На прошлой неделе Грузия и ЕС оказались на грани дипломатического скандала. И хотя ни к каким кардинальным последствиям эта ситуация не привела, а корректировки стратегических отношений Тбилиси и Брюсселя не последовало, сама эта история весьма поучительна. Прежде всего, она представляет интерес в контексте подходов Европейского союза к урегулированию этнополитических конфликтов в Закавказье и к существующим там де-факто государственным образованиям.
Обрисуем для начала общую канву событий. 16 мая 2017 года Герберт Зальбер, специальный представитель ЕС по Южному Кавказу и кризису в Грузии (так официально называется его должность), в составе группы сопредседателей Женевских дискуссий посетил Цхинвали. После этого он также побывал и в Абхазии.
Не за горами очередной переговорный тур. Женевский формат, стартовавший 15 октября 2008 года, уже давно стал дипломатической рутиной. Серьезных прорывов от него уже давно не ждут. Интересы сторон, вовлеченных в дискуссию, значительно расходятся. По словам авторитетного финского дипломата Антти Турунена (с 15 марта 2010 года он работает в качестве представителя ООН на Женевских дискуссиях), «этот переговорный формат уже сам по себе является достижением». С его точки зрения, «несмотря на значительные расхождения позиций по вопросам о статусе Абхазии и Южной Осетии, участники переговоров проводят деловой и открытый обмен мнениями по сложным проблемам безопасности и вопросам восприятия угроз».
Скорее всего, очередной плановый региональный тур сопредседателей Женевских консультаций (Зальбер является их сопредседателем от Евросоюза) остался бы незамеченным. Западные дипломаты посещают Абхазию и Южную Осетию исключительно после уведомления официального Тбилиси и осуществляют свой въезд на территорию частично признанных республик со стороны Грузии, а не России. Однако известный германский дипломат (за плечами у него работы на высоких должностях в центральном аппарате МИД ФРГ, посольстве Германии в Москве, а также по линии ОБСЕ и НАТО, включая проблематику этнополитических конфликтов), общаясь в Цхинвали с новоизбранным югоосетинским президентом Анатолием Бибиловым, поздравил его с победой на выборах. И хотя сама стилистика такого поздравления была выдержана в лучших традициях политической корректности (речь шла, скорее о приходе нового человека во власть в контексте мирного процесса и надежды на скорейшее мирное урегулирование), запретное слово было произнесено. Европейский союз, позицию которого представляет Зальбер, отказывает Южной Осетии (как и Абхазии) в признании государственной независимости. Для Брюсселя с формально-юридической точки зрения существует только территориально целостная Грузия в границах Грузинской ССР, даже несмотря на то, что де-факто это не соответствует действительности. Следовательно, отказ в признании независимости автоматически означает отказ в признании легитимности избирательных процедур, осуществляемых на югоосетинской и абхазской территории.
В этой связи жесткая реакция Тбилиси на слова спецпредставителя ЕС не стала неожиданностью. Тем паче, в грузинском политическом контексте два конфликта в Южной Осетии и в Абхазии воспринимаются по-разному. К обеим республикам отношение в целом критическое и скептическое. Обе они воспринимаются, как «марионетки» Кремля. Однако степень «марионеточности» Южной Осетии традиционно оценивается, как более высокая величина по сравнению с Абхазией. Если применительно к абхазскому кейсу некоторые специалисты (например, Мамука Арешидзе) выражали готовность хотя бы теоретически и при соблюдении определенных условий рассматривать самостоятельное политическое бытие Сухуми, то представить себе такую рефлексию касательно Южной Осетии сегодня, по крайней мере, невозможно. Отсюда и большая эмоциональность в реагировании на слова сопредседателя Женевских дискуссий от ЕС. Заметим попутно, что Герберт Зальбер уже становился мишенью для критики со стороны грузинских политиков и экспертов. Это случилось в феврале 2015 года. Тогда после визита спецпредставителя ЕС в Сухуми в СМИ Абхазии и Грузии активно обсуждалась идея открытия в абхазской столице офиса представительства Евросоюза. Сам германский дипломат был корректен и осторожен сверх всякой меры. Так, в интервью радио «Эхо Кавказа» он заявил: «Это были очень общие беседы о возможности потенциального расширения представительства Евросоюза. Открытым остается вопрос: будет ли это офис или нечто другое, но предварительный разговор на самом деле был. Пока неясно, каким будет это представительство в будущем, если оно вообще будет». Тем не менее, уже тогда приверженность Зальбера неукоснительному соблюдению принципов территориальной целостности Грузии была поставлена под сомнение.
В контексте же майского визита в Цхинвали особую активность в критике спецпредставителя ЕС проявила грузинская оппозиция. Именно оппоненты правящей «Грузинской мечты» выдвинули широкий спектр обвинений в адрес Зальбера наряду с требованиями в диапазоне от необходимости его признания в качестве персоны нон грата до принесения извинений официальному Тбилиси за некорректные высказывания. Важный момент для понимания ситуации в конфликтных обществах! Здесь оппозиция действующей власти зачастую дает более жесткие и подчас радикальные оценки этнополитических противостояний.
Сами же эти конфликты превращаются в инструмент для внутренней борьбы, «патриотической консолидации» сторонников той или иной силы, теряют содержательность. Возможно, будь оппоненты «Грузинской мечты» чуть сдержаннее, правительственные структуры постарались бы купировать скандальную историю. Но по факту пришлось вызывать в МИД для объяснений посла Евросоюза Яноша Хермана, а затем заслушивать самого Герберта Зальбера. Сам спецпредставитель ЕС по завершении своего визита в Цхинвали и в Сухуми 19 мая на встрече с грузинским министром иностранных дел Давидом Дондуа дал необходимые разъяснения. Суть их была предельно ясной: европейский чиновник продекларировал свою приверженность курсу Брюсселя по поддержке территориальной целостности Грузии и рассмотрению электоральных кампаний в Южной Осетии и в Абхазии, как нелегитимных. Иного шага было трудно ожидать. Ведь в противном случае германский дипломат должен был в знак несогласия с подходами Евросоюза подать в отставку. Впрочем, далеко не всех в Тбилиси объяснения Зальбера удовлетворили. Некоторые издания (в частности, «Резонанси») отметили, что спецпредставитель ЕС дал разъяснения, но не принес извинений.
Однако «казус Зальбера» поднимает проблему не менее важную, чем добрые отношения между Тбилиси и Брюсселем. В конце 2009 года, реагируя на изменение статус-кво в Закавказье в результате «пятидневной войны», а также усиление России в регионе Европейский союз предложил по отношению к Абхазии и Южной Осетии политику «вовлечения без признания». По словам авторитетного германского эксперта Сабины Фишер, это был «единственный путь сохранить каналы для коммуникации». Данный подход по мысли его инициаторов (а одним из главных лоббистов этого курса был шведский дипломат Питер Семнеби, занимавший пост спецпредставителя Евросоюза по Южному Кавказу в феврале 2006- феврале 2011 годов) позволял в перспективе трансформировать конфликты и снять барьеры между грузинским, абхазским и югоосетинским обществом. Однако в этой ситуации неизбежно возникал вопрос, кого, собственно, Брюссель собирается вовлекать? Представителей неправительственного сектора, интеллектуалов? Психологически этот круг людей ближе для брюссельских бюрократов и выходцев из европейских «мозговых центров». Однако практика показала, что абхазские и югоосетинские правозащитники, журналисты, политологи, даже если они находятся в оппозиции к «сецессионистским властям», разделяют базовый консенсус относительно самоопределения своих республик. И в случае гипотетической смены власти и выхода этих самых «альтернативных лидеров» на первые роли ожидать резких изменений в отношении к проблеме статуса Абхазии и Южной Осетии не приходится. Впрочем, то же самое очевидно и для Грузии, в которой изменения на политическом Олимпе не приводили к принципиальной корректировке подходов по отношению к России и двум частично признанным республикам.
Отнюдь непраздным любопытством представлялась (да и сегодня представляется) проблема «вовлечения» без участия властных элит Абхазии и Южной Осетии. Во-первых, несмотря на отсутствие официального статуса, дипломаты из Сухуми и Цхинвали вовлечены в Женевские консультации. С ними, а также с руководителями де-факто образований сопредседатели от ЕС, ООН, ОБСЕ ведут переговоры.16 мая 2017 года, комментируя итоги поездки в Цхинвали швейцарский дипломат, сопредседатель от ОБСЕ Гюнтер Бехлер, заявил, в частности: «В этом году совместно с Красным крестом мы продолжим работу по поиску без вести пропавших, и с помощью наших коллег надеемся получить результаты». Но возможна ли такая работа без контактов с абхазскими и югоосетинскими представителями? Отчасти ответ на этот вопрос дал сопредседатель Консультаций от ООН Антти Турунен: «…Как представитель международной организации я готов содействовать тому, чтобы мои коллеги приезжали в регион и знакомились с ситуацией на местах».
По мнению известного эксперта по постсоветским конфликтам, профессора городского университета Дублина Доннаки О’Бакхоина: «У ЕС должны быть самостоятельные подходы к двум республикам. Существует естественное желание Тбилиси, чтобы Европа была противовесом для Москвы, которая не воспринимает концепцию о территориальной целостности Грузии и противостоит ее евроатлантическим устремлениям. Однако Евросоюзу необходимо в плане посредничества и взаимодействия с абхазами и осетинами отойти от той позиции, когда он фактически начинает каждую дискуссию или заявление с поддержки грузинской позиции». В содержательном плане оценка эксперта справедлива. Но в контексте сегодняшних отношений между Москвой и Брюсселем надеяться на существенные корректировки в подходах Евросоюза, как минимум, проблематично. Тем более в краткосрочной перспективе, поскольку Абхазия и Южная Осетия сегодня не являются первостепенными приоритетами. Основная линия противоречий России и Запада в наши дни проходит не на Кавказе, а на Украине.
Таким образом, впереди нас ожидают европейская политика «вовлечения» без признания, а также без четких критериев и механизмов ее осуществления, российский курс по продвижению «новых реалий в Закавказье» и острое реагирование Тбилиси на любые попытки поставить под сомнение грузинский суверенитет над Сухуми и Цхинвали. И, конечно, Женевские консультации без видимых прорывов.
