Вопрос: Про Самуила Яковлевича Маршака. Вы с ним работали, общались. И я хотела поставить вопрос несколько неожиданно: не пора ли нам издать книжку? Собрать все баллады, песни, которые собирал С.Я. Маршак.
В. Познер: Давайте мы уточним тут. Спасибо за вопрос. Я пришел к Самуилу Яковлевичу случайно (историю знакомства В. Познера с С. Маршаком и работы у него смотрите на видео или читайте на нашем сайте - ред.).
Так что я кое-что перевел, конечно, но не очень много. Я до сих пор перевожу иногда, просто для себя, я люблю это. Это ведь сложно и интересно. Как же перевести это? Особенно стихи. Вот так если вдуматься – как перевести это? «Мой дядя самых честных правил. Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил…». Оказывается – невозможно! Просто невозможно! И наоборот. Ну не получается ни черта. И ты, может быть, только чуть-чуть приблизишься. А Виктор Хинкис, который переводил не стихи, а переводил прозу Фолкнера – Фолкнер-то писал как сложно – он сошел с ума! Он оказался в сумасшедшем доме оттого, что никак не мог для себя добиться, чтобы по-русски звучало. А не может оно звучать по-русски! Потому что по-русски нет южного американского говора. Понимаете?
Так что перевод – это такая штука, причем неблагодарная. Потому что язык-то меняется! Оригинал – он и есть оригинал. Шекспир – вот он как написал в 1603 году, то и хорошо. А вот перевели его в XIX веке – ну читать невозможно. Русский язык-то – другой. Поэтому надо переводить еще. Ну хорошо, перевел Пастернак. Уже все, уже не то, надо опять – язык меняется. А Шекспир-то – он Шекспир! Вообще редко-редко помнят переводчиков. Вот в Англии стоит памятник переводчику, Фицджеральду. Он перевел Омар Хайяма на английский язык. Англичане – молодцы, стоит памятник переводчику. А у нас были гениальные переводчики, гениальные совершенно. Любимов, например, он так перевел Рабле, что ну просто это восторг! Сервантеса как перевели! Я ж недавно его впервые… Должен признаться. Видимо, никто из вас, ну или один или два человека читали «Дон Кихота». Вам всем кажется, что вы читали! «Дон Кихот», извините меня, это 860 страниц. Это вот два таких толстых тома. Обычно читают детский адаптированный вариант. А это совсем не детская вещь! Я никогда не читал полностью. Я читал по-русски. Я по-испански не читаю. Я говорю немножко – но не читаю. Ну какой перевод! Ну просто блеск! Это 1929 года издание.
Вот есть такие прямо подвиги какие-то.
Вопрос: Тяжелые сейчас времена для Украины и России. Вы видите какую-нибудь перспективу?
В. Познер: Нет, не вижу. Не вижу, и не скоро это будет. Это очень тяжелая ситуация, причем она более тяжелая с украинской стороны. Они видят в России врага, который давит. Русские видят в них предателей, мы же «братья». Никогда мы братьями не были, все это сказки. Да, были браки, но это совсем из другой области и это очень не скоро пройдет. Очень не скоро. Когда-нибудь, может быть, пройдет.
Вопрос: Добрый вечер. У меня несколько вопросов очень коротких. Первый: как вы оцениваете творчество Гюнтера Грасса? Второй: кто из трех писателей вам ближе – Камю, Сартр или Экзюпери? И третий: ваш любимый фильм или книга про журналистов?
В. Познер: Первое – замечательный писатель. Второе – лично мне ближе Камю. А третье – ну извините меня, про журналистов я вообще никаких книг не знаю. Фильмы – есть, хорошие. Ну вот «В центре внимания» это один. Но сказать, что я как-то запомнил фильмы о журналистах… Был фильм, который так и назывался – «Журналист». Такой мощный довольно фильм.
