Смена руководства Армении привела к небывалой эскалации напряженности в регионе и резкому увеличению рисков возобновления если и не войны, то по меньшей мере такого же рода военных действий, какие развертывались в апреле 2016 г. Дело доходит до того, что мало кто из политиков и экспертов не занимается сейчас «прогнозированием» боевых действий.
Разночтения лишь в том, когда пророки ожидают их возобновления. Одни ожидают окончания чемпионата мира по футболу в России, а другие — связывают вероятность войны с завершением выборов в Турции. При этом вспышка войны в апреле 2016-го, как признавал азербайджанский президент Ильхам Алиев, была действительно внешне как бы не привязанной к реалиям и стартовала «исключительно по его приказу». В чём сомневались многие и в самом 2016-м, потому что всем известно — Азербайджан без «отмашек извне» военных действий даже в 90-е не начинал. А тогда, и это нетрудно проверить, за день-два до начала азербайджанских атак президенты Турции, Армении и Азербайджана примерно в одни и те же дни «хором» находились с визитами в США и встречались с высокопоставленными американскими должностными лицами.
Еще немного о событиях 2016-го, приведших к трагедии на фронтах Карабаха в апреле того года. В феврале 2016 года в Баку состоялось второе заседание консультативного совета проекта «Южного газового коридора» (ЮГК). 1 марта 2016 г. Турция в лице министра энергетики и природных ресурсов Берата Албайрака заявила о поддержке американского проекта. В конце марта в США побывали президенты Турции, Армении и Азербайджана. В ночь с 1 на 2 апреля 2016 г. азербайджанцы начали свои атаки.
Именно 2 апреля в Баку собирались акционеры проекта «Южного газового коридора» (ЮГК), и от их имени глава компании SOCAR (Госнефтекомпания Азербайджана, ГНКАР) Ровнаг Абдуллаев заявил, что они планируют до конца текущего (т.е. 2016-го) года привлечь от международных финансовых институтов около $2 млрд. Что ведутся переговоры с Европейским банком реконструкции и развития, Азиатским банком развития и др. «Средства будут привлечены сроком на 20 лет под очень низкие проценты. Это позволит нам не вкладывать в реализацию данного проекта собственные средства», — подчеркнул глава SOCAR.
Разве не видна взаимосвязь между перечисленными событиями и эскалацией военного насилия в Арцахе, развязанного Баку? То есть — видна и роль США в той «апрельской войне», как и роль многодесятилетных попыток Запада (добавим — и Израиля) «газового» игнорирования территорий России и Ирана, как логического продолжения зачатых еще в конце 90-х нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан и газопровода Баку-Тбилиси-Эрзерум.
Отметим также — после апрельской войны 2016-го многократно отмечались подстрекательские заявления и шантаж и со стороны экс-сопредседателя Минской группы (МГ) ОБСЕ от США Джеймса Уорлика, и директора национальной разведки США Дэниела Коутса (в феврале этого года). Таким образом, всякий, кто собирается предугадывать время возобновления Азербайджаном военных действий против Нагорно-Карабахской республики, или даже — начала откровенной войны против Армении, просто обязан считаться с двусмысленной ролью США в урегулировании и значением «приказов из Вашингтона» по апрельской войне 2016-го, которые зачитывались президентам Турции, Армении и Азербайджана 29−31 марта 2016 г. в режиме «прямого контакта» с мистером Керри…
В этом контексте второстепенны все заявления Ильхама Алиева об «историческом ираване» или реплики армянского руководства о том, что Ереван не устраивает то-то и это. Если военные действия возобновятся, и, конечно, опять-таки со стороны Азербайджана, то следует иметь в виду не угрожающие призывы и заявления ультимативного тона из Баку и Анкары, а то, что западные хозяева ЮГК «дали отмашку», и именно в июне 2018-го. И не будет ошибкой, если мы по примеру 2016-го вновь напомним: любые боевые действия в регионе, будь то на фронтах в Арцахе или на каком-то ином участке Восточного Закавказья, объективно не выгодны только: 1) Арцаху; 2) Армении; 3) Ирану и 4) России. Почему война не выгодна и не нужна двум армянским республикам — думается, понятно без дополнительных разъяснений. Почему война не нужна и не выгодна России — понятно, если будем иметь в виду, что, несмотря на существенную стабилизацию на Северном Кавказе, в РФ твердо помнят и знают, что когда Закавказье сплошь становится «турецким», то «поездки» террористов в российскую часть Кавказа становятся «вахтовыми». Почему всё это тем более не выгодно Ирану — ясней ясного, его северные границы граничат с Арменией, зоной конфликта, Азербайджаном.
Наконец, при углубленной занятости России и Ирана в подавлении терроризма в Ираке и Сирии Москве и Тегерану совсем не нужна война у них в «подбрюшье». И именно Россия и Иран приложили массу усилий к тому, чтобы военные действия в апреле 2016-го были довольно быстро прекращены. А президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган именно после жестких заявлений в апреле 2016-го из Тегерана, в особенности — заявлений главного военного советника аятоллы, генерала Ехия Рахима Сэфэви, прекратил подстрекательские действия и начал искать диалога с российским и иранским коллегами.
Но есть и отличия между апрелем 2016-го и летом 2018-го. Именно в Армении чаще говорят о том, что какие-то вооруженные провокации угрожают стране и со стороны Нахичеванской автономной республики (НАР) — мы же напомним, что территория НАР, по сути, довольно давно со стороны ОБСЕ также была признана зоной конфликта. При этом, обсуждая те или иные сценарии, те или иные вероятные побудительные мотивы или стороны, которым могла бы быть нужна война Турции-Азербайджана с Арменией, да еще со стороны Нахичевани, напрочь игнорируется то обстоятельство, что в случае нападения со стороны Нахичевани любой потенциальный военный противник армян будет вынужден вначале предпринять агрессию именно против Армении, а не против Республики Арцах.
В случае же нападения на любой участок территории Армении в бой вступит целый комплекс превентивных контрмер:
1) соответствующие пункты «большого договора» между Арменией и Россией от 1997 г., согласно которым, страны приходят на выручку друг другу в случае агрессии против одной из них или угрозы агрессии;
2) статус 102-й гюмрийской военной базы России предусматривает вступление базы в войну, если угроза исходит именно Армении;
3) Армения как член блока ОДКБ СНГ имеет право запросить помощь любого вида, в том числе прямую военную, от всего блока или же от его отдельных стран-участниц;
4) в бой вступает армяно-российская Объединенная группировка войск в лице 102-й базы (точней, ее ударных спецподразделений) и 5-го армейского корпуса Вооруженных сил Армении, официально сформированная в конце 2016 г., и, как сообщалось, «в случае чего» в ситуацию могут вступить и российские войска Южного военного округа (ЮВО), в чьем оперативном управлении и находится 102-я военная база РФ.
Например, широко известно, что создание армяно-российской группировки войск с первых же дней подвергалось резкой критике со стороны Турции и Азербайджана, политики которых агитировали Москву отказаться от этой идеи и видеть в Анкаре и Баку исключительно «преданных союзников». Думается, что учитывая все «ножи в спину», которые понатыкали турки России (начиная со сбитых самолетов в Сирии, убийств пилотов и кончая наглым терактом против посла РФ Карлова в Анкаре) с 2015−16 гг., лицемерие противников создания и оперирования армяно-российской группировки войск более чем заметно. Как и заметно то, что Москва не была и не намерена прислушиваться к фарисейским призывам Анкары и Баку.
Фактор Ирана
Однако куда меньше помнят и говорят о факторе Ирана в случае, если какие-то силы вознамерятся открыть фронт с территории Нахичевани. В новейшей истории Закавказского региона иранский фактор в судьбе Нахичевани сказался, как это ни странно, значительно раньше, чем, к примеру, к делам этой территории вплотную приступила этнически близкая азербайджанцам (тюркам Закавказья) Турция. Еще в конце осени — начале декабря 1989 г. имел место массовый прорыв жителей области в сторону Ирана, сопровождавшийся актами насилия и разрушениями пограничных сооружений между — тогда еще — СССР и Ираном. После нескольких недель бездействия и молчания власти Ирана официально обратились к Москве с просьбой «утихомирить» своих граждан-нахичеванцев. Однако после того как клика Горбачева фактически умыла руки, прикрывшись своим курсом на «перестройку и ускорение», иранские власти и военные круги решили самостоятельно пресечь противоправные действия нарушителей госграницы.
Согласно некоторым сведениям, впрочем, так официально и не подтвержденным (ни властями СССР, ни властями Ирана), но на которые, однако, довольно часто ссылаются радикальные пантюркистские азербайджанские круги, когда пропагандируют ненависть к Ирану и иранцам, тогда иранские силовые структуры прибегли к применению боевого оружия против граждан СССР азербайджанской национальности, прорывавшихся в Иран. Значительное число азербайджанцев было арестовано и передано советским властям. Однако, по признанию иранских представителей власти, в последующие годы всё же какой-то части нахичеванцев удалось тогда скрыться в Иране и в дальнейшем даже сменить гражданство. Сейчас, как и в 1989 г., по-прежнему трудно догадаться об истинных механизмах тогдашних вандалистских акций на границе Нахичевани и Ирана.
Нельзя исключать, что это могло быть тщательно спланированной операцией, цели которой нам до сих пор не известны. Однако даже события 1989 г. наглядно показали, что в регионе могут начать создаваться предпосылки для геополитического розыгрыша иранской карты в Закавказье или — азербайджанской карты в Иране. И для этого может быть использована территория и ресурсная база Нахичевани…
В последующие годы интерес Ирана к Нахичевани явно возрастал. Но во время войны за защиту независимости НКР-Арцаха однажды Иран (лето 1993 г.) был встревожен не на шутку — когда подразделения Армии обороны НКР вышли на границы с Ираном. Под предлогом обеспечения безопасности двух водохранилищ (приграничных) на Араксе, тогда иранские военные подразделения вышли за пределы своих госграниц — в том числе и на территории Нахичевани. Как это ни странно, никто тогда на официальном уровне не отреагировал на резкий шаг Тегерана — в том числе власти Азербайджана и союзной ему Турции. Но это был второй важнейший момент — и для НАР, и для всей региональной геополитики, когда иранский фактор в полный рост продемонстрировал свою некую определенную безальтернативность в делах, касающихся армяно-азербайджанских отношений и, конечно, реакции Тегерана на события, происходящие на его северных границах. В свою очередь, эти реалии 1993 г. также показали, насколько уязвима Нахичевань с точки зрения не только коммуникационных связей, но и сугубо вопросов безопасности военного характера. Кстати, именно в связи с описанными шагами Ирана по взятию под охрану двух водохранилищ на Араксе и выходом иранских войск в НАР соседняя Турция интенсифицировала строительство мостов, связывающих Нахичевань с турецкой территорией.
Уже к 2002 году жизнедеятельность Нахичевани в огромной мере зависела от Ирана, который был и является для области основным поставщиком продовольствия и энергоресурсов. В отличие от Турции, чьи фирмы заняты в основном вывозом из области кожевенного сырья, Иран активно создавал здесь регионообразующую инфраструктуру, привязывая область к иранскому «большому экономическому пространству». Важнейшим элементом этой инфраструктуры станет энергообеспечение. Например, сооружавшийся в 2002 году магистральный газопровод Табриз-Нахичевань с пропускной способностью до 1 млрд куб. м. и более явно рассчитан не на объем потребления в Нахичевани, а имеет транзитное значение.
Вообще, Нахичевань рассматривается всеми заинтересованными сторонами как транзитный регион. Данная экономическая привязка подкрепляется политическими привязками. Следует отметить, что, в отличие от Азербайджана, где позиции Ирана в целом не самые значительные, в Нахичевани уже в то время по существу складывалась «иранская партия», имеющая, конечно же, прежде всего экономические интересы. Во всех политических группировках Нахичевани, в том числе в местных ответвлениях «бакинских партий», имеются проиранские настроения.
Однако при этом значительную роль в расстановке политических сил в Нахичевани играет турецкая агентура, представленная двумя десятками «советников» в различных сферах. Откровенно антииранскими элементами в Нахичевани являются определенные административные, интеллигентские круги, а также командиры дислоцированных здесь бригад азербайджанской армии. Определенную роль в формировании проиранских настроений играют лица, осознающие свое иранское происхождение. Проведение превентивных мер против иранского влияния в Нахичевани является важной задачей бакинской администрации и, разумеется, оказывающих им содействие турецких правящих кругов. Но, так или иначе, если оценивать уровень внешних инвестиций в Нахичевань, то Иран опережает даже Турцию.
Поэтому вмешательство Ирана при любом сценарии использования нахичеванской территории для каких-то антиармянских военных целей — в сущности, «вопрос решенный». Учитывая же тональность авторов некоторых заявлений из Еревана, приходится учитывать также то, что на развитие ситуации может оказать воздействие, например, стремление акторов-подписантов Карсского мирного договора 1921 г. добиться полного пересмотра статуса-кво нынешней НАР. Об этом неоднократно писал в 90-е гг. известный советский, российский юрист-международник, дипломат Ю. Барсегов. Суть вопроса в том, что действие Карсского договора должно было истечь в 1946 г., согласно мнению хорошо информированного дипломата, бывшего сотрудника МИД Армении (ныне покойного) Л. Эйрамджянца — со всеми отсюда вытекающими государственно-правовыми последствиями. Как он отмечал в своей статье («Голос Армении», 04.04.2001), «в тексте Московского договора третья статья о принадлежности Нахичевани заканчивается словами «без права передачи третьей стороне», под которой подразумевается Иран. Однако уже в тексте Карсского договора эта фраза отсутствует.
К осени 1921 г. Иран уже не скрывал своего раздражения по поводу создания в Закавказье государства под названием «Азербайджан», которое претендовало на объединение с одноименной иранской тюркоязычной провинцией и отторжение ее в пользу советского государства». Автор подчеркивал и следующее немаловажное обстоятельство: «Не случайно 30 ноября 1989 г., когда даже в Прибалтике о государственном суверенитете говорили почти «шепотом», меджлис Нахичеванской АССР вдруг заявил о выходе из состава СССР и Азербайджанской ССР. В ту же ночь государственная граница СССР с Ираном была сметена вооруженными отрядами нахичеванского ополчения. Информация об этом «непонятном» эпизоде советской прессой была по традиции скомкана, хотя ситуация была совершенно ясной.
В те годы в Москве основным источником экспертных оценок по Ирану являлось отделение иранистики Института востоковедения АН СССР. Оно полностью находилось в руках азербайджанских ученых — представителей нахичеванского клана Гейдара Алиева. Только их «деятельностью» можно объяснить тот факт, что, кроме основополагающего договора, были подписаны некие «секретные протоколы», определяющие главное — существование временных параметров действия договора. Эти документы, актуальность поиска которых очевидна не только с точки зрения исторической справедливости, но и соответствует национальным интересам Армении и стратегическим Москвы, могут и должны сохраниться в архивах сторон, подписавших договор, в частности России.
Дипломатический просчет СССР
В конце 70-х гг. автор этих строк под руководством доктора исторических наук, министра иностранных дел Армянской ССР того времени Дж. Киракосяна, одного из крупнейших специалистов по истории Армении начала века, профессионально занимался этой проблемой… Тогда удалось обработать большие массивы не только информационных материалов исторического плана, но и весьма серьезные объемы современной турецкой печатной информации. В связи с волной террористических актов и ростом в Европе широких общественных обсуждений проблемы Геноцида армян турецкая пресса, ученые, соответствующие специальные по армянскому вопросу комиссии МИД, МИТ, министерства обороны издавали большое количество пропагандистских материалов — книг, буклетов, газетных статей. Конечно, целью таких публикаций являлось отстаивание известной турецкой точки зрения, полярно отличающейся от армянской, «утверждающей» якобы вину России в этих событиях, фронтовые условия Первой мировой войны и прочее.
Однако в этих же турецких материалах содержалась масса непрямой, «фоновой» информации в части интересующей нас проблемы. Наряду с другими был обнаружен целый ряд дополнительных прямых и косвенных подтверждений тому, что договор был заключен именно на 25 лет. Особая ценность этой информации — хотя сами по себе материалы носили характер больше пропагандистских агиток — заключалась в том, что была подготовлена самым главным — турецким — оппонентом Армении в этом вопросе. Подробно излагались, в частности, различные исторически достоверные эпизоды, которые, по замыслу авторов агиток, должны были показать агрессивность молодой Советской страны. К примеру, тот факт, что в 1925 г. посол РСФСР в Высокой Порте Виноградов в официальной ноте потребовал денонсации Русско-турецкого договора 1921 г., сопровождая «столь нетрадиционное в международной практике поведение» заявлениями о готовности России осуществить ее в одностороннем порядке.
При этом, по турецкому (!) же источнику, посол Виноградов в устной беседе в МИД объясняет: «Мы не можем ждать 25 лет и подписали РТД потому, что тогда мы были слабы». А теперь «мы сильны и требуем восстановления границ Армении». На что немедленно реагирует один из известнейших государственных деятелей Турции того времени Исмет Иненю: «новой стране» необходимо придерживаться своих международных обязательств, а «через 25 лет Турция, конечно же, возвратит эти территории». Таких частных эпизодов, прямо подтверждающих существо вопроса и имеющих весьма достоверный характер, тогда набралось с десяток-другой. Косвенных, именно турецких подтверждений нашего тезиса, и того больше».
Хорошо осведомленный автор приводит и иные аргументы в пользу своего тезиса. Так, в частности, он, помимо прочего, ссылается и на один известный академический труд, в котором также содержатся довольно недвусмысленные утверждения на этот счет: «В официальной историографии также можно найти серьезные подтверждения нашему тезису. Трехтомник «История международных отношений после Второй мировой войны» под редакцией академика Хвостова ясно и четко, хотя и в сноске к основной статье, формулирует: «вследствие ошибок советской внешней политики» Турция не вернула СССР «значительные территории».
Доподлинно известно также, что весной 1945 года со стороны Армянской ССР и Грузинской ССР Турции были предъявлены территориальные претензии и ультиматум о необходимости отвода ее «войск и населения» до известных ей границ с тем, чтобы к марту 1946 года советские войска вошли на эту территорию. В исторической достоверности этого факта не приходится сомневаться. Это совпадало с намерениями Советского Союза об объявлении Турции войны, и, вне зависимости от дипломатически нехитрой игры Анкары и объявления «под занавес» войны Германии, советским войскам обеспечивалась правовая сторона акции, после чего они действительно были готовы вступить на территорию Турции.
Министр иностранных дел, позже глава правительства Турции того времени Сараджиоглу ответил дословно следующим образом: «Мы знаем о том, что это территория Армении, и готовы начать процесс демаркации… Однако нам непонятны претензии Грузии», «Хорошо бы, чтобы вы в Советском Союзе разобрались между собой, а потом делили бы шкуру неубитого медведя». Цитируемый исторический факт описан и в советской исторической, и в турецкой соответствующей литературе…
Примечательно, что после 1921 г. первым официальным документом на уровне двустороннего соглашения России (СССР) и Турции, заявляющим, что стороны не имеют взаимных территориальных претензий, является межгосударственный договор, подписанный только в августе 1978 г. во время официального визита турецкого премьера Б. Эджевита в Москву. Договор подписал А. Косыгин 22 августа 1978 г., он опубликован в «Известиях». Абзац об отсутствии взаимных территориальных претензий — второй. Отклики турецкой прессы того времени откровенно радостно указывают на РТД.
Нахичевань в современной региональной архитектуре
Переходя к описанию сравнительно недавних событий, Л. Эйрамджянц также указывает на значительную роль Ирана в региональных процессах. Так, в частности, он подчеркивает: «Другим фактом новейшей истории региона, подтверждающим регулирование РТД самых серьезных процессов в Закавказье, являются события поздней весны 1992 года, когда армянские вооруженные силы практически единственный раз во время войны отступали на северо-восточном направлении фронта в Карабахе. Тогда в результате начинающейся активизации политических контактов армянского руководства с Западом и последующих сразу после этого тыловых предательств нами были потеряны Геташенский подрайон, Шаумяновский и половина Мартакертского района Карабаха, находящиеся и по сей день под контролем Азербайджана.
До сих пор, однако, остается малоизвестным, что наступление азербайджанцев тогда было остановлено решительными действиями Ирана. Тегераном была направлена ультимативная нота в Баку (и официальное уведомление об этом Еревана) с требованием немедленно остановить наступление азербайджанской армии. В противном случае 7-я бронетанковая дивизия фанатичных «пасдаранов» («стражей революции»), которая была уже подтянута к ирано-нахичеванской границе и, по заявлению иранской стороны, готова была перейти границу и занять Нахичевань, нарушив всю внутреннюю логику РТД. Спустя несколько лет в неофициальной беседе автора этих строк с послом Ирана в Ереване было получено подтверждение не только серьезности намерений иранской стороны, но и выражено крайнее удивление тем, что в Ереване, в отличие от Баку, мало кого интересуют международные права Ирана в части Нахичевани, оговоренные договором 1921 года».
Таким образом, если исходить из сведений Л. Эйрамджянца, которые вряд ли подлежат сомнению, можно прийти к выводу, что на современном этапе ни Турции, ни России, исходя из ряда факторов, пока не выгодно педалировать тему пересмотра Карского договора, особенно его секретной части (протоколы, о наличии которых утверждает Л. Эйрамджянц). Тем более трудно ожидать, что эта секретная часть когда-либо в обозримом будущем могла бы быть предана широкой огласке.
Что же касается ИРИ, то последняя, возможно, четко зафиксирует свою позицию лишь в случае опасности резкого снижения своего влияния в НАР, в результате чего, допустим, международные права и интересы Ирана в современной НАР будут кем-либо резко и кардинально нарушены. В этом случае ни Москва и ни Анкара ничего не смогут предпринять, если на слом системы, закрепленной в Закавказье Карсским договором, пойдет сам Тегеран.
Вот почему, когда после выдвижения Турцией в 2008 году пресловутой «Кавказской платформы» турки вначале категорически отказывались учесть фактор Ирана в организации безопасности и стабильности на Кавказе, то Москва в опосредованной форме (во время международной конференции в Турции в ноябре 2008 г.) дала понять Анкаре, что в случае отказа турецких властей учитывать интересы Тегерана в регионе именно Россия потребует пересмотра формата турецких предложений.
Анкара тогда продвигала формулу 3-х признанных государств Закавказья+Россия+Турция+США+ЕС. После консультаций с российским руководством формула была изменена на т.н. «Кавказскую пятерку» и в таком виде была предана широкой огласке. После отказа турок включить Иран в рамки описываемой инициативы российская сторона настояла на том, что либо Анкара начинает переговоры с Тегераном по вопросу участия Ирана в «Кавказской платформе», либо Турции придется считаться с тем, что:
а) по требованию России в рамки инициативы придется включить Абхазию, Южную Осетию и «еще непризнанные государства региона»,
б) помимо Абхазии, Южной Осетии и НКР-Арцаха, рассматривать в качестве возможных отдельных участников «Кавказской платформы» т.н. «автономные образования»,
Тем не менее предложим ничего априори не исключать. Ведь если идти далее вослед геополитике вокруг Нахичевани, сопоставляя это с мерами Ирана по интеграции в те же ШОС и ЕАЭС, понятно, что военные действия, на которые Тегеран будет просто вынужден реагировать или даже вмешаться в них, на неопределенную перспективу могут вновь «заморозить» планы иранского руководства. Впрочем, это касается и иранской программы борьбы с ваххабитским терроризмом и сионизмом на Ближнем Востоке. В этом контексте активизация каких-то военных действий или инсценировок в Нахичевани — это отражение общей стратегической ситуации в Прикаспии, на Ближнем Востоке и в целом вокруг Закавказья.
