Вопрос. Намеченные на 2 апреля в Армении парламентские выборы изменят управленческую систему Армении, будет сделан переход от президентской или полупрезидентской к парламентской системе управления. Какие есть прогнозы, что изменится в Армении после 2 апреля?
Ответ. В качестве пролога: «Избирательный бюллетень – единственный товар, которым можно торговать без патента» (Марк Твен).
Пристальное внимание, прикованное к парламентским выборам 2 апреля в Армении, объяснимо и обоснованно. Страна со смешанной президентско-парламентской формы правления переходит на чисто парламентскую, когда законодательная власть становится верховной, с полномочиями формировать и исполнительную власть, назначать премьер-министра. Последний, в свою очередь, наделяется полномочиями главы государства. То есть вместо привычных парламентских и президентских выборов страна на предстоящих выборах фактически определяется со всей вертикалью власти. Значимостью выборов и обусловлено повышенное внимание к ним. При этом зачастую все преподносится таким образом, дескать, с формированием законодательного органа конституционные реформы и переход от одной формы правления к другой завершаются. Не соглашусь с таким подходом, о чем уже высказывался. На мой взгляд, с избранием нового парламента процесс практической реализации вышеуказанного перехода только начинается, и на это потребуется минимум 2-3 года. Посему новоизбранный законодательный орган априори становится парламентом переходного периода, в течение которого и следует выстраивать новую модель правления страной, заново настраивать вертикальные и горизонтальные связи в государстве, налаживать бесперебойное функционирование всего госаппарата. Что вовсе не умаляет его достоинства и значения, наоборот, это чрезвычайно важная и ответственная миссия для укрепления государственности и закладывания прочного фундамента для ее дальнейшего развития. Это к вопросу о щедро раздаваемых направо и налево в течение всей предвыборной кампании популистских обещаниях, к пониманию того, что в период перенастройки политической системы экономического чуда ждать, мягко говоря, нереалистично. При закладывании прочных основ, это задача следующего этапа, как бы безрадостная ситуация ни требовала форсировать события. Вообще, предвыборная кампания в целом прошла довольно-таки любопытно, но в данном случае скорее со знаком минус. Другую оценку сложно дать, поскольку список фаворитов до начала этой кампании и в последний ее день не претерпел никаких изменений, что свидетельствует о не совсем удачном проведении этой самой кампании политическими силами и их объединениями. Доверие избирателя – своенравная субстанция, завоевание которого не измеряется количеством проведенных встреч, митингов, шествий и собраний. Все измеряется одним параметром – получилось достучаться или нет? Если картина за месяц не изменилась, значит, избирателя не зацепило, и он пойдет голосовать согласно своему первоначальному отношению. А оно не берется из ниоткуда. В маленькой стране, где все всех знают, доверие завоевывается не за месяц, а за куда более длительный срок: взглядами, последовательностью, отношением к стране и к людям, практическими делами. Это данность, особенно в консервативном обществе, к коему Армения, безусловно, относится. Изначально было ясно, что при искреннем желании бросить вызов правящей партии оппозиционные силы должны пойти путем широкой консолидации. Из этих соображений на скорую руку было сколочено несколько предвыборных альянсов. Однако, позвольте заметить, подобная консолидация носила и носит сугубо номинальный характер, потому как ничего общего не имеет с консолидацией с обществом. Если отображать суть произошедшего математически, выглядит это примерно так: в предвыборный блок объединяются, скажем, три не особо популярные силы, у каждой из которых рейтинг в районе 1-го процента. Как ни парадоксально, совокупный рейтинг не достигает 3-х процентов, потому как каждая из них из-за искусственного объединения теряет от четверти до трети своих избирателей, которым не по душе кандидаты от партий-партнеров, кому то не нравится методика составления партийного списка. Таким образом, рейтинг блока отличается от рейтинга входящей в него отдельно взятой партии лишь на десятые доли процента. Попробуйте найти другое объяснение, если рейтинг одного человека (Гагика Царукяна) был и остается выше рейтинга всех остальных партий и предвыборных блоков вместе взятых, за исключением правящей партии. Конечно, это аномальная ситуация, но уж сложилось, как сложилось, даже вопреки политической науке и здравому смыслу. В этом, кстати, сколько заслуга Царукяна, столько же, если не больше, вина всех остальных. А она имеет место, как это ни печально. К примеру, на что рассчитывают политические силы, которые задолго до дня голосования заявляют, что в случае, если не наберут 50% плюс один голос, значит, выборы сфальсифицированы и выведут людей на улицу? Любой здравомыслящий человек из этого делает вывод, что господа сами не верят в свой успех и, как минимум, заранее оправдывают собственный провал, как максимум – на самом деле готовы на авантюрные шаги. Причем грозятся вывести на улицу не свой электорат, а абстрактно людей (мало ли кто чем недоволен, а их достаточно). Этот трюк безнадежно устарел еще в конце девяностых, однако, как видим, у некоторых до сих пор пользуется спросом. И кто в этом виноват: республиканцы или Царукян? Еще один любопытный аспект: многие партии начали ожесточенную борьбу со списками избирателей, как только было заявлено их общее количество. Дескать, как так может быть: из страны многие уехали, а количество избирателей не уменьшилось? Уменьшилось, конечно, но по факту, когда все придут на избирательные участки, оно и будет видно. Но число в списках не уменьшилось, да и не могло, потому как уехавшие не сдавали паспорта и не клялись, что никогда больше не вернутся на Родину. А если человек хотя бы раз в полгода приезжает в страну (неважно: свадьба, похороны, ностальгия и пр.), то по закону нельзя его вычеркивать из списков избирателей. Ну и что за виртуальная борьба с бумагой?
Предметом отдельного изучения и изумления является, конечно, реакция участников кампании, а также отдельных политологов и экспертов на результаты социологических опросов. Так искренне критикуют и воодушевляются, что складывается впечатление – не читали Избирательный кодекс. Спорят с цифрами, сопоставляют их с собственными ощущениями, готовы насмерть стоять за проценты, опубликованные по итогам опросов, обвиняют в их заказном характере и т.д. А завтра будут цепляться за эти цифры и жаловаться на расхождения. Между тем расхождения попросту должны быть, уж такова утвержденная законом система выборов. Дело в том, что социологические опросы проводятся для выявления степени доверия граждан к тем или иным политическим силам, а голосовать-то пойдут не за партии, а за конкретных людей, которых к тому же от каждой партии на каждом участке наберется даже не один десяток. В этом и специфика рейтингового голосования. Хорошо это или плохо – другой вопрос, но это закон. Именно в подобной системе голосования кроется объяснение тому, почему полученные голоса и так не сильно популярных партий резко отличаются от результатов соцопросов в сторону уменьшения. И не нужно ничего фальсифицировать, система голосования сама вполне законно корректирует итоги «как надо». Ни относительно высокие рейтинги отдельных партий (8, 10, 15 процентов), ни «низкие» рейтинги правящей партии (от 25 до 35 процентов, по разным данным) никого пусть не радуют и не огорчают. По итогам рейтингового голосования у первых проценты пойдут вниз, у республиканцев – вверх. Одна из причин: Республиканская партия на каждом избирательном участке выдвинула много сильных (авторитет, опыт, деньги, влияние и пр.) кандидатов, таким образом сводя к минимуму шансы конкурентов. Эти кандидаты, несомненно, будут отбирать голоса как друг у друга, так и у всех остальных. Это ноу-хау правящей партии имеет контуры так называемых праймериз, чем на последних выборах в Государственную Думу России партия «Единая Россия» добилась аж конституционного большинства.
Если отдельно рассмотреть противостояние двух фаворитов кампании – Республиканской партии и блока Царукяна – то и здесь у правящей партии есть преимущество, и тут не вопрос симпатии, а это имеет весьма объективное объяснение. При реально и заслуженно высоком рейтинге Гагика Царукяна его электорат неорганизованный и расплывчатый. Да, ему симпатизируют, ему доверяют и даже любят, но этого может оказаться недостаточно. Во-первых, это еще не гарантирует, что все, кто ему доверяет, выстроятся в очередь у избирательных урн, и, во-вторых, система рейтингового голосования и в этом случае внесет свои коррективы. Не секрет, что электорат правящей партии всегда самый дисциплинированный. По разным причинам, вплоть до применения так называемого административного ресурса, но это данность даже в развитых демократиях. Как известно, «плохие государственные деятели избираются хорошими гражданами, не участвующими в голосовании» (Джордж Натан).
В силу всего вышесказанного, практически не сомневаюсь, что второго тура не будет. Сформируется парламентское большинство (надеюсь, все-таки в коалиции), и будет вторая внушительная сила в ранге парламентской оппозиции. Еще минимум одна-две политические силы преодолеют необходимый порог. Количество их мандатов пропорционально вырастет еще и за счет тех, кто не смог преодолеть порог. Не хочется называть конкретные партии и блоки, и так при беспристрастном подходе все читается. Хочу только поделиться последней мыслью: если вторая и третья силы по количеству взятых на выборах мандатов признают итоги выборов, то возможные попытки всех остальных оспаривать их путем уличных протестов будут либо бессмысленными, либо проплаченными. При этом бессмысленная – не всегда проплаченная, а проплаченная – опасная, но от того не менее бессмысленная.
И в качестве эпилога: «Народ проклинает власть: электорат за нее голосует» (Аркадий Давидович).
