких человек из правительства. Это были яркие и достаточно эффективные в своих областях люди. Но вопрос безопасности для меня являлся главенствующим, и в этом контексте Серж Саргсян был вне конкуренции.
- Недавно Вы сказали, что за последние 5 лет лишь дважды встречались с Сержем Саргсяном. Вы потеряли друга?
Мы не ссорились, не ругались. Но наши отношения свелись к формальным контактам – в основном по случаю дней рождений или соболезнований в связи с уходом близких.
Продолжение читайте здесь
