Задумывая этот цикл материалов (надеюсь довести дело до конца), я не испытывал никаких проблем с источниками, коих у меня накопилось полторы сотни: мемуары, монографии, сборники документов и статей. Проблема была в другом: с какого момента начать повествование о начале конца Советского Союза? Логичнее всего – перестройка, но ведь если есть «пере-», значит, была и «стройка». Так где же исходная точка?
Поразмыслив, я решил взять за начало 1975 год. Тому есть вполне разумное объяснение: в 1975 году был подписан Заключительный акт Хельсинского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Задуманный и реализованный брежневской дипломатией, этот документ де-факто закрепил биполярный мир и обозначил, казалось, смирение капиталистического мира с неизбежностью дальнейшего сосуществования с миром социализма. На середину 70х пришелся пик политики «разрядки», и это же был пик могущества Советского Союза. А потом… было потом.
Москва, пользуясь статусом безоговорочного лидера социалистического лагеря, не особо церемонилась со своими союзниками. «С нашей стороны, хотя и провозглашались принципы равноправия и суверенности стран и партий, но на деле они не выдерживались. Мы продолжали судить о действиях друзей только со своих позиций, не учитывая новизны проблем и особенностей каждой страны. Более того, любая их инициатива вызывала подозрение, всячески поощрялось стремление согласовывать все шаги во внутренней и внешней политике, включая кадровые перестановки», - писал ученый и партийный деятель Вадим Медведев. (Медведев В. А. Распад. Как он назревал в «мировой системе социализма» - Москва, Международные отношения, 1994, с. 6).
Такая политика, по его словам, привела к разрыву отношений с Югославией, Албанией и Китаем, а также к вынужденному силовому вмешательству в ГДР (1953), Венгрии (1956) и Чехословакии (1968). Параллельно с этим «союзники» стали постепенно отдаляться от Кремля, и в то же время появились признаки экономического и научно-технического отставания от Запада. «Самое тревожное и опасное то, что мы упустили время по новым важнейшим направлениям научно-технического прогресса, электронике и вычислительной технике, биотехнологии, робототехнике, лазерам, допустили большое отставание по высоким технологиям, хотя в фундаментальных научных заделах, пожалуй, и не отставали», - писал Медведев (То же, с. 7).
«Разумеется, что известное отставание по количественным параметрам от Запада, о котором все знают…, - имеет еще и качественную сторону. Количественную компоненту можно еще нарастить, а вот то, что ущерб был глубоко внутри системы и тщательно затушевывался, впоследствии возымело огромные негативные последствия», - пишет, в свою очередь, российский публицист Александр Шевякин (Шевякин А.П. Разгром советской державы. От «оттепели» до «перестройки» - Москва, издательство «Вече», 2005, с. 14). Автор указывал на серьезные проблемы в подготовке высших управленческих кадров: в основном они пестовались в Институтах при ЦК КПСС на марксистско-ленинской идеологической базе, что со временем привело к сильному отставанию от ведущих общественно-научных центров Запада.
…В 2015 году известный экономист Евгений Ясин, в 80-е годы работавший в Академии наук СССР, в интервью «Ленте» признал, что уже в начале 70х годов советская экономика начала выдыхаться из-за своей громоздкости и неэффективности. И только мировой нефтяной кризис 1973 года и последовавший скачок цен на «черное золото» помогли народному хозяйству СССР продержаться до середины 80х годов. «Уже с шестидесятых годов она [советская экономика] стала пробуксовывать, начались застойные явления. Думающие люди понимали, что надо что-то делать… Косыгинская реформа была свернута после ввода войск в Чехословакию в 1968 году, когда советское руководство испугалось, что экономическая либерализация неизбежно повлечет за собой и политическую. Наши вожди всерьез верили в угрозу повторения «пражской весны» в СССР», - рассказал эксперт.
Продолжение следует…
