В интервью eadaily.com министр обороны Армении Давид Тоноян сделал важное заявление. Он рассказал об одной из своих задач: «С учетом откровенной воинственной риторики противника и постоянных заявлений о возможности решения конфликта посредством применения силы, ВС Армении должны обеспечивать перманентное отрезвляющее воздействие на противника и содействовать Армии обороны Арцаха для обуздания агрессии противоположной стороны». Министр также добавил: «С учетом всей конструктивности позиции Армении, не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что Армения является просителем мира. Советую азербайджанской стороне не быть настолько уверенной в том, что она контролирует вопрос эскалации военной ситуации. То есть, не будет так, что посредникам удастся убедить армянскую сторону приостановить ответные карательные действия при возобновлении азербайджанской стороной боевых действий, проведении Баку даже ограниченной по масштабам военной операции. При повторении сценария апрельской агрессии 2016 года армянская сторона может и не воздержаться от «соблазна» применения всего имеющегося у неё арсенала для решительного и масштабного противодействия противнику».
Фактически, армянский министр обороны заявляет о новой военной дипломатии Армении, вернее, о военной компоненте внешней политики Армении, которая отсутствовала прежде.
На деле вооруженные силы были «отчуждены» от участия в процессах, касающихся результатов победы в войне, а министры обороны вступали в состязание по «миролюбивости» с министрами иностранных дел.
Например, в 2005 году Серж Саркисян заявлял, что «Агдам – не наша родина», и что еще во время войны он говорил солдатам, что победы одерживаются не ради земли, а ради козыря в переговорах.
Серж Саркисян тогда собирался стать президентом Армении, хотя знал, что Роберт Кочарян желает видеть на этой должности министра ИД Вардана Осканяна. И Саркисян пытался обогнать Осканяна в лояльности формуле «территории в обмен на статус». Вопрос не в том, к чему на деле был готов Саркисян, а в том, что политика строилась на этой формуле, что существенно ослабляло позиции Армении.
И в этом деле принципиально важно субъектно присутствие вооруженных сил, армии в качестве компоненты внешней политики. В условиях отсутствия этой компоненты Баку ло апреля 2016 года шаг за шагом продвигал намерение легитимизировать право на военную дипломатию.
Сейран Оганян также не смог в полной мере обеспечить субъектность армии во внешней политике, по ряду политических, а может, личных причин. Оганян тоже ведь хотел стать Первым лицом – после Сержа Саркисяна, но не смог этого сделать по ряду политических и субъективных причин.
Такое намерение было очевидно со стороны Вигена Саркисяна, которого Серж Саркисян рассматривал как «наследника».
Сложно сказать о политических амбициях Давида Тонояна, но с первых же дней его работы на должности министра его адекватность новой политической роли была очевидна.
Именно в первый день премьер-министр Никол Пашинян заявил, что Тоноян в статусе министра сделает все, вплоть до того, чтобы иметь возможность говорить на переговорах с позиций силы.
Очевидно, что Азербайджан не был бы столь агрессивен, не будь у него монопольного права на военную дипломатию. Объективная реальность требует субъектного присутствия военной компоненты во внешней политике Армении по карабахскому вопросу.
Армения всегда нуждалась в министрах-«ястребах», тем более, на фоне накопившихся проблем.
