А вот почитайте моего друга американского политолога Стивен Коэна про Акт Магницкого и иже с ним.
Новая холодная война Америки с Россией
Вашингтон сползает (если не сказать «скатывается») к новой холодной войне с Россией – при полном одобрении скудоумной политической элиты США и не склонного к критическому мышлению журналистского корпуса. Отношения между двумя странами и так были серьезно осложнены принципиальными разногласиями по вопросу ПРО и противоречиями вокруг ближневосточных дел и российской внутренней политики. Совсем недавно похолодание усугубили еще два скандала, выдержанные в духе прежней холодной войны с ее логикой «око за око».
Так, в декабре минувшего года конгресс США в приступе ханжеского негодования (и явно не задумываясь о далеко идущих последствиях) принял закон Магницкого, который, по сути, представляет собой «черный список», составленный в обход полагающейся правовой процедуры. Закон вводит санкции в отношении российских чиновников, обвиняемых в «вопиющих нарушениях прав человека» у себя в России (санкции могут коснуться также их родственников). Фигуранты списка и впрямь могут быть людьми порочными, и все же у российского политического класса очередное беспардонное вмешательство американцев во внутрироссийские дела не могло вызвать ничего, кроме возмущения. Российский парламент (не менее своенравный, чем американский конгресс) без промедления ответил на закон Магницкого запретом на усыновление российских сирот гражданами США, который окончательно вступит в силу в 2014 году. Что в конгрессе, что в парламенте РФ, противников жестких мер нашлось немного.
В то же время, эта история продемонстрировала серьезное различие между Россией и США. В России, где правит «авторитарный режим» Владимира Путина, в прессе вокруг запрета на усыновление развернулась ожесточенная полемика – нападкам подвергся и сам президент, подписавший соответствующий закон. А вот в «демократической» американской прессе закон Магницкого и подписавший его президент Обама были встречены единодушным горячим одобрением. К тому же это не первый раз, когда ведущие американские СМИ с воодушевлением берутся нагнетать страсти в преддверии новой холодной войны.
Американский политический и медийный истеблишмент неизменно винит в ухудшении отношений Путина и его правление. Вот только курс на новую холодную войну вместо партнерства с постсоветской Россией в Вашингтоне взяли еще в годы президентства Билла Клинтона, в 90-е – едва ли не за десять лет до появления Путина в Кремле. Именно администрация Клинтона взяла на вооружение три принципа, по сей день остающихся основополагающими факторами политики Белого дома в отношении России. Это расширение НАТО на восток (сегодня эту тенденцию продолжает размещение системы ПРО в Европе), политика «выборочного сотрудничества» (по сути, предполагающая уступки со стороны Москвы без серьезных ответных шагов Вашингтона) и вмешательство США в российские внутриполитические дела «во имя демократии». Этого курса последовательно придерживались и Джордж Буш-младший, и Барак Обама; на протяжении двух десятилетий этот откровенно конфронтационный подход пользовался практически единодушной поддержкой американской политэлиты и журналистского мейнстрима как республиканской, так и демократической ориентации.
Взять хотя бы самый свежий эпизод – провозглашенную администрацией Обамы в 2009 году «перезагрузку» отношений с Россией (во времена прошлой холодной войны это называлось бы «разрядкой»). Обама добивался от Кремля уступок по трем направлениям. Россия должна была содействовать в снабжении натовского контингента в Афганистане, согласиться на ужесточение санкций против Ирана и воздержаться от голосования в Совете безопасности ООН по вопросу установления бесполетной зоны над Ливией. Москва, в свою очередь, хотела, чтобы США предоставили юридические гарантии отказа от дальнейшего расширения НАТО на постсоветском пространстве, согласились на компромиссное решение спора о ПРО в Европе и перестали в открытую вмешиваться во внутрироссийскую политическую жизнь. В итоге Белый дом получил все, что хотел, зато Россия дождалась только эскалации недружественной политики США по всем трем вышеупомянутым направлениям – опять-таки при полной поддержке обеих ведущих американских партий и ведущих СМИ.
А ведь так было не всегда. Еще в 60-90-е годы ХХ века в США шли жаркие споры между апологетами конфронтации и сторонниками разрядки. И те, и другие пользовались серьезной поддержкой различных президентских администраций и членов конгресса. Представители обоих лагерей регулярно получали возможность высказаться на страницах ведущих изданий и в эфире ведущих американских телеканалов и радиостанций. То была демократия в действии, что само по себе служило наглядной отповедью советскому режиму, не допускавшему общественных дискуссий.
Однако сегодня о таком остается лишь мечтать. Президент Обама окружил себя внешнеполитическими экспертами, чье отношение к России неразрывно связано с традицией конфронтации – это можно сказать и о госсекретаре Хиллари Клинтон. Что до конгресса, то он давно уже стал оплотом «ястребиного» лобби от обеих ведущих партий. В Палате представителей против оголтелых антироссийских законов и резолюций выступает всего лишь горстка депутатов, да и среди них слишком мало либералов или прогрессивных демократов. Даже общественные движения «за мир и разоружение», существовавшие в США в годы прошлой холодной войны, на сегодняшний день практически канули в Лету.
***
Во многом вина за сложившееся положение лежит на средствах массовой информации. Традиционно они играют очень важную роль при обсуждении вопросов национальной безопасности, однако в отношении России СМИ нарушили собственные профессиональные каноны. Редакционные статьи либо поддерживают проводимую Белым домом политику в духе «холодной войны», либо даже критикуют власти за недостаточно жесткую позицию в отношении Кремля. Крайне редко на страницах влиятельных газет или на общенациональных теле- и радиоканалах бывает представлена иная точка зрения. (Впрочем, ситуация на «общественных» и кабельных каналах, даже на MSNBC, ненамного лучше). Необъективная редакционная политика отражается даже на освещении новостей. В частности, вместо того чтобы предлагать читателям серьезный, всесторонний анализ, СМИ постоянно демонизируют Путина, зачастую делая это без всякой опоры на факты и без оглядки на логику.
В выборе освещаемых тем СМИ тоже проявляют избирательность. Так, например, в прошлом году СМИ подробно рассказывали про антипутинские демонстрации в российской столице, однако при этом американские корреспонденты оставили без внимания новую, необычную разновидность протеста, возникшую в той же Москве. С 18 по 27 декабря, после того как Министерство образования объявило о ликвидации Торгово-экономического университета (РГТЭУ) и сняло с должности его ректора и по совместительству видного политического деятеля Сергея Бабурина, студенты и сотрудники университета забаррикадировались в здании и находятся там круглосуточно (с небольшим перерывом в связи с новогодними праздниками и в ожидании ответа от Путина на их обращение). Если студенческие волнения перекинутся на другие университеты, Россию ждет первая массовая студенческая забастовка за многие десятилетия, и она может иметь самые серьезные политические последствия.
Почему американские СМИ оставили эти события без внимания? Может быть, потому, что у студентов и преподавателей, в отличие от некоторых лидеров уличных протестов, нет знакомых среди американских журналистов и вашингтонских чиновников? Или, может быть, потому, что они (кстати, как и многие из тех, кто в прошлом году вышел на улицы) придерживаются не прозападных, а националистических взглядов? Или потому, что студенческие выступления направлены не против Путина (их лозунг — «Путин, мы верим в тебя. Путин, спаси РГТЭУ»), а против правительства премьер-министра Дмитрия Медведева, который в свое время пользовался симпатией Белого дома? Или, может быть, эта сложная ситуация просто не вписывается в рамки стандартного подхода при освещении новостей из постсоветской России?
Почти тридцать лет назад более сбалансированное освещение Советской России в американских СМИ помогло президенту Рональду Рейгану пойти на компромисс с советским лидером Михаилом Горбачевым, чтобы навсегда положить конец «холодной войне». (Они думали, что им это удалось). Обоих лидеров тогда активно критиковали и политики, и пресса, но было немало и тех, кто поддерживал их. Сегодня такое уже вряд ли возможно — слишком многое изменилось. Изменилось качество политического руководства, изменились политические элиты в Вашингтоне и Москве, и, наконец, изменились порядки в медиа-индустрии.
