Вопрос. На днях российский журналист Владимир Соловьев посетил Азербайджан, более того, удостоился теплого приема на высоком государственном уровне: в Азербайджане его принял президент Алиев. Как Лапшин, так и Соловьев ранее посетили Арцах. Чем обусловлено применение двойных стандартов Баку в отношении общественно-политических деятелей, посетивших Арцах? В этом случае Лапшина задерживают, а Соловьева принимает Алиев?
Ответ. Начну, пожалуй, с так называемых двойных стандартов в более широком смысле, нежели примеры их ситуативного применения. Двойные стандарты, или двойная мораль – это что, откуда взялись и из каких соображений, относиться к ним как данность, или всегда исключительно негативно? Ответы на эти вопросы невольно перекликаются с определением того, а что такое, собственно, стандарт? Принято считать, на мой взгляд, совершенно разумно, что стандарт – это некий поведенческий кодекс, согласованный и принятый всеми участниками горизонтальных взаимоотношений. Ничего другого, более эффективного, человечество не придумало, кроме как международные нормы, закрепленные во всевозможных договорах и конвенциях. При любой другой трактовке получится, что двойные стандарты происходят из идеалистического убеждения в наличии неких единых универсальных общечеловеческих законов, общечеловеческой морали и из убежденности в том, что все люди должны ориентироваться в первую очередь на эти всечеловеческие нормы. Видимо, считается, что две внешне сходные ситуации человек должен оценивать одинаково. Понятно, что этого быть не может априори. И дело не только в культурных, религиозных и прочих отличиях. Они, безусловно, есть, и отрицать это лишь с целью подготовить почву для навязывания своего представления кому-то недальновидно и к тому же весьма опасно. Если стандарт основывается на морали, понятии справедливости и прочих ценностях, то общечеловеческим он может стать только в головах идеалистов. В реальной жизни люди в первую очередь ориентируются на личные, групповые и национальные интересы.
То же касается и морали, всегда зависимой от позиции, интересов, групповой и национальной самоидентификации конкретного человека. Универсальная общечеловеческая мораль – это идеалистическая конструкция, и в реальности, как любая идеальная машина, не работает, а существует только в плоскости умственной эквилибристики. Отсюда вытекает невозможность существования двойной морали и двойных стандартов. Мораль у каждого одна, но она своя личная. И она позволяет оценивать окружающий мир и воздействовать на него в полном соответствии с личными, групповыми и национальными интересами. К чему эти рассуждения? А к тому, что сильные мира сего все чаще пытаются вывести стандарт из юридического поля и плавно отнести к собственной шкале ценностей. Уже не одно десятилетие политики руководствуются этим, весьма удобным с точки зрения конъюнктуры, принципом.
Следовательно, размазывая контуры понятия «стандарт». А раз не существует единого, общепризнанного стандарта, и это становится нормой, тогда вполне логично появление различных стандартов. Посему как бы и двойные, и тройные, и какие угодно стандарты также воспринимаются нормой. Что в политике, что в обычной жизни, даже на бытовом уровне примеров предостаточно. Не исключаю, что относительно молодое понятие «толерантность» в некотором смысле пришло если не на полную, то частичную замену единым стандартам. Но только поначалу, поскольку в дальнейшем и толерантность подогнали под единый смысловой ряд, обязательно одинаково трактуемый кем-то добровольно, а кем-то по принуждению. Резюмируя, предположу, что с того момента, когда закон перестал восприниматься как стандарт, за неимением других общепринятых сформулированных, стандарты обрели гибридный характер. Вольная трактовка стандарта взяла верх над его содержанием, подносимая в обертке прагматизма. Другими словами, мало того, что самих стандартов наплодилось нешуточное количество, так еще и можно как угодно трактовать каждый из них. Это и есть наглядное доказательство тому, что старый миропорядок канул в историю, и сверхзадача – выработать новый, с четко определенными правилами, отвечающими духу времени. При жесткой договоренности безоговорочно придерживаться норм, в установлении этих самых норм сразу проявляют интерес все участники – завтрашние субъекты их прямого действия.
В свете вышесказанного нисколько не удивляет подход президента Азербайджана к одинаковой ситуации по-разному. Не он это придумал, не ему за то отвечать, тогда почему не воспользоваться новыми правилами игры без правил? Отношение к Владимиру Соловьеву и Александру Лапшину, разумеется, не должно было быть одинаковым, и дело не только в том, что весовые категории разные, как бы кощунственно это ни звучало с точки зрения прав человека. Вернее, дело именно в этом, но вот с какой точки зрения. Практически уверен, что не смотря, может быть на внешние признаки, не Соловьев напросился на визит в Баку, а его пригласили туда вполне с конкретной целью. И Ильхам Алиев, и вся его свита прекрасно осведомлены как о частых походах Соловьева в Нагорный Карабах, так и о его взглядах в целом.
А в них симпатии нескрываемо на армянской стороне. Именно это обстоятельство, которое вроде должно было помешать его появлению в Азербайджане, на деле и стало главным мотивом для тех, кто приглашал. К сожалению, армянским политикам зачастую присуще разделять людей на «друзей» и «врагов» и вычеркивать навсегда последних из числа тех, с кем необходимо провести надлежащую работу. А вот Алиев решил поработать именно с одним из самых популярных и авторитетных журналистов-публицистов России. Дело не в том, что от того взгляды Соловьева претерпят кардинальные изменения. Нет, конечно. Но работать все равно нужно, если даже результаты окажутся весьма незначительными. Иногда они могут быть и существенными. Да и в общении если дружба не достигается, то накал враждебности хоть сколько-то, несомненно, снижается. Это и есть повседневная политико-дипломатическая работа. Нужно просто из всякой ситуации делать для себя выводы, желательно верные. Благо в армянском сегменте соцсетей сообразили не обвинять Владимира Соловьева в предательстве. Уже хорошо.
