Вопрос. В Москве, помимо встречи Путин-Эрдоган, состоится также заседание Совета сотрудничества высокого уровня Россия-Турция, в котором предполагается также участие членов правительства. Заседание, как заметил пресс-секретарь президента РФ Песков, пройдет в исключительном формате. «Переговоры с немногими странами предполагают также участие членов правительства», - сказал Песков. Не спешит ли Россия проявить солидарность с турецким руководством, и интересы каких стран в регионе могут столкнуться при возможном российско-турецком сближении?
Ответ: Переговоры президентов России и Турции, как и полагалось, проходили в разных форматах, что свидетельствует о желании сторон охватить как можно более широкий круг вопросов, касающихся двусторонних отношений и региональных интересов. Уже говорили о том, что встреча прошла на фоне обострения отношений Турции поначалу с Германией, а затем и с Нидерландами, что можно распространить и на весь Европейский союз. О том, что Реджеп Тайип Эрдоган нынче категорически заинтересован в еще большем налаживании отношений с Россией в целом и со своим российским коллегой Владимиром Путиным в частности, свидетельствует даже сама лексика турецкого лидера, который называет Путина «дорогим другом» и не скупится на далеко идущие обещания. Как и полагалось, основное в повестке встречи – восстановление былых экономических связей в прежнем объеме. Турция испытывает определенные трудности в экономике, и Эрдогану, образно говоря, очень нужно вернуть российских туристов на турецкие курорты, а продукцию своей страны, в первую очередь овощи и фрукты – на российские прилавки. Разумеется, более глобальные проекты тоже не остаются без внимания, но для их реализации в том объеме, как этого хотелось бы турецкому лидеру, пока еще не все предпосылки воссозданы. Ко всем тем экономическим проектам, в основе которых усматривается и некая политическая составляющая, перекликающаяся с региональной политикой, российская сторона пока относится с определенной долей настороженности, что небезосновательно. Несомненно, на скепсис Москвы свой отпечаток накладывает и проводимая Турцией политика в Ближневосточном регионе. Как известно, при видимом сотрудничестве в вопросе сирийского урегулирования и даже зафиксированных локальных успехах, тем не менее, много аспектов, отличающих принципиальные подходы России от намерений Турции. В Москве не остаются незамеченными заявления различных высокопоставленных чиновников из Анкары, то призывающих к свержению президента Сирии, то напоминающих миру о том, что многие города на территории Сирии и Ирака прежде входили в состав Турции, в том числе и иракский Мосул, то приостанавливающих паромное сообщение с Крымом и пр. Заблуждаются те, кто считает, дескать, в России забыли или не замечают отдельные выходки Эрдогана, или же закрывают глаза в угоду экономическим интересам. Уверен, это не так. Не забыт ни трагический инцидент с российским бомбардировщиком, ни находящиеся на территории Сирии и Ирака турецкие войска, ни недружелюбные заявления турецкой стороны, ни даже русско-турецкие войны на протяжении столетий. Как говорится, ничто не забыто. Тем не менее с точки зрения государственного прагматизма, который лежит в основе внешней политики Москвы, сотрудничество открывает возможности для продвижения своих интересов, посему пути его налаживания постоянно в процессе поиска. Да, с оговорками и с настороженностью, но с полным пониманием места и роли Турции как в Ближневосточном и Южно-Кавказском регионах, так и в более широком, геополитическом контексте. Лояльность члена НАТО Турции к России и тесное взаимодействие в различных сферах, безусловно, ослабляет южный фронт Североатлантического альянса, что позволяет сконцентрироваться на других участках. Помимо этого, ослабляет и политическое влияние Запада на Ближневосточный регион. Натянутые отношения двух ключевых государств региона с Западом, имеется в виду Иран и Турция, значительно уменьшают шансы глобалистов и неолибералов переформатировать Ближний Восток на свое усмотрение и исключительно в своих интересах. Это, в свою очередь, повышает роль России в регионе, многие государства которого уже сделали свои выводы, и идет нескрываемый процесс переориентации. Конечно же, немаловажную роль играет и то обстоятельство, что новая администрация США пока еще не выработала свою Ближневосточную политику и локально действует в парадигме прежнего курса, что не добавляет дивидендов Вашингтону, а среди стран Залива порождает множество вопросов и порой недоумение. С другой стороны, как бы Эрдоган ни пытался форсировать события, Москва с Анкарой по Ближнему Востоку будет решать лишь локальные вопросы, а глобальные – с Вашингтоном. Есть четкое понимание того, что всякие решения, которые не поддерживаются сверхдержавами и не гарантируются ими же, в среднесрочной перспективе вопросов не закрывают, а значит – сохраняется опасность всполыхнуть все новым и новым очагам насилия и кровопролития. Которая из сверхдержав с большим пониманием отнесется к интересам Турции и постарается учитывать их в рамках своих собственных, к той Анкара и примкнет со всеми вытекающими «бонусами». Впрочем, сказанное относится не только к Турции. На конкретном примере это выглядит примерно так: Израиль и Турция не допускают даже теоретической возможности, что в послевоенной Сирии может быть место военному присутствию Ирана (прямое или опосредованное, скажем, через Хезболлу). С той же настойчивостью Иран не устраивает присутствие Турции, про Израиль уже и не говорю. При этом ни одна из трех сторон не возражает против российского присутствия, которое гарантирует этим странам соблюдение их интересов. По известным причинам к американцам нет такого единодушия, соответственно, их присутствие не только не решает проблему, но и может стать детонатором нового напряжения с Ираном. Очевидно, чьё влияние на регион нарастает. На мой взгляд, на данном этапе это главная геополитическая задача, которую решает Москва. Ну а помидоры и огурцы, хоть и важно, но далеко не ключевое. В сотрудничестве в различных сферах со странами региона Россия добивается более доверительных отношений, без которых невозможно глобальное доверие, перекликающееся с вопросами безопасности.
Эксперты единодушно сходятся во мнении, что в этот непростой период поддержка Москвы куда нужнее Анкаре, нежели наоборот. Посему не разделяю опасений, что Эрдоган сможет изловчиться и навязать Кремлю свою повестку, свои интересы. И на Ближнем Востоке, и на Южном Кавказе у Москвы своя повестка и свои интересы, а задача Эрдогана – находить в них перекликающиеся со своими общности и вовремя подстраиваться. Никак иначе. «Дорогой друг» Эрдогана Владимир Путин, со всей очевидностью, его таковым не считает. И не только не считает, но и не говорит в том же ключе, даже из политкорректности. Лексикон президента России предельно дипломатичный и деловой, всячески подчеркивающий – ничего личного, только… интересы. Касательно стремления Эрдогана формировать ось Москва-Анкара-Баку, следует заметить, что ни на Ближнем Востоке, ни на Южном Кавказе не считаться с интересами Ирана не получится по объективным причинам. Потому считаю невозможным формирование такого альянса без параллельного создания альтернативной оси: Москва-Тегеран-Ереван. Подобное форматирование настолько усложняет конструкцию с точки зрения разности интересов вовлеченных игроков, настолько и способствует решению накопившихся проблем между ними. В частности Турции и Азербайджану не резон выступать с деструктивных позиций, потому как выход Москвы из их не сформировавшегося еще альянса поставит эти страны в зависимость от геополитического альянса России с Ираном и Арменией. Посему, выгоднее быть посговорчивее, оставаясь в игре и сохраняя какие-никакие рычаги влияния, вместо противопоставления себя ведущим игрокам в регионе. Особенно в острейшем для Анкары вопросе курдов, у Эрдогана других союзников в обозримом будущем не будет. Разумеется, еще президент Сирии Башар Асад противник создания курдского квазигосударства на территории своей страны, но очевидно, что рассматривать Асада вне союзничестве с Москвой и Тегераном, просто невозможно.
