Политическая мифология
Непродолжительное закавказское турне федерального канцлера Германии Ангелы Меркель не изменило политические расклады в регионе, однако привлекло к себе значительное внимание.
Начнем с того, что вокруг него уже сложилась определенная мифология. Так, известное германское издание "Deutsche Welle" констатировало, что визит федерального канцлера многие оценили, как "поддержку новой власти во главе с премьер-министром Николом Пашиняном, начавшей борьбу с коррупцией, объявившей о независимости судов, запрете монополий и неизменности курса на развитие прав и свобод человека".
Между тем, визит Меркель был согласован еще тогда, когда во главе Армении находился Серж Саргсян.
Известный германский историк Карл Хампе заметил когда-то, что "история не знает слова если". Но предположим, что "бархатная революция" и смена власти в Армении не случилась бы, борьбу с коррупцией не объявили бы, и экс-президент стал бы исполнять обязанности главы правительства. Уменьшился бы интерес ФРГ и Европейского союза в целом к положению дел в одной из стран – участниц "Восточного партнерства"? Риторический вопрос.
Заметим, также, что Армения – стратегическая союзница России, с которой отношения ЕС опустились на самую низкую точку с момента распада Советского Союза. Армянское государство заинтересовано в сохранении союза с Москвой и одновременном наращивании взаимовыгодных связей с Евросоюзом.
Для Германии, как локомотива европейской интеграции, а также ее партнеров по этому объединению Армения стоит особняком. В отличие от соседней Грузии она не стремится в НАТО, а сам Североатлантический альянс не предлагает ей какой-то альтернативной схемы безопасности, которая соответствовала бы армянским национальным интересам.
Разговоры о "ценностях" и "демократии" оставим за скобками. Применительно к разрешению нагорно-карабахского конфликта, распутыванию армяно-турецкого узла и минимизации региональной изоляции Армении эти абстрактные дискуссии имеют отдаленное отношение. Азербайджан, в отличие от Грузии, не говорит о "европейских ценностях", его отношения с ЕС в целом и с Берлином в частности до предела прагматичны. Фактически они фокусируются вокруг "энергетической безопасности" и снижения зависимости Европы от российских ресурсов.
Ради этого в жертву приносятся и права человека, и демократические стандарты. И в этом контексте Армения представляла и по-прежнему представляет особую модель отношений с Западом, которая не является ни стратегическим союзничеством, ни селективным прагматическим партнерством.
И здесь следует обратить внимание на второй миф, весьма популярный в российской экспертной и медийной среде. Он, между тем влияет и на наше восприятие итогов визита канцлера ФРГ в Ереван. Речь о якобы развороте внешней политики Армении после прихода к власти Пашиняна на 180 градусов. Между тем, заметим, что Соглашение о всеобъемлющем и расширенном партнерстве Армении и Евросоюза было подписано не в мае или июне 2018 года, а на саммите ЕС и стран — участниц "Восточного партнерства" в ноябре прошлого года. Готовилось оно в течение нескольких лет. Следовательно, европейский вектор армянской внешней политики – не есть что-то новое, изобретенное "командой революционеров".
Другой вопрос, что для Еревана подход "или – или", навязываемый в свое время евробюрократией, оказался неприемлемым. То, что в плане безопасности давала и дает Москва "здесь и сейчас", перевешивает возможные экономические выгоды от кооперации с "единой Европой". Но после того как вместо ситуации жесткого выбора фактически для Еревана появилась возможность "индивидуального плана", евразийскую интеграцию оказалось возможным дополнить (но не заменить) кооперацией с ЕС.
"Мы намерены развивать отношения с Россией в рамках ЕАЭС и ОДКБ. Одновременно мы намерены развивать отношения с ЕС, в частности, с Германией. В ходе обсуждений с госпожой Меркель констатировали, что этот подход положительно воспринимается в Германии", – заявил премьер-министр Армении Пашинян. Что в его словах такого "революционно нового", чего бы ранее не говорил Саргсян или представители старой правительственной команды?
Можно сравнить любое из аналогичных выступлений с тезисами действующего главы кабинета министров и увидеть преемственность внешнеполитических подходов. Какие бы противоречивые внутриполитические процессы ни разворачивались в Армении.
Ценности, реализм, опыт и такт
Заметим, что первая "проба пера" Пашиняна на европейском направлении была предпринята в ходе его двухдневного визита в Брюссель в июле. И при всем желании не получится представить его позицию как "смену вех" во внешней политике. Напомню, что новый премьер в интервью "Euronews" подчеркнул, что его страна и при новой власти "останется близким союзником России".
По справедливому замечанию журналиста Юрия Рокса, Пашинян "озадачил весь Старый Свет резкими заявлениями в адрес европейских чиновников. Их смысл свелся к тому, что представителям ЕС хорошо бы сменить тон высказываний в адрес Армении, а точнее, привести его в соответствие с реально оказываемой помощью, то есть дел на грош, а слов на тысячу". Более того, глава армянского правительства особо подчеркнул, что демократия для него не тождественна внешнеполитическому вектору. Что греха таить, в США и ЕС "демократический выбор" приравнивается к выбору "правильных союзников".
Во время визита Меркель в Ереван Пашинян, на правах хозяина, уже не демонстрировал такую жесткую тональность. Как метко подчеркнул журналист Давид Петросян, федеральный канцлер в Армении могла чувствовать себя более свободно и непринужденно, ибо от нее не требовали, как в Тбилиси и в Киеве, признания "оккупации", осуждения "имперской политики Кремля" и прочих символических заявлений. Апофеозом этой свободы стала ее прогулка в сопровождении премьер-министра и президента Армении по "ереванскому Арбату" — Северному проспекту.
Ирония судьбы в том, что нынешнее руководство республики в свое время жестко ругало прежние власти за решение о строительстве этой городской артерии на месте старых домов.
По итогам визита трудно было ожидать каких-то прорывов. Канцлер признала возможность взаимодействия ЕС и ЕАЭС, заявила о готовности помочь в разрешении карабахского конфликта (вопрос, что она подразумевает под этим, поскольку подходы Еревана и Баку к этому предмету диаметрально противоположны). Фактически глава правительства ведущей страны ЕС публично признала особую модель Армении в рамках "Восточного партнерства". Попыток противопоставить Россию кооперации с Брюсселем не предпринималось. Ни со стороны Меркель, ни со стороны Пашиняна. Прагматический разговор без жестких обязательств, гарантий, обещаний.
Но почему же тогда в отношениях между Москвой и Ереваном не стихают опасения и тревоги? Из-за чего время от времени в прессе и в экспертных комментариях появляется скепсис? Думается, причина этому отнюдь не во внешнеполитической сфере, как таковой. Многие внутренние процессы, подающиеся, как слом "старого мира", видятся из Москвы иначе, чем из Еревана. Слишком многое в Армении сегодня делается так, будто бы новая власть не пытается в полной мере овладеть управленческой наукой, а продолжает массовые акции протеста. Обзаведясь при этом административным ресурсом.
Сложно бесстрастно наблюдать за решениями судов по освобождению участников вооруженной группы "Сасна црер" (той самой, что захватила полк ППС в июле 2016 года), которые ныне создают политическую партию и призывают к борьбе с "российским колониализмом".
Вопросы вызывают не только судебные решения, но и горячее стремление депутатов, близких новой власти, поручиться за тех, кто не спешит осудить свои прежние методы борьбы. И все это на фоне идей о юстиции "переходного периода" и решающей "роли площади" в том же карабахском урегулировании. Но готово ли "революционное общество" к принятию компромиссов, без которых невозможен никакой устойчивый мир?
Проблемы остаются. Однако то, что во внешней политике новые власти демонстрируют реализм и готовность к преемственности дает шанс, что и во внутренней политике они обретут столь необходимые Армении опыт и такт.
