Вопрос. Прибывший Россию госсекретарь США Рекс Тиллерсон предъявил Москве ультиматум. Москва должна сделать выбор между США и Башаром Асадом. Что можно ожидать от визита Тиллерсона, и какой выбор сделает Россия?
Ответ. Прежде всего, хочу выразить недоумение по поводу того, как придавалось некое сакральное значение визиту госсекретаря США Рекса Тиллерсона в Москву: обычная процедура старта или продолжения диалога возводится в ранг чего-то невообразимого, экстраординарного. Между тем совершенно очевидно, что контакты между Москвой и новой вашингтонской администрацией рано или поздно должны были начаться: сначала на уровне внешнеполитических ведомств, затем – на более высоком. Думается, официальный контакт состоялся бы гораздо раньше, если Дональду Трампу и его команде не приходилось бы искусственно отодвигать сроки, демонстративно дистанцируясь в целях опровержения связей с Кремлем. Понятно, что по большому счету это не в интересах двух держав, однако, сбрасывать со счетов внутреннюю конъюнктуру новый хозяин Белого дома тоже не мог.
Другое дело, что визиту госсекретаря предшествовал ряд тревожных событий, которые, несомненно, существенно повысили значение первого серьезного контакта. Собственно, эти события и создали определенную атмосферу, приведшую к разным, в том числе и самим фантастическим толкованиям. Наверное, сложно эти события относить к рядовым, обыденным, посему и реакция на них объяснима. Но не всякая. Краткий перечень того, что предшествовало визиту Тиллерсона в Москву. США 7 апреля из акватории Средиземного моря разбомбили крылатыми ракетами сирийский военный аэродром, объяснив свой неожиданный шаг реакцией на якобы применение Башаром Асадом химического оружия против мирных жителей в провинции Идлиб. Доказательства не приведены, призывы совместно расследовать инцидент, прежде чем делать выводы, на Совбезе ООН отвергнуты, зато одобрение со стороны региональных противников сирийского президента и со стороны некоторых европейских лидеров, а также одиозных сенаторов и конгрессменов США получено, Трамп позиционировал себя как сильный и решительный лидер сильной и решительной державы. В эту идиллию, однако, внесли диссонанс жесткая реакция России и Ирана, вежливое осуждение Китаем и раздающиеся голоса в самой Америке о недопустимости импульсивной политики президента. Удар по авиабазе был расценен как агрессия против суверенной страны, на которую не было получено не только разрешение ООН, но и Конгресса США.
Затем последовала отмена визита в Москву министра иностранных дел Великобритании Бориса Джонсона, имитация которым твердого и принципиального политика не впечатлила даже самих англичан. Его назвали «вашингтонским пуделем», а чуть позже стало известно, что премьер-министр Мэй не совсем разделяет воинственную риторику своих министров иностранных дел и обороны и «не пустила» Бориса в Москву не с целью что-то показать геополитическому оппоненту, а из опасений, что Джонсон там может «накосячить». Москва в свою очередь дала понять, что особо и не горит желанием разговаривать с подчиненными, если через пару дней представится возможность поговорить с их боссами. Последняя попытка главы внешнеполитического ведомства Ее Величества, на заседании G7 на уровне министров продвигать идею ужесточения санкций против Москвы, тоже с треском провалилась. Знаменательно, что из европейцев, помимо традиционного противника санкций – Италии, предложение Джонсона жестко отвергла и Германия. Параллельно в сторону Корейского полуострова взяла курс ударная группировка ВМС США во главе с атомным авианосцем, а в Пентагоне высказывались о возможном продолжении ударов по Сирии.
Как говорится, демонстрация сил по всем фронтам, с неминуемым пропагандистским сопровождением: Трамп нанес решительный удар по авторитету России, Америка возвращается, Ким Чен Ыну скоро не поздоровится, Тиллерсон едет в Москву выдвинуть ультиматум и т.д. МИД РФ хладнокровно реагировало на эту шумиху, с одной стороны, подчеркивая важность диалога, с другой – бесперспективность говорить с Москвой на языке ультиматумов. Ну а на примитивное утверждение о том, что госсекретарь не хочет встречаться с президентом России, Кремль политкорректно заявил, что в графике Владимира Путина такая встреча не намечена, но возможна, если... А «если» вовсе не означает, что Тиллерсон передумает и выразит желание. Не существует практики, когда министр отменяет или назначает встречу с президентом. В международном протоколе всегда работает обратная логика, даже для американцев, если, конечно, речь идет о странах, понимающих толк в суверенитете. «Если» в данном контексте означает другое: президент России послушает доклад двух министров, если между ними до этого наладится конструктивный диалог. Ровно так, никак иначе, хоть это кому-то и не по душе.
И вот госсекретарь США прилетел в Москву. Уже в аэропорту была продемонстрирована реакция российских коллег на его не совсем корректные высказывания днем ранее. Никого из высокопоставленных чиновников МИД РФ среди встречающих замечено не было. Потом уже глядя на телевизионную картинку и слушая отрывки разговора с министром Лавровым, надо иметь очень развитую фантазию, чтобы видеть там Рекса-победителя и прогнувшегося под тяжестью ультиматума Сергея Викторовича. Уверен, что грозное предложение немедленно делать выбор между дружбой с Западом и поддержкой режима Асада, так широко анонсированное накануне, даже не прозвучало в той недипломатичной и малопродуктивной форме. Вдруг выяснилось, что госсекретарю США самому нужно выступать с разъяснениями, а не пожурить коллегу с позиции учителя. Россия посчитала себя вправе задать прямой вопрос: а в чем собственно состоит позиция США по животрепещущим вопросам современности, в чем их интересы и какие взгляды на комплексное решение той или иной проблемы? Подходы России, например, сформулированы и донесены до мирового сообщества, нравятся они или нет, а вот чего хочет в итоге Америка – не знает никто, в том числе она сама.
Каждый пусть на свой вкус определяет, кто кого «отчитывал». Разумеется, на этой первой официальной встрече двух министров был затронут широкий круг вопросов международной и двусторонней политики, и по каждому из них в ходе пятичасового разговора изложены позиции, или хотя бы их контуры. В ближайшие дни много разъяснений и комментариев будет по итогам московского визита госсекретаря США. Обращу внимание только на то, что вечером того же дня президент России все-таки принял глав внешнеполитических ведомств, очевидно, дав понять, что оценил конструктивизм в их диалоге. А в числе некоторых итогов: Тиллерсон в Москве ни от кого не услышал о готовности «сливать» Асада, между тем достигнута договоренность совместными усилиями бороться с терроризмом в Сирии, провести расследование по инциденту с химатакой. Москва выразила готовность также вернуться в рамки договоренностей по Меморандуму о предотвращении инцидентов в небе над Сирией, однако при условии, если Штаты поначалу разъяснят какие именно цели они там преследуют и какие задачи реально решают.
Ну и единодушие по вопросу урегулирования конфликта на юго-востоке Украины в логике минских соглашений, по решению проблемы северокорейской ядерной программы дипломатическим путем и т.д. Ну а пока в Москве налаживали российско-американский диалог, Китай на всякий случай стянул к границам Северной Кореи 150-тысячный контингент под девизом: решение проблемы ракетно-ядерной программы КНДР силовым путем неприемлемо, а если вдруг, то "сами с усами". В Вашингтоне представитель Белого дома выступил с весьма любопытным заявлением: «Мы не хотим эскалации. Госсекретарь Тиллерсон сегодня в Москве. Мы, конечно, понимаем, что нам нужен диалог с Россией, что это очень важно. Нам с ними надо изучить, в каких областях мы могли бы вести конкретное сотрудничество». В свою очередь глава Пентагона Джеймс Мэттис в тот же день в ходе пресс-конференции заявил, что война между Америкой и Россией невозможна. По мнению министра обороны США, несмотря на охлаждение в российско-американских отношениях, напряженность «не выйдет из-под контроля». Сам же Трамп, в порыве делиться удовлетворенностью как минимум тоном разговора в Москве, но чтобы и не допускать очередной порции кривотолков и обвинений в излишнем русофильстве, сдержанно назвал усилия госсекретаря "отличной работой". По-моему, все это более реально характеризует положение вещей, нежели оголтелая пропаганда, направленная на эскалацию. Это есть реал-политик, пусть и с акцентом легкой непредсказуемости, а Борису Джонсону, в том числе в его собирательном образе, не позавидуешь.
