Что дали переговоры в Ереване премьер-министров Армении и Грузии? Реально ли достичь цифры 1 миллиард долларов в товарообороте между двумя странами? Как влияют на армяно-грузинские отношения разные геополитические векторы двух стран? Можно ли ожидать в ближайшее время открытия новых транспортных коридоров из Армении в Россию через Грузию? На эти и другие вопросы Пресс-клуба “Содружество” ответил руководитель Центра политических и правовых исследований, политолог Джонни Меликян.
Как вы охарактеризуете итоги визита грузинского премьера в Армению?
Прежде всего, это официальный визит премьера Грузии во главе грузинской делегации. Его основная функция - знакомство премьеров двух стран, потому что Мамука Бахтадзе вступил в должность главы грузинского правительства несколько недель назад.
Тем самым была необходимость некоторого рестарта во взаимоотношениях, потому что недавно и у нас сменилось правительство и премьер-министр, потом состоялся визит Никола Пашиняна в Грузию, очень неплохой визит. После этого были достигнуты какие-то договоренности в том числе и по части восстановления работы межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству.
Потом в Грузии произошла смена премьер-министра, частично – кабинета министров, что в некотором смысле замедлило реализацию этих задумок, поэтому этот визит в некотором смысле ознакомительный. Были подтверждены те же постулаты, которые были тогда, но конечно же, это, как мне кажется, новая фишка – грузинская сторона предлагает как азербайджанской, так и армянской стороне увеличить в разы торгово-экономический оборот.
В связи с Арменией было заявлено о миллиарде долларов, это конечно очень большая цифра. На сегодняшний день отмечаем следующую тенденцию в 2016 – 2017 годах армянская сторона показывает статистику в 250 миллионов долларов межгосударственной торговли. То есть, в четыре раза в ближайшие несколько лет, как мне кажется, сложно представить, как можно увеличить торговлю. Но если в перспективе на десять лет, то ничего невозможно нет. Нужна активная и кропотливая работа.
С другой стороны, по грузинской статистике, межгосударственная торговля достигает 490 миллионов долларов по 2017 год. То есть, тут разница между грузинскими 490 миллионами и армянскими 250 миллионами в том, что грузинская сторона частично присваивает торговый оборот Армении с рядом других стран. То есть, это частично ретранзитные числа, в некотором смысле прибавляются к армяно-грузинскому торговому обороту.
Хорошо, что мы берем такую планку и план действий на среднесрочную перспективу… Это будет неплохо. Но, с другой стороны, очень важно, чтобы заседание межправкомиссии состоялось до конца года, где, как было заявлено премьер-министром Пашиняном, будут выработаны дорожные карты по развитию торгово-экономического сотрудничества и уже по повестке дня.
Это будет неплохо, потому что обеспечит почву для дальнейшего развития взаимоотношений в таких специфических сферах как транспорт, инфраструктуры, энергетика, ИТ-технологии, туризм и так далее. То есть по направлениям имеющейся на сегодняшний день повестки можно выработать план сотрудничества и работать в этом направлении. И уже на заседании в 2019 году подвести итоги. Это может показать, что армяно-грузинские отношения наконец за последние 7-8 лет выходят на новый уровень. Не риторическими заявлениями, а реальными шагами.
Возвращаясь к 1 миллиарду товарооборота. Что мы можем предложить друг другу? За счет чего можно достичь этой цифры?
Если будут созданы совместные предприятия, например. Грузино-армянские здесь, армяно-грузинские там. Это прежде всего сельское хозяйство, то есть армянские консервы и так далее. То есть наша продукция там представлена, и есть необходимость в том, чтобы в ценовом варианте наша продукция на грузинском рынке была бы конкурентоспособной. И, конечно же, спрос можно увеличить.
С другой стороны, транзитные возможности двух стран тоже должны быть использованы, что, в принципе, также может подпасть под межгосударственную торговлю. То есть наш экспорт в Россию, который идет через Грузию, я отметил, что в некотором смысле что-то перепадает на грузинскую торговлю.
Тем не менее, очень сложно представить, что сугубо две страны смогут нарастить торговлю между собой, если абстрагироваться от остальных, до миллиарда долларов. У нас нет ни энергоносителей, которыми мы бы обменивались и так далее. Поэтому, это для красного словца, конечно же и неплохо на долгосрочную перспективу. Можно к этому стремиться, но конечно никто не говорит о том, что мы может быть когда-нибудь дойдем до миллиарда.
Армения является членом Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и ОДКБ. Грузия подписала соглашение об ассоциации с ЕС и стремиться вступить в НАТО и ЕС. Столь разные геополитические векторы двух стран не влияют на их двухсторонние отношения?
Конечно же, исключить влияние внешних факторов на армяно-грузинские отношения нельзя. Они опосредованно, по любому, влияют. В то же время, как и предыдущие армянские правительства, предыдущие власти, так и нынешние, заявляют о том, что нужно минимизировать эти риски. Риски, например, того же противостояния Вашингтона и Москвы на Республику Армения, на взаимоотношения Армении со своими соседями и партнерами.
Поэтому, в этой связи, может быть взаимоотношения с ЕС у нас на уровень ниже, но тем не менее, они эффективно развиваются. У них соглашение об ассоциации, а у нас о всеобъемлющем и расширенном партнерстве. То есть, параллельно мы еще имеем и зону свободной торговли с Евразийским союзом. Мы пытаемся не исключать и не противопоставлять выборы различных векторов.
С другой стороны, надо понимать, что Грузия, направившись в сторону европейской интеграции, также пытается понимать и способствовать тому, чтобы не портились армяно-российские отношения, в том числе и торгово-экономические, потому что, в принципе это еще и их выгода. Несмотря на отсутствие дипломатических отношений, на плохой политический межгосударственный фон отношений, благодаря, в том числе и Армении и активности предыдущих армянских властей, получилось так, что был открыт Верхний Ларс и началась торговля Армении с Россией, потом открылся российский рынок для грузинской продукции и на сегодняшний день свыше миллиарда долларов торговый оборот между Россией и Грузией. Это в основном экспорт из России в Грузию, но, например, для грузинского вина рынок номер один, это все-таки, российский.
Это все, в некотором смысле, играет стабилизирующую роль и не дает одному вектору помешать отношениям по другим направлениям.
Кстати, очень важно наличие Китая. Китай в Грузии – это в некотором смысле новый игрок, который увеличивает свое присутствие и свое влияние в регионе. То есть, с начала года уже было задействовано соглашение о свободной торговле между Грузией и Китаем и, как мне кажется, по итогам 2018 года Китай может выбраться даже на второе место по торгово-экономическому сотрудничеству с Грузией, вытеснив, тем самым, Россию на третье место.
Поэтому Грузия также пытается использовать возможности многовекторной дипломатии, конечно же, не противопоставляя никакие направления основному вектору европейской, евроатлантической интеграции. То есть, попытка диверсификации есть как здесь, так и там. И вот это, в некотором смысле также отличает правительство «Грузинской мечты», которое в отличие от «Единого национального движения» Саакашвили пытается вовлечь внешнего игрока в регионе и тем самым балансировать свои торгово-экономические отношения.
Можно ли в ближайшее время ожидать новых транспортных коридоров помимо существующего через Верхний Ларс?
Ну, если говорить о том, что контракты подписаны. Грузинская сторона в конце прошлого года, а российская сторона в первые месяцы нынешнего года подписала контракт со швейцарской компаний, тем не менее, нужно констатировать, что тот благоприятный фон для российских, по крайней мере, торгово-экономических отношений, начал спадать на нет.
Антироссийская риторика в Грузии увеличилась и, как мне кажется, качественно российско-грузинские отношения находятся в достаточно плохом состоянии, если сравнивать с 2013 годом, когда было совсем по-другому при Иванишвили, когда открылся российский рынок, когда количество трансфертов было достаточно высоким и так далее.
Это все, конечно же, оказывает свое влияние и на инфраструктурные проекты и возможность задействования торговых коридоров. Сужает возможности для маневра, и делает невозможными достижения в среднесрочной, а может и в долгосрочной – пяти-десяти-пятнадцатилетней перспективе разрешения этого вопроса.
Потому что есть фактор Абхазии и Южной Осетии, есть фактор России, российско-грузинских отношений, отсутствие дипломатических отношений, что, в некотором смысле, ставит в тупиковую ситуацию задействование этих коридоров. То есть у нас остается Ларс и альтернатива ему – морские паромные транспортные перевозки.
Поэтому, по возможности, Армения и Грузия будут работать в этом направлении. Чтобы выстроить наиболее возможные и наиболее экономически выгодные условия по перевозкам морем для непортящейся продукции, например пшеница и так далее, а скоропортящиеся товары будут идти через Ларс.
Тем самым, модернизация самой инфраструктуры через Ларс тоже способствует разрешению этого вопроса. Отмечу, что два дня назад в Дарьяльском ущелье был открыт двухкилометровый туннель, который ведет на грузино-российскую границу, что даст возможность в различных природных условиях зимой или летом, когда идут дожди и есть сели, обезопасить эту дорогу, выходящую на российско-грузинскую границу. Тем самым дав возможность использовать еще больше это направление.
