Во время пребывания в российской столице министра иностранных дел Армении Зограба Мнацаканяна департамент информации и печати МИД России особо подчеркнул, что между двумя государствами "достигнут высокий уровень внешнеполитической координации".
Если выйти за рамки выверенных дипломатических формулировок, то визит Мнацаканяна был примечателен в силу нескольких причин.
Глава МИД Армении совершил свой первый зарубежный визит в новом качестве. Недавно он сменил на этом посту опытного дипломата Эдварда Налбандяна, который руководил министерством в течение десяти лет. За это время у него успели сложиться доверительные отношения не только с российским коллегой Сергеем Лавровым, но и с президентом Владимиром Путиным.
Наверное, если бы кадровые перемены прошли в "штатном режиме", приезд Мнацаканяна в Москву привлек бы к себе меньше внимания. Но в Армении правительство сменилось в результате массовых протестов. И хотя на официальном уровне реакция России была чрезвычайно сдержанной и корректной, "бархатная революция" и последующие кадровые изменения на армянском политическом Олимпе воспринимаются неоднозначно.
Некоторые эксперты и журналисты высказали критические, а иногда и на грани фола оценки по поводу событий в Ереване, а саму смену власти неоднократно сравнивали с "цветными революциями" в Грузии и на Украине. Приход же во власть ряда общественных активистов и правозащитников рассматривали как победу "западников" в руководстве союзной России страны.
Как дипломат с дипломатом
В этой непростой политической и психологической атмосфере было крайне важно подтвердить преемственность внешнеполитического курса Еревана и готовность нового правительства Армении развивать союзнические отношений с Москвой. Многие вопросы были сняты после визита Никола Пашиняна в Сочи и его переговоров с Владимиром Путиным на полях саммита ЕАЭС.
Однако для успешного продвижения двусторонних отношений встречи первых лиц должны иметь институциональное продолжение на уровне министерств и ведомств. И в этом контексте визит Мнацаканяна был нацелен на то, чтобы укрепить тот вектор, который был обозначен ранее главой нового армянского правительства.
Символично, что первый визит нового министра был совершен в Москву, где, к слову сказать, в 1990 году он окончил курс в МГИМО. Это, между прочим, было отмечено им во время встречи с Сергеем Лавровым.
В интервью одному российскому изданию Мнацаканян расценил вопрос о схожести его профессионального пути с карьерой российского коллеги (оба заняли министерские посты после работы постпредами своих стран в ООН) как комплимент. Думается, удачный старт для деловых отношений двух министров был обусловлен и тем, что Мнацаканян – карьерный дипломат, имеющий за плечами не только ооновский опыт, но и годы службы в ранге посла в Швейцарии, постпреда Армении в Совете Европы и заместителя главы МИД республики.
В скором времени Москву, вероятно, посетят и другие представители армянского правительства. И позитивное впечатление от переговоров Мнацаканяна и Лаврова поможет им в установлении конструктивных контактов с российскими коллегами.
Пашинян и карабахские инициативы
Между тем, визит главы МИД Армении не стоит рассматривать исключительно как церемониально-ознакомительный. В его программе важнейшим пунктом было обсуждение ситуации в Нагорном Карабахе.
Этот вопрос совсем не нов для армянской дипломатии. Однако следует иметь в виду некоторые нюансы. Глава нового правительства Армении уже не раз озвучил тезис о необходимости вовлечения представителей Нагорного Карабаха в переговорный процесс. Вот и 7 июня, выступая в Национальном Собрании республики, где он представлял программу нового кабинета, премьер снова актуализировал этот тезис. Идеи Пашиняна уже вызвали дискуссию внутри самой Армении.
Ожидаемо жестко на них отреагировал официальный Баку. Министр иностранных дел Азербайджана Эльмар Мамедьяров 25 мая заявил, что инициатива премьер-министра Армении об участии в переговорном процессе представителей непризнанной Нагорно-Карабахской Республики "смехотворна" и способна поставить под угрозу срыва все мирное урегулирование.
Вскоре после этого президент Ильхам Алиев призвал Ереван "дать старт реальным, а не имитационным переговорам". Очевидно, что Баку совершенно не устраивает имеющийся статус-кво, но менять его таким образом, чтобы вместо одной армянской стороны азербайджанские дипломаты разговаривали бы с двумя, там не желают.
В этой ситуации, когда конфликтующие стороны в очередной раз расходятся и не стремятся к компромиссу, крайне важна реакция стран – сопредседателей Минской группы ОБСЕ. И многие ждали итогов переговоров между Мнацаканяном и Лавровым. Что скажет российский министр? Отринет ли с порога идеи нового премьера Армении или встретит их с пониманием?
Компромиссная формула от Сергея Лаврова
Глава МИД России нашел компромиссную формулу, отказавшись от крайних позиций. Он отметил, что "Россия будет уважать любое решение относительно участия Карабаха в переговорном процессе, которое примут Ереван и Баку". После того в социальных сетях с диаметрально противоположных позиций заговорили о том, что Лавров чуть ли не дал "зеленый свет" изменению переговорного формата.
Однако для таких выводов нет оснований. Для американской и европейской политологической литературы характерно представление о незаинтересованности России в скорейшем урегулировании армяно-азербайджанского конфликта с целью сохранения своего влияния на Баку и Ереван. Этот тезис можно было бы принять, если бы не одна немаловажная деталь.
Действительно, свои дипломатические усилия на карабахском направлении Москва предпринимает не из альтруистических соображений. Но сегодня Армения и Азербайджан не демонстрируют признаков достижения компромисса, их внешнюю политику определяют максималистские планки, а сам Карабах в армянском и азербайджанском обществе воспринимается в определенной степени как сакральная территория.
В таких условиях форсировать мирный процесс, пытаться брать на себя гарантии, осознавая невозможность их практического выполнения, было бы ничем не оправданным риском. Отсюда и принципиальной важности вывод Сергея Лаврова, сделанный им еще в январе 2018 года: "У Российской Федерации не может быть конкретных планов по решению этой проблемы, потому что ее решить могут только сами стороны".
Фактически, через полгода он повторил эту же формулу, но применительно к участию Карабаха в мирном процессе. Если стороны конфликта решат, что так тому и быть, Москва не будет препятствием на этом пути. Но она не будет "святее Папы Римского" и не станет ломать конструкцию переговоров, потому что та или иная сторона считает это необходимым.
Более того, Лавров особо подчеркнул, что Минская группа – это оптимальный формат, в котором Москва как сопредседатель вместе с США и Францией проводит "общую заинтересованную, непротиворечивую линию по созданию условий, которые позволили бы договориться Баку и Еревану".
Еще раньше в таком же духе высказывался и Путин, подчеркивая, что для Москвы наилучшим вариантом была бы "победа двух сторон" и компромиссное решение.
В этой связи российская дипломатия не отвергает какие-то идеи с порога, но предлагает обсуждать их за столом переговоров, а не в формате "принуждений к миру".
