Дилемма революционера
После того как Серж Саргсян, возглавлявший Армению в течение десяти лет, ушел в отставку под давлением массовых акций, процесс смены власти в стране, вопреки заголовкам новостей, только начался. Никол Пашинян, известный в республике возмутитель спокойствия, добившийся благодаря событиям "горячего апреля" неформального статуса главного оппозиционера, встал перед сложной дилеммой. Он мог продолжить следовать революционной логике, в рамках которой вся система Саргсяна нелегитимна и должна подлежать скорейшему демонтажу. При таком варианте оглядываться на расклады внутри парламента и взаимоотношения элитных групп не было бы особой необходимости. Здесь сработал бы старый рецепт, блестяще описанный русским историком и политиком Павлом Милюковым: "Кто вас выбрал? Нас выбрала революция". Имея поддержку улицы и невмешательство со стороны внешних игроков (ни Россия, ни Запад не были резко против Пашиняна), этот сценарий было не так сложно осуществить. Однако в нем были существенные изъяны, не говоря уже о рисках. Таковых, на наш взгляд, как минимум два.
Во-первых, резкий антагонизм с правящей бюрократией поставил бы республику в условия, пускай, и кратковременного, но весьма возможного паралича власти. Добавим к этому вовлеченность страны в неразрешенный нагорно-карабахский конфликт с непрекращающимся вооруженными инцидентами. По факту в воюющей стране паралич обороны и безопасности равносилен поражению со всеми вытекающими последствиями. Заметим, Саргсян ушел со своего поста в ситуации контроля армянских сил над Карабахом и прилегающими к нему районами. Межу тем, поражения на карабахском направлении не простили бы никому, включая и Пашиняна, набравшего сегодня невиданную популярность. Таким образом, новой власти банально нужны "военспецы". Да и управлять городами и марзами (областями) с помощью митингов и акций невозможно, требуются практические навыки.
Во-вторых, полный выход за рамки права был бы опасен для Пашиняна, если он собирается (а пока нет свидетельств обратного) участвовать в забеге на длинные дистанции. Создай он прецедент "усталого караула", этот инструмент, не ровен час, мог бы быть использован против самого оппозиционера в будущем. Как его открытыми противниками, так и попутчиками.
Начало переговоров
Таким образом, полный снос прежней власти был для лидера оппозиции проблематичным. Как быть с президентом Арменом Саркисяном, чьи полномочия по новой Конституции урезаны, но который остается символом единства и целостности государства? Между тем, он избран всего месяц назад парламентом, подконтрольным "старому коррумпированному режиму". Как быть с тем, что есть Национальное собрание, где сторонники Пашиняна на момент отставки Сержа Саргсяна, насчитывали всего девять депутатов из 105? Как быть с правительством, которое осталось в наследство от покинувшего свой пост несостоявшегося премьера? В конце концов, как быть с Конституцией, которая, между прочим, была принята на референдуме без особого сопротивления нынешнего главного оппозиционера? Как видим, для завершения смены власти требовалось отнюдь не линейное мышление и не стандартные действия. И Пашинян в течение недели, последовавшей за уходом его главного оппонента, их продемонстрировал. Он уже сделал немало шагов, позволяющих узреть в нем ревизиониста-прагматика, прежде всего, пошел на переговоры с парламентскими фракциями, включая и представителей бывшей "партии власти", которые ранее, мягко говоря, ему не благоволили. Более того, успел заручиться поддержкой партии дашнаков (до апрельских потрясений она входила в правящую коалицию вместе с республиканцами) и блока Гагика Царукяна. Второе из перечисленных объединений представляет особый интерес. Его лидер — один из богатейших людей Армении (вот уж кто не подходит на роль борца с олигархией и защитника обездоленного народа), который в былые времена был союзником Саргсяна, а потом с ним поссорился, но сохранил свой бизнес. Часть фракции Царукяна голосовала за Сержа Азатовича в роли премьера, и практически в полном составе они поддержали вновь избранного президента.
В итоге к голосованию 1 мая Пашинян обзавелся уже не девятью, а 45 голосами. При этом даже в среде республиканцев наметилось брожение. Смог бы он увеличить свое представительство в старом парламенте, избранном в логике "бархатной революции" при "нелегитимном режиме", если бы ограничивался одной лишь митинговой активностью? Ответ, очевидно, отрицательный. Без многочисленных переговоров этого не получилось бы. Заметим, переговоров не только с депутатами и бизнесменами, но и с российским посольством в Ереване, с делегацией российского парламента. И даже глава думского комитета по делам СНГ, коммунист Леонид Калашников, обычно склонный видеть в любых массовых акциях в постсоветских странах некую версию Майдана, подчеркнул после встречи с Пашиняном, что армянский политик заинтересован в развитии отношений с Россией. К слову сказать, во время публичных дебатов с участием депутатов-республиканцев лидер оппозиции не дал повода считать, что намерен пересматривать основы стратегического союза с Москвой.
Отсрочка и торг
Однако, чтобы стать премьером Пашиняну не хватило восьми голосов! Республиканцы решили поднять ставки — не исключено, для того, чтобы ко второму голосованию, 8 мая, получить для себя более выгодные условия. Им важны не только гарантии личного и экономического порядка, но и состав нового кабинета. Заметим, что в социальных сетях и блогах сторонники Пашиняна чаще всего называли имя и.о. министра чрезвычайных ситуаций Давида Тонояна, достойного, как "профи", продолжать работу при новой власти.
Но и Пашинян после провала в Национальном собрании не остался в долгу и также поднял ставки. Призывы к всеобщей забастовке — ответ на отказ в поддержке своей кандидатуры. На первый взгляд, сценарий "сноса власти" оказался востребован. Однако уже к вечеру 2 мая республиканцы выразили готовность поддержать Пашиняна. И дело здесь не только в уличной активности. Будь это так, после провального для лидера оппозиции голосования уже в ночь с 1 на 2 мая в Национальное собрание пришел бы "усталый караул" и очистил бы его стены. Более того, из уст Пашиняна прозвучала очередная порция призывов "не поддаваться на провокации" и "сохранять спокойствие". Не исключено, что ко второму голосованию массовые акции требуются как дополнительный инструмент давления.
Таким образом, главный оппозиционер перед тем, как попытаться войти во власть, стремится сочетать революционную риторику и массовые протесты с кабинетной работой по выстраиванию нужной конфигурации. Выводя народ на улицы, он стремится не уходить полностью от формально-правовых ограничителей. Можно осторожно добавить - пока. События развиваются стремительно, говоря языком математиков, слишком много переменных в армянском уравнении. Но то, что отличает события в этой стране как минимум до первых дней мая 2018 года, так это балансирование на краешке иглы между революционной целесообразностью и правовыми, пускай и не совершенными, нормами. Скатиться к первому сценарию легко. Издержки от этого очевидны. Но как минимум политические инстинкты у претендентов на власть присутствуют.
А республиканцы и старая бюрократия? Они не хотят немедленных досрочных выборов, которые пришлось бы объявить после второй безрезультатной попытки утвердить премьера, и надеются, что управленческая рутина перемелет и самых страстных революционеров, как бывало не раз в истории постсоветской Армении, не говоря уже о других странах.
