«Мать моя — армянка, отец — еврей. Родители решили, что жизнь моя будет более безоблачной, если я стану армянином. Так и записали в метрике — армянин. А затем, когда пришло время уезжать, выяснилось, что для этого необходимо быть евреем.

Став им в августе 1978 года, я получил формальную возможность уехать. Знаю, что это кому -то покажется страшным позором, но у меня никогда не было ощущения своей принадлежности к какой-то национальности. Я не говорю по-армянски. С другой стороны, по-еврейски я тоже не говорю, и в еврейской среде не чувствую себя своим. И до последнего времени на беды армян смотрел как на беды в жизни любого другого народа — индийского, китайского… Пока не познакомился с удивительным писателем, настоящим армянином Грантом Матевосяном. Вот так, через любовь к этому человеку у меня появились какие — то армянские черты». Эту свою последнюю исповедь 1990 года Сергей Довлатов прочитал в совершенно жутком расположении духа. Впрочем, будучи действительно последней, она уже по определению претендует на монопольное право считаться главной — итоговой. Она и есть грустный итог его постоянных исканий. Он искал себя всю жизнь. Его художественное наследство — литература поиска. Причем, не всегда творческого. Документальный характер его произведений, обостренное чувство исторического фрагмента, столь успешно возведенная в ранг средневековой арабской миниатюры, — это не жанр. Это поиск под микроскопом. Всю свою биографию он рассматривал сквозь окуляр собственных ощущений и делил клетки в зависимости от настроения. В литературе он, несомненно, был цитологом, хотя одноклеточные организмы его мало интересовали: в них напрочь отсутствовало творческое начало. Куда больше волновали встречи с высокоорганизованными советскими изгоями — поэтами, художниками, музыкантами и прочими гениями: каждый подобный контакт изначально был обречен на очередной шедевр в десять строк. Но даже это — не более, чем результат безуспешного поиска Сергея Довлатова. Причем, не всегда творческого. Он искал себя, свои корни, свое генеалогическое древо, под могучей кроной которого мог бы прилечь отдохнуть и перелистать любимого Федора Достоевского. В тени родного баобаба Сергей Довлатов едва бы стал писателем. «Случись мне заработать большие деньги, то я бы прекратил литературную деятельность, — признается он в последний год своей жизни. — Я бы прекратил всякое творчество. Лежал бы себе на диване, создавал какие — то организации, объездил бы мир, помогал бы всем материально, что между прочим, доставляет мне массу радости». Однако, родимого дерева — будь то кедр Земли обетованной, или шелковица библейской долины Арарата — он кажется не нашел.

— Ты армянин? — спросит как-то Сергей Довлатов у художника Вагрича Бахчаняна: вопрос риторический, как впрочем очень многое в эмиграции. 
— Армянин! 
— На все 100%? 
— Даже на 150! 
— Как это? 
— Просто, у меня даже мачеха была армянкой. 
— А кто я? 
— Ты еврей армянского разлива.

Еще будучи молодым советским человеком, членом ленинградского кружка писателей постбитовского периода он — сын еврея и армянки, попытается построить где-то на брегах Невы свою армянскую синагогу. Синтезирующий два древних и столь личных начала храм, был важен ему именно как писателю — не футуристу. Признаваться в этом особенно не хотелось, а посему свалил затею на соседа своего Альперовича: «Мы с женой решили помочь армянам. Собрали вещи, отвезли в армянскую синагогу». Впрочем, вещи собирал уже он сам: в 1978 году его ждала Америка. «Нью-Йорк — это филиал земного шара, где нет доминирующей национальной группы, и нет ощущения такой группы, — скажет он позже. — Мне так надоело быть непонятно кем — я брюнет, который всю жизнь носил бороду и усы, так что не русский, но и не еврей, и не армянин… Я знал, что в Нью-Йорке буду чувствовать себя хорошо». Триумф Сергея Довлатова не заставит себя долго ждать: один за другим выходят в свет «Компромисс», «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Филиал»…Вслед за Набоковым он становится вторым русским писателем — постоянным автором журнала «Ньюйоркер». Его имя ставится в один ряд с именами лауреатов Нобелевских премий Иосифом Бродским и Александром Солженицыным. 1980 гг. — вершина признания стиля Довлатова. И все же он в поисках… Как-то Довлатов скажет «формалисту» Бахчаняну: — У меня есть повесть «Компромисс». Хочу написать продолжение, только названия еще не придумал. «Так давай озаглавим «Компромиссис», — в своем стихийном стиле ответит Вагрич: ему вероятно все дозволено — он же на все 150. Призрак выдающегося американского писателя Вильяма Сарояна, будет весьма часто навещать Сергея Довлатова, навевая ему достаточно амбициозный план — встать вместе с ним в «один армянский ряд американских писателей». Это, конечно, не самоцель — он то уже признанный мастер русского слова. «Но я русский по профессии», — признается Довлатов в роковом 1990 году. Ему очевидно, необходимо нечто большее. В «Записных книжках» он начинает вспоминать своего армянского дедушку, с крайне суровым, даже свирепым нравом. Пишет рассказ «Когда — то мы жили в горах», в котором хотя и обнаруживает недостаточное знание традиционного армянского быта, однако делает это по довлатовски гениально: «Когда — то мы жили в горах. Эти горы косматыми псами лежали у ног. Эти горы давно уже стали ручными, таская беспокойную кладь наших жилищ, наших войн, наших песен. Наши костры опалили им шерсть. Когда — то мы жили в горах. Тучи овец покрывали цветущие склоны. Ручьи — стремительные, пенистые, белые, как нож и ярость — огибали тяжелые мокрые валуны. Солнце плавилось на крепких армянских затылках… Когда-то мы жили в горах. Теперь мы населяем кооперативы…». Он искал себя всю жизнь. Его художественное наследство — литература поиска. Всю свою биографию он рассматривал сквозь окуляр собственных ощущений и делил клетки в зависимости от настроения. В последние месяцы жизни настроение у замечательного русского писателя Сергея Довлатова было неважным: где-то посредине между кедром и шелковицей он нашел свою белую березу, под сенью которой и констатировал тщетность долгих поисков… - Арис Казинян. «100 величайших армян 20 века» 

Мысли и позиции, опубликованные на сайте, являются собственностью авторов, и могут не совпадать с точкой зрения редакции BlogNews.am.