Меч лежит в колыбели ислама

Десять дней назад диакон Андрей Кураев опубликовал в своем ЖЖ пост об исламе, вызвавший широкую общественную дискуссию и обвинения автора в разжигании межнациональной розни. Кураев согласился дать «Полит.ру» интервью, чтобы подробно разъяснить свою позицию.

Отец Андрей, после бостонского теракта вы опубликовали в ЖЖ пост, в котором фактически объявили ислам источником терроризма. Это было довольно радикальное высказывание, и оно многих смутило. Вы действительно считаете, что в исламе изначально заложена некоторая порочность или толерантность к терроризму?

Скажем так, меч лежит в колыбели ислама, и забывать об этом не стоит. Его основатель лично водил войска в военные походы, лично принимал участие в 62 сражениях. Мы не можем себе представить Христа или Будду, который с мечом заставляет слушать свои проповеди, а с Магомедом это вполне совместимо.

В Коране можно найти призывы к миру, но есть и другие... И знатоки говорят, что надо учесть период написания, есть суры мекканские, а есть мединские. Те суры, которые были написаны, когда Магомед был гоним, несут миролюбивые и толерантные призывы. Но когда он получил бразды племенной, государственной власти, интонация изменилась.

А можете привести какие-то конкретные тезисы или позиции, свидетельствующие о воинственности ислама?

Мое знакомство с исламом привело меня к такому выводу: ислам может быть религией мира только при условии, что он владеет полной монополией в обществе (то есть остальные уже выжиты из города или страны), или же, напротив, если он слаб, и мусульмане живут под контролем светского или христианского государства. Вариант: номинально мусульманское правительство настроено на жесткую секуляризацию жизни (как турецкое правительство в XX веке) и властно говорит: молитесь, но все остальные свои претензии и обиды спрячьте поглубже. Но если реализован идеал мусульманского правления, то есть, если власть теократическая, у власти имамы и муфтии, а у меньшинств нет мощных зарубежно-приграничных защитников, то межрелигиозный мир превращается в призрак: волю Бога вы найдете на кончике моего меча…

Дело в том, что в идеологии ислама в принципе не заложена идея отделения духовной власти от религиозной. Там нет формулы: «Богу - богово, кесарю - кесарево». Зато есть изначальная установка на глобальный контроль всего и вся. Мир, не принимающий законы шариата, называется «территорией войны», и с ним возможно только временное ситуативное перемирие. Вот и получается, что успешный диалог с миром ислама может осуществляться только с помощью силы и быть принуждением к миру.

То есть вы считаете, что надо изменить нынешнюю политику государств по отношению к исламу?

Я не занимаюсь выработкой государственной политики, я человек гуманитарный, я верю в силу слова. Я полагаю, что очень важно, чтобы люди сами себя не делали сообщниками исламистских террористов.

Да, и православный может быть террористом. Библия беззащитна перед самыми экстравагантными толкователями. И психически болящий человек может оказаться в любой этнической и религиозной общине. Дурь может найти на любого.

Но есть фабрики изготовления дури. Есть конвейеры изготовления террористов. Ежегодно внутри исламского мира производят сотни террористов-смертников, не считая тысяч боевиков-беспредельщиков. Значит, есть соответствующие ноу-хау, позволяющие форматировать их мозги и совести. Есть такие убедительные слова и доводы, что производят пленяющий эффект. И убедительны они именно для мусульманского слуха. И эти убедительно-доходчивые слова включают в себя соответствующий набор цитат из Корана и из исламских авторитетов.

Есть ли такой конвейер за норвежцем Брейвиком или белгородцем Помазуном? Нет. А про исламский мир хорошо и поименно известно, какие именно книги, медресе и богословские течения приводят к прорастанию именно таких ядовитых ягодок (см. федеральный список экстремистских материалов).

Да, весьма возможно, что исламский терроризм генерируется в США. Может быть. Но зачем же позволять так собой манипулировать?

Да, весьма возможно, что это – ответ на насилие, которое Запад несет в исламский мир. Может быть. Но мало ли на земле этносов и культур, испытывающих на себе притеснения и несправедливости? Однако мирных людей взрывают далеко не все из притесняемых. Прессуют всех и вся. В мире тысячи обиженных этносов и социальных групп, но не все из них в ответ взрывают школьные автобусы. Тут уместно вспомнить старый советский анекдот - "Учили-то всех. Но зачем же ты отличником стал?".

Да, исламский терроризм губит прежде всего самих мусульман. Действительно, гораздо больше от этих ассасинов и бомбистов гибнет мулл и прихожан мечетей, чем «гяуров». Но взрывают-то вовсе не атеисты и даже не христиане. Взрывают и стреляют в мулл люди, которые считают, что Коран они и их тайные учителя понимают лучше, чем теплохладные или еретические (по их мнению) муллы.

Не надо искать оправдания террору. И надо помнить, что задача террора чисто психологическая: навязывать комплиментарное отношение к своим идеям: «Аплодируйте мне, чтобы не пришли мои крутые пацаны, которые тебе объяснят, почему ты был не прав, когда мне не аплодировал».

А что в такой ситуации должно было бы делать мусульманское духовенство? Какой-то выход же должен существовать?

Прежде всего я ожидал бы, чтобы они перестали стоять в позе оскорбленной невинности.

Я хочу, чтобы с миром исламской публицистики сделали то, что сделали с историческим самосознанием немецкого народа. Представляете себе бюргера 1948 года? Он, конечно, громко и публично поносит Гитлера, говорит, что в душе не был согласен с нацистами и периодически аплодировал не так громко, как хотели партайгеноссе, но в целом он убежден, что немецкая культура и история прекрасны.

В ответ же оккупационные власти и интеллектуальные элиты Германии навязали обществу очень жесткую переоценку: через школы, медиа и университеты они добились того, что феномен нацизма был переживаем немецким сознанием не как несчастный случай, ДТП, а как национальная катастрофа, раковая опухоль, которая проросла из глубин жизни, истории и культуры немецкого общества, и которая пронизала его всю. Здесь все виноваты: не только пивоваренный мюнхенский профсоюз, но даже и немецкие церкви. Пришлось признать, что и на них лежит ответственность за массовые беззакония.

Когда я говорю, что речь идет о коллективной ответственности, надо понимать, что речь идет не о юридической ответственности, а о нравственной. До той поры, пока мусульманские чиновники говорят «мы к проблеме террора не имеем отношения», от них крайне мало прока в проблеме противостояния терроризму.

Например, я вижу, что в моем подъезде прорвало трубу. А все чиновники, к которым я обращаюсь, говорят: «Ой, вы знаете, это не ко мне вопрос». Какими бы они ни были хорошими в других отношениях, я понимаю, что в решении моей проблемы этот чиновник ничего хорошего не сделает. Пока он не признает, что это его зона ответственности и полномочия.

То есть вы считаете, что ислам должен совершить некий нравственный скачок и признать свои грехи?

Да. Пока я вижу, что они только сквозь зубы выдавливают нравственно-негативную оценку террористов. То есть в ответ на требование светских журналистов что-то такое они говорят, но по своей воле и на своих сайтах – молчат. Зато с официальных российских исламских сайтов за последнюю неделю в мой адрес вылилось гораздо больше возмущения от российских муфтиев, чем в адрес братьев Царнаевых...

А что можете сказать об официальной позиции православной церкви? Тот же глава Центра географии религий при Синодальном отделе по взаимоотношениям церкви и общества Роман Силантьев, комментируя ваше выступление, заявил, что не надо путать вашу личную позицию и официальную?

Для меня огромный вопрос, что такое официальная позиция церкви. Я глубоко убежден, что большинство верующих людей в России, в том числе и из духовенства и монашества, согласны с моей позицией в этом вопросе. И столь же хорошо я понимаю, что с официальной трибуны такая точка зрения никогда не будет озвучена.

Исторически, канонически и богословски вообще не очень понятно, что такое «официальная точка зрения Церкви» по вопросам, не имеющим отношения к исповеданию нашего собственного церковного вероучения. Тот, кто не согласен с вероучением Церкви, отлучается от нее. А если кто не согласен с «официальной позицией»? Напомню, еще совсем недавно из официальных деклараций нашей Патриархии явствовало, что день 7 ноября важнее, чем день 7 января.

Последние лет сто каждому последующему поколению становится стыдно за то, какой была официальная позиция его же церкви 30 лет назад…

Я не претендую на то, чтобы быть официальным спикером, и понимаю, что люди, которые церковь представляют официально, не могут сказать ничего другого, кроме толерантных слов. Что ж – каждому свое….

То есть, такая толерантная позиция приводит в тупик? Никто не может указать представителям ислама, как они должны себя вести?

Почему не может? В исламе нет идеи отделенности от государства. Поэтому в мусульманских общинах проводить государственную политику гораздо легче, чем в христианских. Если у государства будет жесткая воля и решимость действовать именно так и прогибать их, куда надо, то это принесет плоды.

Но «цивилизованные», «толерантные» страны вряд ли спокойно к этому отнесутся?

Обратите внимание, что в США, которые являются врагом номер один для мирового ислама, теракты происходят лишь раз в десятилетие. Это заставляет предположить две вещи: либо права конспирологическая версия, и спецслужбы сами устраивают себе взрывы. Либо – и это вторая версия - при всей хваленой демократии в Америке есть жесткий, тоталитарный и реальный контроль над жизнью людей и социальных групп, в том числе религиозных.

Существует точка зрения, что активность ислама связана с тем, что это чуть ли не самая молодая религия. Может это просто возрастная болезнь?

1300 лет, какая уж тут молодость? Это снова попытки самооправдания. Возможно, запущенные западной левацкой интеллигенцией.

Когда говорят, что у террористов нет национальности, это очень смешно. А что это было? Нашествие марсиан?

Современная гуманитарная наука говорит о том, что человек тесно связан со своим окружением. На него влияют детские впечатления, травмы, стигматы. Как мальчика учили разделять своих и чужих, какая у него во дворе была принята культура драки и прочее.

Есть связи культурные. Какие книги ты читал? Каким персонажам сочувствовал?

Есть идентичности, которые человек может даже до конца не осознавать. Вот на этой неделе на российском телевидении модная тема - русские дети, вывезенные в Третий Рейх и усыновленные немцами. Согласно этим телесюжетам, эти вроде бы вполне немецкие старики только сейчас, узнав тайну своих русских корней, начинают вполне понимать самих себя…

А в семье Царнаевых все очевидно. Лет десять назад мать этих братьев заставила старшего всерьез погрузиться в мир ислама, чтобы он отстал от свободного секса и наркотиков. Учись, мол, сынок, у религиозных людей, плохому там не научат. Старшему брату новое развлечение понравилось, и он стал втягивать младшего. Эволюция была стремительна. Вскоре даже в мечети, в которую ходили в Америке, они стали бунтовать против ее, на их взгляд, излишне толерантного духа. Например, они возражали против празднования дня Мартина Лютера Кинга. Этой нетерпимости они что, у американских газет научились?

Коран опасная книга?

Только сопровождаемая определенной традицией толкования и перетолкования, она может стать учебником просто веры и просто мира.

А вопрос о том, кто же «правильно» читает Коран – миролюбцы или взрывники – мне не кажется простым. Потому что тут ответы культуролога и политика могут сильно отличаться. Я не исключаю, что Царнаевы, может, как раз правильно прочитали Коран. Вполне может быть, что именно их прочтение адекватно историческим истокам их религии. Но нам не хочется в это верить. Поэтому я и говорю, что политически-нужное прочтение Корана это одно, а исторически-достоверное может с ним совсем не совпадать.

В любой исторической религии есть богословие любви и есть богословие ненависти. Мы в этом смысле является заложниками борьбы между этими направлениями в каждой из религий.

Мои критики спрашивают меня – «разве Ислам призывает к убийствам безвинных людей?». А зачем об этом спрашивать меня? Вы Царнаева спросите и других исламистов. Я же просто считаю, что раз исламистский террор есть – значит, наставники этих бомбистов нашли соответствующие цитаты и аргументы. Я не буду с ними спорить об этих цитатах. Поэтому и знать их мне вовсе не обязательно. Но в своем внутреннем споре мусульмане должны сами эти цитаты узнать, найти, осмыслить и оспорить, а не тупо отрицать их наличие.

В христианстве тоже есть такая опасность?

Да, мы видим сайты и различных людей, которые коллекционируют жесткие цитаты из Библии и Отцов Церкви.

Но террористов православных при этом нет?

Не заметить этого нельзя. Если бы теракты устраивали представители разных религий по очереди, то можно было бы сказать обобщающе – «как страшен мир религий». Но последние 20 лет пейзаж религиозно окрашенного терроризма довольно однозначен.

Не боитесь, что вас обвинят в разжигании межрелигиозной розни?

Уже обвиняют. И это тоже очень значимо. Контент-анализ официальных исламских сайтов России показывает, что в апреле, в месяце бостонского теракта, они больше возмущались не Царнаевым, а Кураевым.

А хотели бы вы вызвать серьезную общественную дискуссию на эту тему?

Самое печальное, что я человек ленивый. Ту, вызвавшую бурю, свою заметку я скопировал из моей старой книжки «Как относиться к исламу после Беслана?». Она вышла еще в 2004 году. Прошло почти десять лет. А стереотипные реакции мусульманских авторитетов не изменились. Не растут товарищи. И это печально. Они по прежнему говорят, что у некоторых кислых яблочек не было яблоньки..

Мне же вообще немного стыдно говорить об этом. Мне стыдно говорить банальности. Я выступаю в роли Капитана Очевидность. «Научной новизны», оригинальности в этих моих словах нет ни на грош. Сотни людей пишут мне, что я высказал их мысли и оценки. И еще сотни благодарят меня за «мужество». Ну, ёлки-палки, если ислам и в самом деле религия мира, то отчего же для честного разговора о его проблемах вдруг необходимо мужество? Для обсуждения проблем российского футбола вроде бы этого качества не требуется